МИКРОИСТОРИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ВОЕННОГО РУКОВОДСТВА ВОССТАВШИМИ ВО ВРЕМЯ ВОССТАНИЯ 1916 ГОДА В СЕМИРЕЧЬЕ (КЫРГЫЗСТАН)
И. А. Фукалов
Аннотация. Первая мировая война повлекла за собой ломку ранее сакральных империй, а вместе с ними и рождение новых государств и становление этнической идентичности жителей региона. Эти события вызвали к движению жителей Туркестана и Семиреченской области в частности, что вылилось в восстание 1916 года.
Ключевые слова: Туркестан, восстание, Первая мировая, империя, колониальная власть, российская армия.
Коренные жители Туркестана в армию не призывались, но уже в 1915 г. испытали на себе тягости тыловых изменений в экономике воюющей Российской империи. Еще в 1914 г. на призывных пунктах местное переселенческое население выказывало недовольство тем, что уезжая на фронт, они оставляют свои семьи перед страхом голода и обнищания. Такие выступления подавлялись на корню с помощью казачьих войск. Когда на пишпекском мобилизационном пункте в июле 1914 г. возникли волнения, уездный начальник просил военного губернатора немедленно откомандировать сотню [1. C. 79]. Сами семиреченские казаки также массово шли на фронт, поскольку их этому обязывала и хозяйственная «подвязка». На казачество, как главную силу, рассчитывала государственная власть. Не случайно в структуре населенных пунктов казачьи казармы располагались всегда в центре – по указанию и.о. туркестанского генерал-губернатора, чтобы «в случае каких-то смут... быть опорным пунктом». В 1907 г., например, даже после урезки земли, деревянные казармы (в которых ныне располагаются подразделения Национальной гвардии) с площадью-плацем занимали в центре Пишпека 8 десятин 755 кв. сажен. В отличие от крестьян-переселенцев, казаки были более заинтересованы в победе в войне и сохранении статус-кво в регионе. Даже местные кыргызы четко градировали переселенцев и казаков. На войну семиреченские казаки собрали 3 конных полка и 11 отдельных сотен. В их составе – 4500 казаков. Командиром всего войска, наказным атаманом стал М. Ионов. В Семиреченской области за первые три года войны у кыргызов и казахов было изъято 1,8 млн десятин лучших пастбищных и пахотных угодий, а их прежние владельцы выселены в «голодные» пустынные и полупустынные районы. К середине 1916 г. общая площадь земель, отобранных у кыргызского и казахского населения (киргизами тогда называли и казахов), составила 45 млн десятин. На территории современной Киргизии только в Чуйской области к 1915 г. у местного населения было отобрано у киргизов и передано переселенцам более 700 тысяч га земли, в современной Ошской области – 82 тысячи га [2. С. 101–104]. Тем временем российская армия вступила в череду отступлений на Западном театре боевых действий, война приняла позиционный характер. Солдаты-мусульмане все чаще стали выказывать недовольство порядками в армии, отношением к религии и своевольничанием офицеров. Первая мировая война стала водоразделом, который не только изменил картину мира, но и делокализовал положение даже окраинных территорий, какими были Туркестан и Кыргызстан в том числе. Интерес к Средней Азии, который возник во второй половине XIX века, намного усилился в период мировой войны, что привело к усиленному исследованию не только географического, но и социального, этнографического и культурного плана. Выходцы из коренного населения Средней Азии после войны все активнее включались в глобальные процессы, происходившие в мире. Первая мировая война повлекла за собой ломку ранее сакральных империй, а вместе с ними и рождение новых государств и становление этнической идентичности жителей региона. Эти события вызвали к движению жителей Туркестана и Семиреченской области в частности, что вылилось в восстание 1916 года. Во время восстания 1916 года власть оказалась в руках людей, уже имевших должность старшин-управителей. В Абаильдинской волости Пишпекского уезда должность волостного старшины последовательно занимали Канат Абукин, Карыпбай и Джапар Канатовы, в Атекинской – Исмаил, Султан и Ибрагим Долбаевы, в Шамсинской – Мамбеталы и Закир Мураталины, в Сукулукской – Чолпонкул Тыналин и его сын Асанкул Чолпонкулов. 9-го августа сарыбагишевцы на большом съезде дали клятву (ант) ни в коем случае не давать рабочих, не подчиняться приказам русских властей и торжественно провозгласили ханом манапа Мокуша Шабданова. Провозглашение Шабданова ханом не единичный случай. В Загорном участке Пишпекского уезда под именем «кочкорского» был провозглашен ханом Канат Абукин; на Иссык-Куле в племени бугу – Батыркан Ногаев; на Курдае у казахов – Бекбулат Ашикеев. В отличие от остальных сел иссык-кульского побережья постройки Иссык-кульского монастыря хотя и были захвачены восставшими, но не пострадали. Предполагают, что Батыркан предполагал сделать монастырскую обитель своей ханской резиденцией [3].
