Конфессиональная политика правительства Колчака и сибирские старообрядцы
Не секрет, что результаты Гражданской войны во многом зависели от возможности противоборствующих сторон обрести поддержку у «третьей силы» — местных жителей разных регионов. В силу сложившейся сложной ситуации, правительство А.В. Колчака было вынуждено искать опору среди разных групп сибирского населения. Большую роль в этом вопросе играла конфессиональная политика, которая должна была стать противовесом атеистической идеологии большевиков и сплотить белое движение, в том числе и на религиозном уровне. Однако колчаковская администрация уже не могла использовать в качестве идеологического аппарата только Русскую Православную церковь. Последняя в ходе революционных перемен в обществе заметно потеряла свой политический потенциал и лишь отчасти могла справиться с функцией духовной консолидации солдат белых армий. Более того, стихийная демократизация общества обострила вопросы этно-конфессионального самосознания у разных групп населения (в том числе — сибирского). Не последнюю роль играла и необходимость конфессионального сплочения армии, состоявшей из представителей разных этносов и конфессий. Поэтому, чтобы обрести поддержку у разных этно-конфессиональных групп пришлого (мигрировавшего из западных регионов) и местного населения, правительство Колчака было вынуждено вести активную конфессиональную политику.
Исходя из насущных потребностей, постановлением Совета Министров, утверждённого А. Колчаком 27 декабря 1918 г., в структуре администрации учреждалось «Главное Управление по делам вероисповеданий» (Государственный архив Читинской области. Ф. 1 (о). Оп. 1. Д. 4281. Л. 5). Последнее должно было стать высшим органом, разрабатывающим и реализующим конфессиональную политику правительства. Во главе этого Управления был главноуправляющий, который во вверенном ему ведомстве пользовался правами и властью министра. Также в аппарат Главного Управления по делам вероисповеданий входили: товарищ главноуправляющего, канцелярия и два департамента (I. По делам Православной церкви и II. По делам инославных и иноверных вероисповеданий). Характерно при этом, что главноуправляющий и его товарищ обязательно должны были быть православными. И подобный приоритет православной церкви по основным позициям естественным образом сохранялся.
Главноуправляющий принимал участие в работе Совета Министров, однако имел решающий голос только при решении вопросов конфессиональной политики. Кроме того, он вместе со своим товарищем должен был присутствовать на заседаниях Церковного Собора Православной церкви, Высшего Церковного Совета, объединённом Присутствии Св. Синода и Высшего Церковного Совета. При этом, если на Соборе они должны были только давать необходимые разъяснения по церковно-политическим вопросам, то в Высшем Церковном Совете и объединённом Присутствии они имели право совещательного голоса.
Департамент по делам Православной церкви состоял из трёх отделений: общего, учебного и хозяйственного. Департамент инославных и иноверных вероисповеданий состоял из двух отделений: «инославного» («христианского») и «иноверного» («не христианского»).
Ведению Главного Управления по делам вероисповеданий подлежал целый ряд вопросов. Прежде всего это разработка и реализация «конфессионального» законодательства, а также посредничество в сношениях Правительства с центральными и местными церковными органами (управленческими, судебными, школьными и хозяйственными). При этом Управление выполняло также контролирующие функции. Кроме регламентации юридических и финансовых вопросов жизни разных конфессий, представители Управления должны были осуществлять поддержку старых и новых церковных организаций и «установлений». В силу понятных причин особое внимание уделялось поддержке религиозно-церковных организаций в армии.
Специфика региона и ситуации требовала от Главного Управления по делам вероисповеданий активной работы со старообрядцами. Большое распространение староверия в Сибири, а также наличие старообрядцев в составе армии, вели к необходимости работы с этим «сложным» и, вместе с тем, ценным контингентом. В связи с этим, при участии Главного Управления в составе колчаковской армии были сформированы отдельные подразделения, укомплектованные преимущественно из старообрядцев и получившие название «Дружин Святого Креста» (Долотов А. Церковь и сектантство в Сибири. Новосибирск: Сибкрайиздат, 1930. С. 61–64). Для духовного окормления, а также для большей контролируемости, в штате армии была учреждена должность Главного старообрядческого священника армии и флота. На эту должность был назначен протоирей старообрядческой иерархии белокриницкого согласия Иоанн Кудрин (Кудрин И. Жизнеописание священника и отца семейства. Барнаул, 2006. С. 10.). Ему же, в свою очередь, подчинялось несколько старообрядческих священников, окормлявших «крестные дружины».
Выбор в качестве старообрядческих военных священников представителей белокриницкой иерархии не был случайным.
Дело в том, что это согласие старообрядчества традиционно было самым либеральным и, в то же время, политически активным. Вместе с тем, белокриницкое согласие, так активно развивающееся в предреволюционную пору и имеющее достаточно большое распространение в экономически развитых центрах страны, было достаточно слабо представлено в Сибири. И если белокриницкие общины городов и крупных сёл Западной Сибири ещё могли оказать какую-то поддержку администрации и армии Колчака, то общины этого согласия на востоке Сибири были малочисленны и слабы. Например, на территории Байкальской Сибири таких общин было всего четыре.
В итоге, и количественный и качественный состав местных белокриницких общин не позволил обеспечить серьёзную поддержку Колчаку от лица сибирского старообрядчества. Дело в том, что в Сибири в силу историко-географических, экономических и других причин, наибольшее распространение получили разные согласия беглопоповства (лужковское и др.) и беспоповства (часовенное, федосеевское и др.). Эти согласия были менее либеральными, чем поповщинское белокриницкое. Поэтому его представители не хотели идти ни в армию Верховного Правителя (жёстко относящегося к местному населению и пользующегося поддержкой интервентов), ни в подчинение к Главному старообрядческому священнику армии и флота (который был представителем другого согласия, к тому же мало распространённого в регионе). Сам Главный старообрядческий священник о. Иоанн Кудрин, характеризуя сложившуюся ситуацию, писал, что сибиряки встречали колчаковцев «не радушно» и даже «ненавидели», а поэтому «ждали красных» (Кудрин И. Указ. соч. С. 194–198, 204). Также, о противодействии белым и относительной поддержке красных, в частности забайкальскими старообрядцами, писал профессор Иркутского государственного университета А.М. Селищев, побывавший в деревнях староверов-семейских в 1919 г. (Селищев А.М. Забайкальские старообрядцы. Семейские. Иркутск, 1920. 81 с.). Эти свидетельства, а также основные результаты деятельности Правительства Колчака, говорят о том, что ни его администрация, ни Главное Управление по делам вероисповеданий в её составе не смогли расположить к себе сибирских старообрядцев. В итоге, традиционное негативное отношение староверов аграрной Сибири к властям, жёсткая политика колчаковской администрации и ставка последней на представителей самого либерального (следовательно — самого удобного для себя), но не самого популярного в регионе согласия, — всё это привело к тому, что Колчак не смог обрести со стороны местных староверов реальную поддержку. Сведения об авторе Костров Александр Валерьевич — кандидат исторических наук, доцент кафедры Современной отечественной истории Иркутского государственного университета Сфера научных интересов: история старообрядчества (монография: Костров А.В. Старообрядчество и старообрядческая историческая мысль во второй половине XIX — начале XX вв. — Иркутск: Оттиск, 2006. — 160 с.)