Прифронтовой город накануне революционных событий: Псков в 1916 – начале 1917 года
А. А. Михайлов,
Научно-исследовательский отдел военной истории Северо-Западного
региона РФ Научно-исследовательского института (военной истории)
Военной академии Генерального штаба ВС РФ
Аннотация
В статье рассмотрена жизнь города Пскова, оказавшегося в 1915–1917 годах в непосредственной близости от зоны боевых действий. На основе архивных документов, прессы, мемуаров и иных источников проанализированы трудности, порожденные военным временем, и попытки местных властей их преодолеть, господствующие общественные настроения и факторы (экономические, политические, военные), их обусловившие.
Ключевые слова: Первая мировая война, Псков, прифронтовая территория, политическая ситуация, экономические проблемы, общественные настроения, воинские части, госпитали, беженцы, шпионаж, шпиономания, цензура, пресса.
Судьбоносные для России бурные политические события 1917 года были подготовлены целым комплексом политических, социальных и экономических процессов, развитию и интенсификации которых в значительной мере способствовала Первая мировая война. Не случайно ряд современных историков рассматривают Первую мировую войну и Гражданскую войну в России как некую «непрерывную катастрофу», время, когда «социальные связи, политические истины и бытовые ориентиры пошатнулись до самого основания» [1. С. 11].
Перемены практически во всех сферах жизни ощущали на себе все «грады и веси» огромной Российской империи, но в районах, близких к зоне боевых действий, они ощущались особенно сильно. Характерным примером в этом отношении может служить Псков. К исходу первого десятилетия ХХ века этот древний город являлся центром губернии и имел население немногим более 33 тыс. человек [2. Л. 4 об.].
Начало Первой мировой войны большинство псковичей, как и большинство жителей других городов, встретило с чувством патриотизма и уверенности в скорой победе над «коварным врагом» [3. С. 3].
Однако к исходу 1915 года в общественных настроениях псковичей, также в настроениях жителей других больших и малых городов России явно ощущаются усталость от войны, горечь от неудач на фронте и разочарование во многих инициативах правительства. Газета «Псковские епархиальные ведомости», подводя итоги 1915 года, писала: «Тяжелый, ужасный год, о котором нельзя вспоминать, а тем более говорить без смущения, тоски и содрогания. Сколько с ним связано ошеломляющих неожиданностей и мучительнейших разочарований, величайших невзгод и нестерпимых страданий» [4. С. 2].
Успешное наступление русской армии на Юго-Западном фронте (так называемый «Брусиловский прорыв») в мае – сентябре 1916 года, конечно, несколько подняло настроение общества. Но победа, пусть и весьма впечатляющая, не привела к перелому в войне.Раздражение общества находило отражение в публикациях оппозиционной прессы. Таковая была представлена в Пскове двумя газетами: «Псковская жизнь» и, в большей мере, «Псковский голос». Накануне войны псковский губернатор Н. Н. Медем охарактеризовал в докладе министру внутренних дел их настроение, как «глухо-оппозиционное, однако без серьезных выступлений» [5. Л. 75]. Однако по мере обострения экономической и политической ситуации газеты печатали все более резкие статьи, нападая, правда, в основном на городскую думу и иные органы местного самоуправления.
1916 год принес Пскову множество социальных и экономических проблем, общих для всей страны и специфических, продиктованных близостью города к зоне боевых действий. Ситуация явно усугублялась невиданно частой сменой псковских губернаторов. В первые два года войны губернией руководил барон Н. Н. Медем, назначенный на должность еще в 1911 году. Он неоднократно проявлял административные таланты, энергию и трудоспособность при решении порожденных войной проблем.
В конце 1915 года Н. Н. Медем был назначен петроградским губернатором. Из Пскова он убыл, однако, лишь 2 февраля 1916 года, сделав все необходимое для сдачи дел. Затем на должности псковского губернатора сменились четыре чиновника. 10 февраля 1916 года в Псков прибыл Д. Г. Явленский, ранее занимавший губернаторскую должность в Акмолинске, но уже через десять дней его перевели губернатором в Могилев (должность весьма ответственная, учитывая, что в Могилеве находилась царская Ставка). Руководство Псковской губернией временно принял на себя вице-губернатор В. С. Арсеньев – энергичный администратор, видный знаток статистики, архивного дела, автор работ по истории и генеалогии.