А при передаче власти по наследству обязательно возникали злоупотребления. Процесс выбора манапов регулировали советы аксакалов, непререкаемые авторитеты кыргызских племен. Так, в сообщении Туркестанского охранного отделения про Пишпекский уезд говорилось: «Душою восстания были дети покойного войскового старшины Шабдана: Мокуш и Хасамутдин. Агитация исходила от них». На Иссык-Куле руководителем восстания был манап Батыркан Ногаев, в Нарыне – манап Канат Абукин. Джанышевская волость Пишпекского уезда в восстании не участвовала, но волостной управитель Сармамбетов, его отец Сармамбет Испымбетов, помощник волостного управителя Телепберген и бывшие волостные управители Мусабыр и Телеке Телибаев разъезжали по аулам и агитировали людей к выступлению. Помощник областного прокурора Н. Ф. Комаринец 18-го августа докладывал: «Военноначальниками киргизов являются их манапы, то есть члены высшего сословия» [4].
Одним из крупных предводителей восстания был Канат Абукин, волостной управитель Абаильдинской волости, который безуспешно осаждал Токмак. При нем руководителями восставших были такие волостные управители и их приближенные: 1) Исхак, отец волостного управителя, и Мамут Абайдулин – над восставшими киргизами Иссыгатинской волости; 2) Мамбеталы Мураталин, Максым-Ходжа, Тоголок Ходжаев, Мундузей Мургазин и Малыбек Джаркимбаев (бывший переводчик мирового судьи 2-го участка Шамсинской волости) – над Шамсинской волостью; 3) Сопубек Маманов, Балпык и волостной управитель Бурадинской волости; 4) Сарыбай Диконбаев, Курач Манатов с сыном (волостным управителем) и Тюлек Турдин – Кочкорской волостью. Еще с нами был Исхак Курманов с сотней людей из Курманходжаевской волости. Отец Исхака Курман Лепесов был руководителем восставших [5]. Как мы видим, предводители восстания выходили не одни, с ними шли многие близкие им люди, отдававшие в руки руководителей восстания свои жизни. Сам Канат Абукин на допросе старался замять действия своих подчиненных, еще бывших на свободе, потому вину принимал исключительно на себя, но указывая на связь с Мокушем Шабдановым. В советской историографии утверждался постулат о «корыстных идеях» руководителей восстания. Однако в материалах следствий и допросов зафиксировано что руководители восстания не сразу вставали во главе восставших, к примеру, Мокуш Шабданов решился на руководство восставшими только после упоминания о том, сколько проблем и неурядиц причинили ему колониальные власти с 1912 г. [6]
Многие представители национальной интеллигенции приняли участие и даже возглавили восстание. Некоторые стали предводителями национально-освободительного движения. Например, Белек Солтоноев (автор книги «Кызыл кыргыз тарыхы», он же первый и описал восстание), сыновья Шабдана Жантаева – Мокуш, Хисаметдин, Аман, Кемел (выпускник медресе «Галия»), Канат Ыбыке уулу, Исхак Канат уулу (сын Канат Хана) (выпускник медресе «Галия»), Осмоналы Сооромбаев, Максут-Ходжа и др. Но в советской историографии отмечалось, что они преследовали свои корыстные цели, т. е. стремились сохранить свое влияние среди коренного населения. А о тех, кто не хотел присоединиться к восставшим, писали, что группа родоплеменных руководителей колебалась и заняла выжидательную позицию, и после начала восстания она отвела своих людей в более безопасное место, а затем бежала в Китай. При изучении материалов восстания, в частности, допроса Каната Абукина [7], возникает вопрос, как человек, который в 1912 г. построил на свои деньги новую школу-интернат и содержал девять учителей, мог иметь корыстные цели? Или дети и родственники Шабдан Баатыра, у которого были вполне устойчивые отношения с царской властью? Давление царских властей и надежды народа на улучшение положения после избрания своих собственных и независимых предводителей – вот основная причина появления легитимных факторов в избрании предводителей восстания. Царские колониальные власти в результате десятилетий несправедливых выборов и стравливания между собой кыргызских родоплеменных руководителей сами подготовили фундамент для проявления неудовольствия и желания кыргызов создать собственные органы управления.
