Репрессивная политика царской власти по отношению к некоторым этническим группам населения в 1914-1917 годах

Н. П. Карцева,
Пермский государственный национальный
исследовательский университет

Аннотация

В статье речь идет о государственной политике царской власти по отношению к гражданам воюющих с Россией стран, а также российским подданным, этническим немцам и евреям. На основе архивных источников и имеющейся литературы показано, что депортация населения, разгул ксенофобии и шпиономании привели к обострению межнациональных противоречий и приблизили российскую революцию 1917 года.

Ключевые слова: Первая мировая война, национальная политика, депортация населения, «вражеские подданные», «немецкое засилье», еврейский вопрос.

Государственная политика царской России по национальному вопросу во время Первой мировой войны фактически привела к значительному росту революционных настроений национальных меньшинств и тем самым приблизила революцию 1917 года.

При этом надо напомнить, что в предшествующие войне десятилетия межгосударственный обмен людьми и капиталами значительно возрос. Царское правительство поощряло эту тенденцию.

Однако во время Первой мировой войны с возникновением проблемы так называемых граждан «вражеских государств» наблюдается отход от интернационалистской тенденции предвоенной эпохи. Так, Совет Министров на своем заседании 31 октября 1914 года рассматривает вопрос об исключении неприятельских подданных из состава подведомственных им всякого рода союзов и благотворительных обществ. В принятом документе было сказано: «Его Императорскому Высочеству угодно повелевать провести незамедлительное обследование деятельности, состава и капиталов всех частных торговых и промышленных предприятий, к деятельности которых имеют отношение подданные воюющих с Россией держав» [15. С. 1].

В ноябре – декабре 1914 года соответствующие решения «об исключении из состава разных обществ, заведений и организаций подданных стран, воюющих с Россией» были приняты в губернских органах власти [15. С. 10].

Данная проблема в той или иной мере коснулась всех воюющих стран, но в России она стояла наиболее остро и имела далеко идущие последствия в силу ряда особенностей.

Во-первых, если в большинстве стран иммигранты были экономическими и социальными маргиналами, то в России они занимали важные позиции в экономике. Это были крупные предприниматели, управляющие заводами, землевладельцы, владельцы магазинов, инженерно-технические работники. Соответственно и уровень ущерба от кампании против них был значительно ощутимее, чем, например, в Германии, Франции, Великобритании.

Во-вторых, в России санкции затронули не только иностранных граждан воюющих против нее государств, но и натурализовавшихся иммигрантов, русских подданных, чья лояльность подвергалась сомнению по причинам только лишь этнической и конфессиональной принадлежности [6. С. 12]. Кампания военного времени против подданных «враждебных государств» довольно быстро распространилась на более широкие слои населения России от этнических немцев до евреев, мусульман, поляков, болгар, греков.

Результатом общественно-государственной кампании стали:

вынужденное переселение, фактически депортация, около 1 млн гражданских лиц из приграничных территорий вглубь России;
национализация значительной части экономики;
переход обширных земель и городской недвижимости из рук так называемых «вражеских подданных» к другим влиятельным группам населения.

Все это говорит о том, что еще до революции 1917 года царское правительство само осуществило целый ряд довольно революционных мер, которые серьезно повлияли на сложившуюся социальную обстановку в стране в 1914–1917 годах.

Кампания против «немецкого засилья» началась еще до войны и встретила активную поддержку в буржуазно-помещичьих кругах России, так как выражала, во-первых, интересы русской буржуазии, стремившейся избавиться от иностранных конкурентов, а во-вторых, интересы помещиков, скупавших земли в южных губерниях. Конечной целью кампании было окончательное уничтожение экономического и социального господства «влиятельных» меньшинств над «коренными» национальными группами. Война обострила межэтнические противоречия, существовавшие в России на этой почве.

В начале Первой мировой войны кампания приняла официальный характер и вылилась в ряд правительственных мероприятий по борьбе с «немецким засильем». Деятельность правительства была своего рода попыткой предотвратить аграрную революцию, решив земельный вопрос за счет немецких крестьян-колонистов. На протяжении 1915–1916 годов под действие ликвидационного законодательства подпало 6,6 млн десятин земли, конфискованной в основном у немцев-колонистов [3. С. 228]. Для немцев-помещиков, связанных с царским окружением, предусматривались различные льготы. Однако возможность принудительного отчуждения земель в принципе приводила крестьян к мысли о его расширении и на земли русских помещиков. Эти опасения, например, справедливо высказывали лидеры кадетов в Государственной Думе [3. С. 229, 230].

Царское правительство разрабатывало меры борьбы с «немецким засильем» также в промышленности и торговле. Провинциальная и московская буржуазия настаивали на решительных действиях в этом направлении. Над большинством предприятий с участием немецкого и австрийского капитала был установлен правительственный надзор. Затеянная русской буржуазией и царским правительством борьба с «немецким засильем» в русской экономике привела лишь к небольшим изменениям в соотношении сил отдельных финансовых группировок. В то же время смена собственников предприятий, замена администрации зачастую некомпетентными царскими чиновниками способствовали развалу хозяйственной жизни страны в военное время.