30 марта на должность псковского губернатора был назначен действительный статский советник, шталмейстер А. И. Келеповский, переведенный с должности лифляндского губернатора. Однако уже 15 августа Келеповского назначили на пост харьковского губернатора. Его преемником в Пскове стал действительный статский советник Б. Д. Кашкаров, бывший холмский губернатор. Он оставался на должности вплоть до ее упразднения Временным правительством. Конечно, за короткий срок в несколько месяцев губернатору сложно было разобраться во всех особенностях руководства прифронтовой губернией. К тому же, в высших эшелонах власти в то время тоже шли постоянные кадровые перестановки, а на должности командующего войсками Северного фронта, в тыловой район которого входили территории Псковской губернии, сменились за год три генерала: П. А. Плеве, А. Н. Куропаткин, Н. В. Рузский.
Между тем, власти губернии должны были решать сложнейшие проблемы. В непосредственной близости от зоны боевых действий Псковские земли оказались в 1915 году. В августе этого года в губернском центре разместились штаб и структуры управления Северного фронта. Итогом стал колоссальный приток военных, которых и раньше было немало.
Характеризуя в мемуарах облик Пскова в начале 1917 года, генерал-майор М. Д. Бонч-Бруевич (с марта 1916 года командовал Псковским гарнизоном) отмечал: «В городе были расквартированы штаб фронта и управление Главного начальника снабжения с их многочисленными управлениями, отделами и отделениями. И в самом Пскове, и у вокзала, и в пригородах помещались мастерские, парки, госпитали, полевые хлебопекарни, обозы и другие тыловые учреждения и части. На «распределительном пункте» находились прибывавшие из отпусков и госпиталей солдаты, предназначенные к отправке в действующие на фронте части. В иные дни на пункте скапливалось до сорока, а то и до пятидесяти тысяч человек» [6. С. 127–128].
Поддержание в большом гарнизоне порядка требовало от военных и гражданских властей значительных усилий. О том, насколько взрывоопасной может быть скопившаяся в городе масса солдат, ярко свидетельствовали события начала 1916 года, когда после «великого отступления» русской армии Псковские земли буквально захлестнул вал «бродяжничающих» и «бездокументных» нижних чинов.
Начальник Псковского гарнизона генерал-лейтенант С. Л. Ушаков даже был вынужден издать особый приказ, которым предписывал «беглых и мародеров немедленно предавать военно-полевому суду при местном этапном коменданте и приговоры таковых судов широко оглашать» [7. Л. 78].
Указанные меры, правда, не выходили за рамки действовавших правил, но само напоминание коменданта об их применении свидетельствует о неблагополучной ситуации. Жесткими мерами командование Северного фронта в течение 1916 года смогло несколько сократить бродяжничество, но о полной его ликвидации речи не шло.
Зримой чертой военного времени стало появление в городе многочисленных лазаретов и госпиталей, подчиненных Военно-санитарному управлению и Российскому Обществу Красного Креста (РОК), казенных и созданных на средства частных благотворителей. Руководившая одним из лазаретов, Великая княгиня Мария Павловна в своих мемуарах писала, что из-за многочисленных лечебных заведений, раненых и медиков весь Псков «выглядел как один огромный госпиталь» [8. С. 195].
Под лазареты и госпитали отводились помещения местных учреждений и, особенно часто, учебных заведений. Передача зданий, однако, часто сопровождалась спорами и трениями между военными и гражданскими властями. Возникали разногласия и по другим хозяйственным и административным проблемам. Вместе с тем, среди горожан широкое распространение получила благотворительная деятельность в пользу раненых. Она была тем более важна, что далеко не все военные лечебные заведения имели хорошее материальное обеспечение.