Точкой бифуркации в восстании 1916 г. в Семиречье является захват обоза с оружием в Боомском ущелье (6–7 августа 1916 г.) [8. C. 47]. Мы должны отметить этот момент как крайне важный в становлении власти предводителей восставших. До данного момента родовые правители старались сдерживать восставших, не предпринимать попыток нападать на поселения. Белек Солтоноев очень ярко описал момент взятия «кызыл-мылтыков» (винтовок системы Бердана), указывая, что после привоза оружия пути назад не было и Мокуш Шабданов был призван на управление силами восставших. В отличие от «кара-мылтыков» (ружей с фитильным или кремневым замком), захваченные винтовки давали возможность противостоять казакам и поселенцам с их оружием [9. C. 24–27]. Антрополог Даймонд Джаред указывает в своей работе: «Оружие играет важнейшую роль в становлении любой власти, его сила и возможности открывают перед властью путь к наивысшему подчинению обывателей и делают власть наиболее легитимной» [10. C. 112]. «Большое значение для перехода из пассивного сопротивления кыргызов Семиречья в активное имело событие, которое произошло возле поселка Рыбачье Пржевальского уезда до того, как началось восстание. 6 и 7 августа группа кыргызов напала на конвой из 3–4 солдат, в результате у них оказались запасы оружия из 200 винтовок и 3000 патронов. Простые кочевники, в жизни не видевшие такого количества оружия, были ослеплены неисчерпаемым, как им казалось, запасом. Винтовки были распределены между группами кыргызов и во многом укрепили их решимость оказать сопротивление. Именно благодаря этому трофею, по словам одного очевидца, кыргызы решили перейти к активному сопротивлению» [11]. Белек Солтноев в своем произведении напрямую указывает, что подвоз захваченного оружия переломил и позицию Мокуша Шабданова, который до последнего момента не желал поднимать знамя Шабдана над восставшими [12]. Оружие сподвигло к установлению прочной связи руководителей восстания и их действиями. Оружие было разделено между восставшими под руководством Мокуша и Каната. Кыргызы проявили большую организованность в своих действиях. Их силы подразделялись на 28 отрядов, у каждого имелся свой отличительный флаг. Вся операция проходила под командованием Канаата Абукина, кыргыза из высшего сословия, в то же время в каждой волости был свой лидер. Он был первым среди равных себе других руководителей с равными правами, как он сам позже свидетельствовал. В битве всадники шли с тыла – всей конницей – и подстегивали нерешительных идти вперед. Флаги каждого подразделения служили для того, чтобы свои держались вместе и не смешивались с другими. В плане оснащенности оружием люди были частично вооружены винтовками, включая армейские винтовки Бердана (полученные и войсками Мокуша Шабданова), кремниевыми ружьями и мушкетами. Боеприпасов было мало: около 10–15 патронов на человека. Остальные были вооружены копьями и топорами, закрепленными на длинном шесте. Следует упомянуть одну тактику, к которой прибегли кыргызы. Для того чтобы дезорганизовать ряды обороняющихся, в город сначала впускали обуянный паническим страхом рогатый скот, и затем следовали за ним. Восставшие также использовали самодельные пушки» [13]. Военное руководство как фактор в сакрализации власти предводителей имеет важный вес в типологии акторов восстания 1916 года. Стоит заметить одну деталь – царские власти, сталкиваясь с активным сопротивлением на местах, часто приписывали его активность не местным жителям и их руководителям, а иностранным агентам и эмиссарам. А. Боромбаев, служивший аксакалом на Арасане, в своих показаниях указывал, что в августе бунтовщики прибыли на Кочкор к хану Абукину. Здесь стояло более 1000 юрт. Участвовали киргизы Пржевальского и Пишпекского уездов. Среди них находились