Финал «политической авантюры» Владимира Ивановского
Послесловие
Когда летом прошлого года готовилась публикация об активном участнике революционных событий 1917 года, члене Бюро ВЦИК Совета рабочих и солдатских депутатов в Петрограде, командированном в августе 1917 года в Тобольск «для ознакомления с организацией охраны бывшего царя Николая Романова и его семейства», пермском юрисконсульте Владимире Владимировиче Ивановском, осужденном в 1923 году за «политический авантюризм» и участие в «подпольной организации эсеровского толка» к трем годам ссылки, мы не располагали никакими данными о его дальнейшей судьбе. К сожалению, стандартный набор документов архивно-следственных дел не давал такой возможности. Но мы все-таки попытались кое-что выяснить, и наши усилия не пропали даром.
«Зацепка» для поиска нашлась в служебной переписке, которую вели местные работники госбезопасности со своими коллегами из других регионов. В частности, из материалов «пермского» дела мы узнали, что в Республике Узбекистан хранится второе прекращенное уголовное дело на В.В. Ивановского (№ П-72508, в двух томах). Однако запрос в Службу национальной безопасности Ташкента ничего не дал. Нам разъяснили, что следственные материалы на Ивановского были в свое время переданы на постоянное хранение в Государственный комитет национальной безопасности Республики Таджикистан. Очевидно, что уголовное дело «путешествовало» по стране вслед за его главным фигурантом. Наконец, спустя три месяца с начала поисков, мы получили интересующую нас информацию, хотя и очень скупую.
В официальном письме из Душанбе сообщалось, что после высылки из Перми в 1923 году Ивановский дважды арестовывался органами НКВД Таджикистана в 1930 году «по подозрению во вредительстве». На момент третьего ареста, последовавшего 26 февраля 1937 года, он работал в Ташкенте «консультантом в текстильном строительстве». Арест был произведен на основании телеграфного распоряжения наркома внутренних дел Таджикской ССР от 24 февраля 1937 года. Вскоре Ивановский был этапирован в Сталинабад (Душанбе). На сей раз его обвинили в том, что он, «являясь членом контрреволюционной вредительской организации, проводил вредительскую работу в промышленности Таджикистана», где «…умышленно затягивал разработку строительных материалов». Далее — интереснее: оказывается, дипломированный юрист Ивановский сумел изобрести «вредительский рецепт битумной мастики, применение которого на практике принесло государству громадные убытки» (если бы в данном случае была уместна шутка, то непременно бы сказала: талантливый человек талантлив во всем!). Очень дипломатичный и профессионально сдержанный в своих публичных выступлениях в прошлом, Владимир Владимирович в разгар Большого террора вдруг стал «систематически проявлять исключительную озлобленность против руководителей ВКП (б) и лично Сталина», открыто обсуждать «методы изменения политического строя в СССР» и доказывать «необходимость войны и поражения в ней Советского Союза»…
В результате обвинение 1937 года (в отличие от начала 1920-х) приобрело вполне конкретную, типичную для нового времени формулировку — «вредительство». Дело Ивановского было рассмотрено 2 сентября 1937 года «тройкой» УГБ НКВД Таджикской ССР, вынесшей решение о применении к нему высшей меры наказания — расстрела.
Честно говоря, полученная информация нас совсем не удивила. Вряд ли мог такой умный, образованный, неординарный человек, слишком заметный в «местном сообществе», оказывающий на него «развращающее» влияние своим независимым поведением, выжить в годы тотального террора. Трагический финал был практически неизбежен. 8 сентября 1937 года приговор «тройки» был приведен в исполнение. Реабилитация хотя и последовала в 1957 году, но не «за отсутствием состава преступления», а лишь «за недоказанностью» предъявленного обвинения. Место захоронения Ивановского и судьба членов его семьи по-прежнему неизвестны.