Большой проблемой стал для Пскова приток беженцев, начавшийся в значительных масштабах с 1915 года. К июню 1916 года на территории Псковской губернии находилось 25 927 учтенных органами власти беженцев, из которых 12 809 чел. (49,4%) обосновались в губернском центре [9. Л. 16]. По состоянию на 10 октября 1916 года в Пскове находилось 13 770 беженцев [10. Л. 3], а в феврале 1917 года – 16 835 чел. [11. Л. 140]. Это было очень много для города с предвоенным населением в 33 тыс. человек. В этническом плане среди них резко преобладали латыши, за ними следовали поляки. Данное обстоятельство имело свои социально-культурные последствия.
В Пскове действовало множество организаций и обществ по оказанию помощи беженцам. Псковичи собирали для них деньги, одежду, продукты. Однако помочь удавалось не всем нуждавшимся. Нередко государственные организации, ответственные за помощь беженцам, проявляли формализм, не обходилось и без злоупотреблений.
В мае 1916 года разгорелся, например, скандал вокруг специально созданной для помощи беженцам организации «Северопомощь», которую возглавлял псковский губернский предводитель дворянства С. И. Зубчанинов. Статья с критикой ее деятельности была опубликована столичной газетой «Современное слово» и перепечатана местной «Псковской жизнью». Автор ярко описывал беспорядок, царивший, по его сведениям, на псковских складах организации, гниющие продукты, затхлую муку, заплесневевшую колбасу и сетовал, что продукты, хоть и пропадают, но беженцам не выдаются, а если и реализуются, то «по ценам мелочных лавок, а иногда и дороже» [12. С. 2].
С критикой на «Северопомощь» обрушились не только либералы (газета «Современное слово» была близка к партии кадетов), но и правые. В частности, знаменитый В. М. Пуришкевич называл ее «жалкой зубчаниновской организацией» [13. С. 2]. 3 декабря 1916 года в Петрограде состоялось заседание Особого совещания по устройству беженцев при МВД, на котором выступил С. И. Зубчанинов, в хвалебных тонах доложивший о деятельности «Северопомощи» [14. С. 2]. В итоге, организацию не ликвидировали (такие предложения звучали), но споры вокруг нее не утихали до начала 1917 года.
Наиболее острыми проблемами стали для Пскова в 1916 году дефицит товаров и дороговизна. Проблемы эти, конечно, не носили специфически местного характера. Уже осенью 1915 года около половины городов России испытывали недостаток в хлебе [15. С. 68]. Но в Пскове, с его резко возросшим за счет беженцев и военных населением, нехватка и подорожание буквально всех предметов потребления ощущались очень остро.
Причинами нехватки продовольствия и промышленных товаров становились трудности с доставкой (железные дороги были перегружены), рост населения (в том числе за счет беженцев), падение производства, а также попытки властей обуздать рост цен административными методами. К числу таковых относилось введение на продукты предельных цен («таксы»), превышать которые торговцам запрещалось под угрозой штрафа или (и) тюремного заключения. Кроме того, для предотвращения спекуляции и сохранения гарантированных запасов продовольствия и сырья ограничивался или запрещался вывоз некоторых товаров за пределы губернии.
Принимаемые меры, однако, далеко не всегда имели положительные результаты. 1916 год ознаменовался для псковичей стремительным ростом цен и сменявшими друг друга кризисами: мясным, рыбным, хлебным, обувным, даже дровяным [16. С. 163–214].
В качестве примера стоит остановиться на мясном кризисе как на очень типичном, «классическом» для того времени. «Предельные цены» на мясо впервые были установлены еще в самом начале войны, в августе 1914 года. Тогда псковским торговцам было запрещено продавать говядину дороже 15–20 коп. за фунт (в зависимости от сорта) [17. С. 3]. К 1916 году цены и такса заметно изменились, последняя составила 25 коп. за мясо (говядину) 2-го сорта и 30 коп. – 1-го сорта [18. С. 2]. В январе в городе стал заметно ощущаться недостаток мяса, что, впрочем, было в то время характерно для многих районов страны [19. С. 73].