два человека, одетые в европейскую форму. Абукин и другие почетные киргизы объявили, что скоро прибудут к ним из Китая на помощь китайцы, турки, афганцы и др. [14]. Наличие иностранных советников и обещания заграничной помощи действуют на массы положительно, доказывая, что они не одиноки в своей борьбе. Это, в свою очередь, дает дополнительные основания к легитимности и сакральности власти руководителей восстания, показывая их умелыми дипломатами. В действительности же роль турецких эмиссаров была невелика в восстании 1916 г. в Семиречье. Турецкие источники довольно скупо информируют о появлении эмиссаров в Туркестане. Турецкий автор Юсуф Гедикли в 1998 г. переиздал с комментариями, в современной турецкой графике, воспоминания участника «туркестанской миссии» Адила Хикмет-бея. В составе этой разведывательной миссии из пяти человек находился и Хаджи Сами-бей (известный также как Селим Сами), фактически руководивший миссией. Позже, уже в начале 20-х гг., он повторно оказался в Туркестане и вместе с Энвер-пашой играл активную роль в руководстве басмачами Восточной Бухары. Исследование, проведенное Гедикли, получило, соответственно, название – «Пятеро турок в Азии» (Asya’da beş Turk – тур.). В состав миссии, помимо Адила Хикмет-бея и Селима Сами, получивших военное образование и находившихся на военной службе, входили также Эмруллах (Баркан) – бей, гражданский чиновник, Ибрагим-бей, о жизни которого мало что известно (кроме того, что он, не являясь кадровым военным, проходил военную службу «добровольно»), а также Хусейн-бей. Миссия, добравшись в Туркестан, минуя Индию и Афганистан, оказалась в Семиречье и приняла, как отмечено Гедикли, самое деятельное участие в руководстве восстаниями 1916 г. в Семиреченской области. Комментируя воспоминания Адила Хикмет-бея, Гедикли пишет, что восстание в Семиречье благодаря приданному ему миссией «организованному характеру» нанесло «значительный урон российскому присутствию в Туркестане» [15. В. 606]. Германская миссия Фон Хентига находилась в регионе в это же время, в своем дневнике сам эмиссар кайзера Вильгельма II указывает: «На разъездах близ реки Каракол обошли посты российских войск, нами в разведку были направлены несколько человек [16. B. 90]», о их дальнейшей судьбе не указано. Продолжая тему миссии Хентига, в его записях также находятся следующие сведения: «В горах много людей, они озлоблены ростом цен… для поддержания людей мной (фон Хентигом) было закуплено оружие [16. B. 92]», однако уже вскоре деятельность миссии германских офицеров была прекращена совместными действиями британцев и россиян. Фон Хентиг указывает лишь на закупки оружия, но фиксирует их для поднятия афганского восстания, в котором было куда более заинтересовано его руководство в Берлине [16. B. 110]. Впрочем, с таким же успехом могли свидетельствовать о своей роли даже бывшие царские офицеры-тюрки, оказавшиеся вовремя на территории, охваченной восстанием. Например, офицер Бекимов, который странным образом оказался одним из руководителей восставших Джаркентского уезда (Казахстан), в то же время ссылавшийся на помощь извне [17]. Уже в гражданскую войну Адила Хикмет и Бекимов будут в составе басмаческого и белогвардейского движений, оставаясь на протяжении длительного времени на арене политических интриг в Туркестане. Но их значимость как руководителей была невелика, иностранцы и фактически «солдаты удачи» (коим являлся Бекимов, сменивший за два года сразу несколько сторон в конфликте) не могли получить легитимный и тем более сакральный статус руководителей восстания. Они оставались на заднем плане, не входя в активные акторы восстания, поскольку их фактическая значимость не могла быть выше, чем у местных руководителей, которым восставшие могли доверить свои жизни.