Рядовой обыватель истолковал действия правительства на свой лад. Так, три дня, с 27 по 29 мая 1915 года, в самом центре Москвы продолжался погром магазинов, принадлежащих немцам. Всего были разгромлены и ограблены 732 магазина, имевших вывески на нерусских языках. Избиению были подвергнуты лица с немецкими фамилиями, в числе которых были владельцы, управляющие и даже квалифицированные рабочие некоторых московских фабрик. Во время расправы были убиты восемь человек, в том числе четыре женщины. Полиция при этом бездействовала, а градоначальник Москвы генерал А. А. Адрианов объяснял это «патриотическим настроением населения» и не разрешал использовать оружие против «уличных беспорядков» [6. С. 46].

Ксенофобия и шпиономания охватили и правительство, и гражданское население, и командование армии.

В октябре 1914 года начальник штаба Верховного Главнокомандующего генерал Н. Н. Янушкевич предлагал поощрять денежными премиями тех, кто будет добровольно наблюдать за русскими подданными «неблагонадежных» национальностей. Военному генерал-губернатору прибалтийских губерний П. Г. Курлову предписывалось 23 октября 1914 года «установить самый строгий надзор за подданными враждебных государств, а также за русскими подданными, имеющими родственные связи в Германии либо в Австрии; в случае возникновения основательных сомнений в лояльности указанных лиц они должны быть немедленно высылаемы во внутренние губернии империи» [5. С. 35].

Главный начальник Одесского военного округа генерал от инфантерии М. И. Эбелов издал подобный же приказ, в котором запрещалось разговаривать, выпускать печатную продукцию и делать вывески на немецком языке. А взрослым мужчинам, немцам по национальности, было воспрещено собираться больше двух человек не только на улице, но и в своих жилищах. «Виновные в нарушении настоящего обязательного постановления… будут подвержены заключению в тюрьме или крепости на срок до трех месяцев или денежному штрафу в размере до трех тысяч рублей, а в особо важных случаях и высылке в отдаленные местности империи, не исключая и немцев русско-подданных» [5. С. 39].

Атмосфера недоверия и подозрительности распространялась не только на властные структуры, но захватила и самые широкие слои общества. В документах Варшавского жандармского управления содержатся многочисленные доносы бдительных граждан о «предательстве» со стороны немцев. Так, в одном из доносов военному министру сообщалось, что «в Варшавской военной цензуре работают 10 немцев и 1 еврей, которые передают данные немцам, так как служат России за деньги, а Германии чистой совестью» [11. С. 148].

Особенно много было доносов от латышей и эстонцев на то, что, якобы, башни в замках помещиков-немцев и лесные вышки используются для сигнализации вражеским войскам. Это была явная ложь, так как войск противника в тот период вблизи города не было. Генерал П. Г. Курлов в своих воспоминаниях пишет, что столкнулся с большим количеством ложных доносов, за которыми стояло стремление свести личные счеты и обиды, а не реальная измена [5. С. 211].

Всего же только за апрель 1915 года, т. е. во время ожесточенных боев в предместьях Риги, Курлову было подано 92 доноса по обвинению в шпионаже местных немцев. На реальное расследование времени не хватало, а потому доносы часто являлись единственным основанием для репрессий.

К началу войны в русской армии носителями немецких фамилий были более 15% офицерских чинов, около 30% членов Государственного совета, более половины членов Императорского двора [6. С. 197]. В солдатских письмах, подвергнутых перлюстрации, часто содержатся сетования на то, что Россию предали генералы-немцы и их подельники из придворной «немецкой партии». Это обстоятельство стало основной причиной недоверия общества к правящим кругам, солдат к офицерам.

Тяжелая атмосфера доносительства и репрессий коснулась и еврейского населения. Около 90% евреев всего мира жили в сопредельных воюющих государствах: России, Германии, Австро-Венгрии. Причем сосредоточены они были на основном театре военных действий Первой мировой войны.

В своей известной книге «Двести лет вместе» А. И. Солженицын отмечает, что с первых дней войны в столицах и других городах буквально вспыхнул вихрь патриотического энтузиазма со стороны еврейского населения. Русское еврейство грела надежда, что союз с демократическими странами Англией и Францией сделает возможной всеобщую российскую демократизацию, а значит и еврейское равноправие [9. С. 502].

Мобилизация еврейского населения первоначально не дала недобора, а наоборот, выявилось даже значительное число добровольцев. Евреи стали открывать лазареты. Московское еврейское общество помощи жертвам войны с ноября 1914 года по январь 1915 года собрало пожертвований на сумму 105 тыс. руб. Кроме того, Обществом было получено около 15 000 пудов вещей и оно содержало за свой счет лазарет. В ноябре 1914 года в Кишиневе по инициативе архиепископа Платона было создано «Трудовое православное братство портных», целью которого было шитье теплой одежды для армии. Почти все члены братства были евреями [2. С. 13].