Весной ситуация с мясом в Пскове приняла прямо-таки катастрофический характер. 31 марта на Межведомственном совещании под председательством вице-губернатора В. С. Арсеньева псковский полицмейстер Д. Я. Сондоевский доложил, что в городе «мясо совершенно отсутствует» [20. Л. 126]. 4 апреля он представил губернатору записку, в которой, опираясь на итоги опроса торговцев мясом, указывал причины дефицита. По его словам, с началом войны сокращалась и, в итоге, почти прекратилась доставка в Псков скота из Сибири, Витебской и Лифляндской губерний. Местный скот «частью был реквизирован военными властями», а в основном – распродан крестьянами в конце зимы 1916 года, «по случаю недостатка и необычайной дороговизны корма» [20. Л. 163–164]. Ситуацию довершили погодные условия: «Наступившее с началом весеннего половодья бездорожье совсем прекратило доставку скота, и население остается без мяса. Местные лавки закрылись, и мясо возможно встретить в весьма редких случаях» [20. Л. 164].
Д. Я. Сондоевский советовал поднять таксу, установив предельные цены на говядину 1-го сорта 37 коп., 2-го сорта – 33 коп. за фунт.
На следующий день после подачи полицмейстером записки, 5 апреля, газета «Псковская жизнь» опубликовала заметку под лаконичным заголовком «Где мясо?». В ней также говорилось о закрытии мясных лавок, но автор указывал, что на городской бойне в марте было забито больше скота, чем годом раньше. Следовательно, мясо имелось, но в продажу не шло [21. С. 2].
11 мая Сондоевский подал губернатору А. И. Келеповскому очень тревожный рапорт о трудностях с продовольствием в Пскове. По его сообщению, 10 и 11 мая на городском рынке в лавках мяса не было. «Многие горожане, пришедшие купить мясо, – доносил полицмейстер, – толпились по утрам у запертых мясных лавок, выражая по адресу торговцев и администрации свое недовольство по поводу отсутствия мяса» [20. Л. 207] . Ситуация усугубилась тем, что весной заметно подорожала рыба, несмотря на то, что водоемы губернии были ею издавна богаты.
В сложившейся ситуации псковские мясоторговцы обратились к городской управе с предложением ходатайствовать об отмене таксы, уверяя, что цена говядины не превысит 40 коп. за фунт. Рекомендация была принята. 16 мая губернатор, по рекомендации Межведомственного совещания, таксу на мясо отменил. Мясо в продаже появилось, но цены на него взлетели. 24 мая «Псковская жизнь» писала: «Как и нужно было ожидать, заверения мясоторговцев, что с отменою таксы цена на мясо будет не выше 40 к. за фунт, ничего общего не имели с искренностью и правдой. С 35 к. цена на мясо (говядину. – А. М.) поднялась до 55 к. и даже до 60 к. за фунт. Фунт свинины с отменой таксы продается вместо 40 к. по 70 и 75 к. Таким образом, прыжок в ценах сделался весьма солидный. Но мы не имеем уверенности, что эти достаточно высокие цены не поднимутся еще выше» [22. С. 1].
Мрачный прогноз вполне оправдался, причем не только в отношении мяса. 28 июля «Псковская жизнь» отмечала: «Цены на овощи, яйца, молоко сделали крупный прыжок вверх, и вряд ли можно ожидать скорого понижения их» [23. С. 2].
В начале октября 1916 года губернатор Б. Д. Кашкаров собрал Особое совещание по вопросу об урегулировании снабжения г. Пскова продуктами первой необходимости. Его участники высказались за восстановление отмененной таксы на мясо, но при этом указали на желательность открытия особых лавок, контролируемых городскими властями, дабы продавать мясо населению строго по таксе и предотвратить попытки мясоторговцев блокировать торговлю «с целью добиться отмены такс» [24. Л. 1–2].
Вместе с тем, на Совещании было принято решение использовать весьма решительные меры для обеспечения города запасом продовольствия. Среди прочего планировалось привлекать на помощь городским агентам по закупке армейских уполномоченных, которые могли, в случае необходимости, обеспечить реквизицию продуктов.
Рост цен и дефицит, естественно, настраивали население против торговцев. Немалый вклад вносили газеты, буквально пестревшие резкими обличениями в адрес предпринимателей, которых именовали «спекулянтами» и «мародерами». Подобные настроения, впрочем, были типичны и для той части населения, которая едва ли регулярно знакомилась с прессой. В начале мая 1916 года к губернатору обратилась с письмом группа крестьян. Они жаловались на рост цен и, подчеркивая свою лояльность правительству, одновременно обвиняли купцов, помимо корысти, в намерении спровоцировать волнения [20. Л. 200–200 об.].