Сакрализация власти предводителей восставших фиксируется на трех основах – клятвы (ант), знамена и сам факт избранности руководителей. Традиция военной демократии – выборы полководца – были связаны с теми личностями, которые были вынуждены координировать общие военно-стратегические действия. И здесь предпочтение отдавалось личным заслугам, тем, кто отличался храбростью либо дипломатическим качествами, полезными для защиты народа. Именно такими правителями и предстают Канат и Мокуш. В первой декаде августа 1916 г. стали проводиться массовые выборы «ханов». Данные избранные ханы выбирались массами восставших, следуя процедуре, которая была издревле характерна для кочевников-кыргызов. Выборы «ханов», в первую очередь, должны были привести к появлению военных руководителей из числа родовой аристократии, прежде всего, как военной и способной на умение принимать решения в условиях боевых действий, способности командовать большими массами людей. Кроме Мокуша и Каната мы фиксируем еще нескольких «малых ханов-руководителей»: 1. Восток Кочкорской долины – Тезекбай Түлкү уулу. 2. Запад Жумгала – Көкүмбай Чыны уулу. 3. Север Нарынской долины – Байзак Мырза уулу. 4. Южный берег Иссык-Куля – Баатыркан Ырайымбеков. 5. Предгорья Иссык-Кульской долины – Баатыркан Ногоев [9. C. 99]. Данные представители были выкликнуты из народа, подняты на белом войлоке и фактически влились в восстание как руководители своих родоплеменных объединений. Историк Солтоноев указывает на курултай в Каркыре, куда съехались представители нескольких племен кыргызов, порядком 15 человек. В результате данного курултая, проведенного ночью, – днем 10 июля было решено выступать решительно против мобилизации на тыловые работы. Судя по мнению Солтоноева, верховное слово на курултае имели Мокуш и Канат. Их риск был осознан: на курултае держал слово один из кыргызских представителей колониальной администрации, Мамбеталы Мураталиев, который указывал на сильное войско колонизаторов и наличие в нем «пулеметов с быстрым выстрелом и больших пушек в 76 мм». Мураталиев бывал в действующей армии, и его знания фактически сыграли важную роль в первых столкновениях восстания [9. C. 99–101]. Мокуш и Канат принесли клятву воевать до конца. Определителем социальной организации во время восстания 1916 г. в Семиречье являлся руководитель, который возлагал на себя ответственность как перед народом, так и перед самим собой. Его творением и была власть над восставшими, оставаясь при этом «первым среди равных», хан становился и первым ответственным за всех. Позиция Канат-хана здесь более чем примечательна. После прихода отрядов казаков с пулеметами системы «Максим» (600 выстрелов в минуту) и мощного разгрома сил восставших Канат приказал отступать. «Народ рассыпался, в конце сентября бежал в Китай. Отряд полковника Слинько схватил Каната на джайлоо Соок в Кочкоре. Каната задержал Ысак – сын свата саяка Курмана со словами: “Отца собираются убить русские, сдайтесь”. Когда Канат сдался, он сказал: “Это дело начал я, пусть из-за меня не истребляется народ, если бы я думал лично о себе и семье, то бежал бы в Китай или провел дни за камнями-горами. Не убивайте народ”. Был пленен и его сын Карыпбай. Каната привезли в Верный» [9. C. 31]. Осознавая свою вину и ответственность за поражение, Канат хан на допросе всячески старался отвести удар от простого народа, принять полную меру вины на себя. Также хотелось бы прояснить действия Канат-хана в отношении тех, кто не желал воевать против царских сил. Канат-хан жестко, но понимал данную проблему, что вызывает споры и по сей день. Каждая киргизская волость, участвовавшая в боевых действиях, должна была дать бойцов по числу юрт [6]. Обычно боевой отряд волости состоял из трех-четырех сотен всадников, многие из которых были вовлечены туда силой и принуждением небольшой группой боевиков. В одном из документов указывается, что 10 августа руководители повстанцев Сарыбагишевской волости Пишпекского уезда связались с повстанческими отрядами других районов. Они разослали послания и гонцов во все каракиргизские волости Пржевальского и Пишпекского уездов. Значительные группы их гонцов не только вели агитацию, но и принимали меры энергичного воздействия на колеблющихся и трусливых [17]. Канат Абукин в своих показаниях отмечал: «Я с отрядом из киргизов своей волости в 300 человек напал на Токмак и Покровское лишь после известия о гибели Шамшинского волостного управителя и киргиза Раимбека. Против Токмака и Покровского выступили сообща 10 волостей, каждая – со своим начальником, которые были между собой равны. Всего было 4–5 тысяч бойцов, шли в бой верхом. Шли неохотно. Приходилось подгонять сзади нагайками» [19]. Мы видим здесь желание хана в скорейшей победе над царскими войсками, выхода на оперативный простор, Канат-хан отлично понимал – если его войска не возьмут Токмак, то восстание будет обречено на поражение, а его люди будут изничтожены.
