Документ № 41
Из воспоминаний Решетникова Е.И., журналиста, ветерана Уральского добровольческого танкового корпуса.
г. Пермь
1943 г. Собственный корреспондент газеты «Звезда» по Кизеловскому угольному бассейну. Задача: активно влиять на хозяйственное руководство, общественность и шахтерские коллектив в борьбе за уголь, за восполнение утраты Донбасса.
Брони не имел, но в армию не призывали. Военком и призвал бы, но ему не позволяли. На учете был как офицер запаса - журналист.
В феврале 1943 г., когда начался отбор добровольцев в особый Уральский танковый корпус, написал заявление и принес его к Кизеловскому горвоенкому. Он отказывался принять мое заявление, ссылаясь на чей то телефонный звонок. Несколько дней я ходил к военкому. И вот, в день отправки очередной команды добровольцев, он включил меня в эту команду. Нет не офицером, конечно, а рядовым. Рядовыми шли все офицеры-добровольцы.
В редакцию «Звезда» за расчетом я явился после пермской бани, в солдатском обмундировании. Таким меня и сфотографировал звездинский фоторепортер Михаил Попов. Ни редактор, ни обком уже не могли меня задержать, у них не было на это морального права.
Зачислили меня в третий батальон мотострелковой бригады корпуса, который формировался в Осоавиахимовских лагерях в Балатовском лесу Перми. Начались напряженные занятия: строевые, стрелковые, тактические и разумеется, изучение оружия, обстановки на фронтах, построения и действий гитлеровской армии.
На второй месяц обучения мне было присвоено звание - старший сержант. Я был назначен оружейным мастером роты. Это не освобождало от повседневных обязанностей солдата, а лишь увеличивало объем работы.
Соединения и части Уральского добровольческого танкового корпуса. Формировавшиеся в Перми, Свердловске и Челябинске, были доставлены эшелонами на станцию Кубинка, что близ Москвы. Здесь, в Подмосковье корпус сформировался в монолитные танковые соединения с бригадой мотопехоты, с полками самоходной, зенитной, противотанковой артиллерии, с частями саперов, связистов, автомобилистов, ремонтников, с дивизионом «Катюш», звеном авиации и т. п.
27 июня [1943 года} корпус был введен в бой на Орловско-Курской дуге и действовал в направлении г. Орел. Частям корпуса пришлось самим завершать прорыв обороны немцев и только после этого начать наступательные действия.
На третий день нашего наступления я был ранен, проперирован в полевом госпитале и отправлен в г. Тулу.
Из госпиталя выписался досрочно и с не зажившей до конца раной прибыл в Брянские леса, где соединения и части корпуса были собраны на отдых и пополнение личного состава и техники.
Был прикомандирован к редакции корпусной газеты «Доброволец». Разъезжал по частям. Присутствовал на учениях танкистов, артиллеристов, мотострелков. Рассказывал о боевых подвигах добровольцев и в том числе мотострелков моего 3-го батальона, прошедшего в составе бригады с боями около 400 километров и освободивших белорусский город Унеча.
Отмечая подвиги уральских добровольцев, Верховное командование присвоило нашей мотострелковой бригаде наименование «29-я гвардейская Унечская мотострелковая бригада».
В конце декабря был вызван ночью к начальнику политотдела корпуса. Там меня встретил посланец тыла - заведующий отделом Молотовского обкома партии. Он приехал, чтобы пригласить на Урал делегацию из отличившихся в боях добровольцев-шахтеров. Делегация должна была привезти и вручить коллективам шахт, участков и бригад Кизеловского угольного бассейна, боевые задания командования и личного состава корпуса. Делегация должна была не гостевать, а работать-вести среди шахтеров конкретную, наступательную и организующую людей массовую работу.
Когда я пришел в Политотдел, в составе делегации уже были зачислены отличившиеся в первых боях корпуса добровольцы-шахтеры: врубмашинист Григорий Голев, горный инженер Петр Мосенко, горнорабочий П. Одаренко. Мне предложили возглавить эту делегацию, делегацию командования и личного состава 10-го гвардейского Уральского добровольческого танкового корпуса.
Задачу наша делегация выполнила успешно. На шахтах начался рост добычи угля, который с тех январских дней 1944 года не прекращался до конца войны. Это было подготовлено руководством общественностью шахт. А мы во время своих встреч с шахтерами сумели переломить настроение многих их них от упадка - к подъему, от уныния, растерянности - к уверенности в победе нашего правого делаю.
В январе 1944 года, вернувшись в корпус, я временно поработал в политотделе, а затем по ходатайству командования корпуса приказом командующего 4-ой танковой армии генерал-полковник Лелюшенко был назначен адъютантом штаба корпуса и прикомандирован к первому заместителю командира.
Приказ Лелюшенко потребовался потому, что я был старший сержант, а адъютант штаба корпуса по штату - это капитан или даже майор. Вопрос был об офицерском статусе, довольствии, обмундировании. Приказ командарма решил все вопросы, так сказать, в порядке исключения.
Первый заместитель командира корпуса полковник Захарченко Илья Федорович. Инициатор моего назначения адъютантом, искал не службиста (-«чего изволите»), а инициативного помощника и особенно, в вопросах гласности успехов уральских добровольцев, в организации связи соединений и частей корпуса со своими предприятиями, областями а командования корпуса с руководством Молотовской, Свердловской и Челябинской областей.
В боях я выполнял обязанности адъютанта штаба корпуса, постоянно действуя в оперативной группе командира-генерала Евтихия Емельяновича Белова. Во время боевой операции по освобождению г. Львова, например, пришлось даже выполнять личный приказ командующего армией Лелюшенко.
А между боями - был и организатором работы общественной редакции истории боевого пути уральцев-добровольцев и многих, многих других подобных дел, близких мне, как журналисту.
За время моей работы адьютантом штаба сменилось два моих непосредственных начальника. Ушел из жизни полковник И.Ф. Захаренко. Пока я хоронил его во Львове, в корпус на его место прибыл полковник Тародай. Прибыл он с адъютантом-капитаном. Но по решению командира корпуса Е.Е. Белова капитан был отправлен на другую работу, а полковник Тародай обрел адъютанта после моего возвращения из Львова.
Демобилизовался я как старший сержант (по возрасту), правда, месяца три был задержан для связей командования корпуса с местным населением и комитетами различных партий Дьерского уезда и города Шапрон Венгрии, где мы тогда стояли.
Демобилизовали в октябре 1945 года. В те дни началось преобразование (свертывание) корпуса в дивизию. Проводили хорошо. Доставили на бывшей моей служебной машине во Львов и посадили в Московский поезд.
По приезде в Кизел, где оставалась моя семья, снова приступил к обязанностям собкора газеты «Звезда» по Кизеловскому угольному бассейну. Вскоре Кизеловский военком объявил приказ министра обороны СССР о присвоении мне звания - старший лейтенант.
Е. Решетников
P.S. На журналистской работе с 1932 г.
1. Редакция газеты «На смену»-уральская молодежная газета 1932 г.
2. Редакция газеты «Тагильский комсомолец» 1933-1934 гг.
3. Редакция газеты «Тагильский рабочий» 1934-1937 гг.
4. Редакция газеты «Звезда» с июля 1938 по октябрь 1963 г.
5. Пермское телевидение 1963-1975 гг.
Нигде не нанимался, из редакции в редакцию переходил по направлению, переводом.
Е. Решетников
ПермГАСПИ. Ф. 6827. Оп. 1. Д. 156. Л.10-12. Подлинник. Машинопись.
| Документ №40 | Список документов первой части | Документ №42 |