Активное выражение евреями верноподданнических чувств и реальная помощь фронту не спасли их от гонений и погромов. В журнале «Еврейские вести» за 1916 год читаем: «Идя проливать свою кровь за Родину, мы не можем без душевного содрогания слышать за своей спиной торг, в какой пропорции Прогрессивный блок смилостивится отпустить цепь нашего бесправия» [4. С. 13].

Воинские власти систематически требовали данные о численности евреев в частях и их процентное соотношение (в военных учреждениях со штатами более 20 человек полагалось иметь не более 5% евреев). После каждой неудачи на фронте Главнокомандующий Великий князь Николай Николаевич и начальник штаба Н. Н. Янушкевич принимали репрессивные меры против всего еврейского населения прифронтовой полосы, выселяя его с обжитых мест [7. С. 38].

Массовая антиеврейская истерия катилась как снежный ком, выдвигая всё новые, зачастую абсолютно абсурдные обвинения против представителей данного народа. Казаки в Колках Волынской губернии жестоко избили еврея-мельника, приговаривая при этом: «Это тебе за то, что кормил Германию». Православный священник в Березинцах убеждал прихожан, что в животе коровы еврея нашли спрятанный телефон, по которому хозяин связывался с немцами [1. С. 43, 44].

В Карпатах и Львове весной 1915 года Великий князь Николай Николаевич запретил работу еврейских мельниц, так как, по его мнению, вращением крыльев евреи давали знать неприятелю расположение русских войск, и приказал арестовать находящихся в районе боевых действий знатных евреев-цадиков. Их сослали в Сибирь – в Омск, Томск и Верхнеудинск, при этом им было запрещено брать с собой что-либо. Неудивительно, что по дороге многие из них умерли, до места добрались только четверо заложников [8. С. 58]. Среди еврейского населения постоянно проводились реквизиции. Причем порой военное командование изымало и предметы культа из еврейских синагог [14. С. 12].

В апреле 1915 года поступил приказ о поголовном выселении всех евреев из Ковенской, Курляндской и Гродненской губерний. По неполным данным, было выселено около 120 тыс. человек из Ковенской, 40 тыс. из Курляндской и 30 тыс. из Гродненской губерний [12. С. 21–28, 33, 41, 95]. При этом люди оставляли дома и дела, урожай на полях. А сама перевозка на новые места была организована плохо.

Повсеместно плохо был организован и прием вынужденных переселенцев на местах, в центральных губерниях России. Государственные структуры Российской империи оказались не способны адекватно решать проблемы своих соотечественников. Летом и осенью 1915 года имели место многочисленные факты отказа руководителей гражданской администрации центральных губерний принимать на жительство беженцев-евреев. Организация питания и расселения беженцев была плохо организована даже в столицах. Так, в Москве в августе 1915 года эту работу взяла на себя московская английская колония. Британский комитет помощи организовал доставку на вокзалы и места расселения беженцев обеды [10. С. 208].

В одном из писем в Государственную Думу читаем: «Евреям нечего ждать равноправия. Выселение из Курляндии напоминает избиение младенцев. Из Митавы выселено 8 тыс. евреев, в том числе 18 Георгиевских кавалеров. Выселяют людей, у которых сыновья и мужья воюют. Латыши издевались, не давая воды, заколачивая клозеты. Ни проблеска сочувствия!» [13. С. 95]. Массовая антиеврейская истерия принимала порой совершенно безумные формы.

Выселение евреев получило всемирную огласку и вызвало волну негодования во многих странах, в том числе и союзницах России. Американские банкирские дома, а также английские и французские капиталисты еврейского происхождения отказывали из-за этого России в кредитах [9. С. 513].

Депортации и в целом политика царских властей в отношении отдельных этнических групп населения отозвалась в конечном итоге ростом революционных настроений национальных меньшинств и тем самым приблизила революцию в России.

Список литературы:

↩1. Ахун М. И., Петров В. А. Царская армия в годы империалистической войны. М., 1929.

↩2. Война и евреи. 1914. № 5.

↩3. Дякин В. С. Первая мировая война и мероприятия по ликвидации так называемого «немецкого засилья» // Первая мировая война: сб. статей. М.: Наука, 1968.

↩4. Еврейские вести. 1916. № 3.

↩5. Курлов П. Г. Гибель императорской России. М.: Современник, 1991.

↩6. Лор Э. Русский национализм и Российская империя. М.: НЛО, 2012.

↩7. Нелипович С. Г. Репрессии против подданных «центральных держав» // Военно-исторический журнал. 1996. № 6. С. 32–42.

↩8. Симанович А. Распутин и евреи. М., 1990.

↩9. Солженицын А. И. Двести лет вместе. Ч. 1. М.: Вагриус, 2006.

↩10. Туманова А. С. Общественные организации России в годы Первой мировой войны. М., 2014.

↩11. ГАРФ. Ф. 215. Оп. 1. Д. 227.

↩12. ГАРФ. Ф. 523. Оп. 2. Д. 40.

↩13. ГАРФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 1042.

↩14. РГВИА. Ф. 1915. Оп. 3. Д. 3.

↩15. ГАРФ. Ф. 1738. Оп. 1. Д. 13.