Список литературы:
1. Галицкий В. Я. История города Пишпека. 1878–1917. – Фрунзе, 1980. – С. 79.
2. Усенбаев К. Общественно-экономические отношения в Киргизии (вторая половина ХIХ – начало ХХ в.) – Фрунзе, 1980. – С.101–104.3. Центральный государственный архив Кыргызской республики (ЦГА КР). Ф. И-75. Оп. 1. Д. 26. Л. 17.
4. ЦГА КР. Ф. И-75. Оп. 1. Д. 2. Л. 43–44.
5. ЦГА РК. Ф. 44. Отд. 1. Ст. 2. Д. 16925. Л. 17.
6. ЦГА КР. Ф. И-75. Оп. 1. Д. 2. Л. 42.
7. ЦГА КР. Ф. И-75. Оп. 1. Д. 35. Л. 6–6 об.
8. Лесная Л. В. Восстание 1916 г. в Киргизии: документы и материалы. – Москва, 1937. – С. 47.
9. Солтоноев Б. Кызыл кыргыз тарыхы. – 2 том, 1993 ж.
10. Даймонд Д. Ружья, микробы и сталь: Судьбы человеческих обществ / пер. с англ. М. В. Колопотин. – Москва: АСТ Москва: Corpus, 2010. – С. 112.
11. ЦГА КР. Ф. И-75. Оп. 1. Д. 26. Л. 11 об, 12.
12. ЦГА КР. Ф. И-75. Оп. 1. Д. 26. Л. 11 об, 13.
13. ЦГА РК. Ф. 44. Отд. 1. Ст. 2. Д. 16925. Л. 17.
14. ЦГА РК. Ф. 76. Оп. 1. Д. 2140 б. Св. 92. Л. 258.
15. Gedikli Y. Adil Hikmet Bey. Asya’da Beş Turk. – İstanbul, 2012. – В. 606.
16. Werner Otto von Hentig Das nie geschaute Land. [Unpublished manuscript from 1994, edited by Hans Wolfram von Hentig]. – Istanbul, 1994. – B. 90.
17. ЦГА РК Ф. 44. Оп. 1. Св. 2. Д. 16920. Л. 21.
18. Скрипкина С. М. Изучение восстания 1916 г. в Кыргызстане по материалам рукописного фонда Национальной академии наук Кыргызской Республики // Вопросы истории Кыргызстана. – 2006. – № 3. – С. 68.
19. ЦГА РК Ф. 76. Оп. 1. Д. 2140 б. Св. 92. Л. 245–248.
MICROISTORIC ANALYSIS OF MILITARY MANAGEMENT REINFORCED DURING THE REVOLT OF 1916 IN SEMIRECHYE (KYRGYZSTAN)
I. A. Fukalov
Abstract. The First World War led to the breakdown of previously sacred empires, and with them the birth of new states and the formation of the ethnic identity of the inhabitants of the region. These events led to the movement of the inhabitants of Turkestan and the Semirechensk region in particular, which resulted in the uprising of 1916.
Keywords: Turkestan, uprising, World War I, empire, colonial power, Russian army.