Рост цен и дефицит товаров, конечно, были не единственными факторами, негативно влиявшими на социально-экономическую ситуацию и общественные настроения. Сказывались также нехватка рабочих рук, постоянный страх (подогреваемый официальными инстанциями) перед вражескими шпионами, не слишком удачные меры по запрету алкоголя и связанные с ними резкий всплеск потребления суррогатов, нелегальной торговли спиртным и самогоноварения и т. д. Все эти явления, конечно, не отменяли героизма псковичей на фронтах и активного участия многих горожан в благотворительной работе в тылу.
Однако ситуация становилась все более напряженной. И характерным проявлением напряжения было то, что местные общественные деятели и пресса, обсуждая конкретные проблемы, всё чаще переходили к широким обобщениям, проявляли желание кардинальных перемен, суть которых, впрочем, формулировали расплывчато. В начале января 1917 года «Псковская жизнь», рассуждая о недостатках в деятельности городских властей в ушедшем году, писала: «Нет слов, что исполнение сложных обязанностей при отсутствии средств, людей, прав и т. п. весьма нелегкая задача, но «всё в мире переменчиво»: великая борьба народов окончится, настанет эпоха расцвета России, и тогда придут новые люди и доделают то, чего не желают и не могут сделать представители современного муниципалитета» [25. С. 2].
Наверняка, ни автор статьи, ни издатель газеты Н. Н. Рокотов, ни большинство читателей и помыслить не могли, какие «новые люди» будут находиться у власти в Пскове и во все стране всего через год, в январе 1918 года.
Список литературы и источников:
↩1. Бруиш К., Катцер Н. Введение // Большая война России: Социальный порядок, публичная коммуникация и насилие на рубеже царской и советской эпох: сб. статей. М., 2014. С. 5–17.
↩2. Государственный архив Псковской области (ГАПО). Ф. 23. Оп. 1. Д. 365.
↩3. Псковский голос. 1914. № 154. 23 июля.
↩4. С Новым годом // Псковские епархиальные ведомости. 1916. № 1. 1–15 янв. С. 2.
↩5. ГАПО. Ф. 20. Оп. 1. Д. 3026.
↩6. Бонч-Бруевич М. Д. Вся власть Советам. М., 1964. 360 с.
↩7. ГАПО. Ф. 25. Оп. 1. Д. 10.
↩8. Романова М. Воспоминания великой княжны: Страницы жизни кузины Николая II. 1890–1918. М., 2006. 383 с.
↩9. ГАПО. Ф. 20. Оп. 1. Д. 3242.
↩10. ГАПО. Ф. Р-745. Оп. 1. Д. 1.
↩11. ГАПО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 14.
↩12. Из деятельности «Северопомощи» // Псковская жизнь. 1916. № 1201. 9 авг.
↩13. Отзывы о «Северопомощи» // Псковская жизнь. 1916. № 1248. 1 дек.
↩14. Псковская жизнь. 1916. № 1250. 6 дек.
↩15. Белова И. Первая мировая война и российская провинция. 1914 – февраль 1917 г. М., 2011. 312 с.
↩16. Михайлов А. А. Псков в годы Первой мировой войны 1915–1917 гг., Псков, 2014. 272 с.
↩17. Псковская жизнь. 1914. № 910. 2 авг.
↩18. Псковская жизнь. 1916. № 1123. 21 янв.
↩19. Шаховской В. Н. «Sic transit gloria mundi» (Так проходит мирская слава). Париж, 1952. 214 с.
↩20. ГАПО. Ф. 20. Оп. 1. Д. 3253.
↩21. Где мясо? // Псковская жизнь. 1916. № 1166. 14 мая.
↩22. О-цкий Н. Урегулирование мясного кризиса // Псковская жизнь. 1916. № 1170. 24 мая.
↩23. Псковская жизнь. 1916. № 1176. 9 июня.
↩24. ГАПО. Ф. 78. Оп. 11. Д. 51.
↩25. Инкогнито. Город // Псковская жизнь. 1917. № 1261. 3 янв.