М. И. Дегтярева
Пермская Духовная семинария

О БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТИ И МИЛОСЕРДНОМ
СЛУЖЕНИИ В РОДЕ РОМАНОВЫХ
И В ЦАРСКОЙ ДИНАСТИИ

Аннотация. Рассказывается о традициях и особенностях благотворительной деятельности и милосердного служения представителей рода Романовых до и после восшествия на престол.

Ключевые слова. Романовы, православие, благотворительность, милосердие, социальное служение.

Мы уже привыкли к словосочетанию ≪социальное служение≫ и употребляем его, особо не задумываясь о смысле. В Русской Православной Церкви существует Отдел по социальному служению. Но когда уважаемые организаторы сегодняшней встречи дали мне обдумать возможность выступления, обозначив направление так: «Романовы и благотворительность, Романовы и социальное служение», я поняла, что, прежде всего, надо, наверное, договориться о смыслах и о значении слов.

В Пермской Духовной семинарии мы уже соприкасались с подобными сюжетами, и не раз. И когда студенты избирали близкие темы для дипломных и курсовых работ, я обычно прошу уточнить, что именно они собираются исследовать?

Дело в том, что в Евангелии ничего не говорится о «социальном служении» и даже о «служении обществу», хотя слово «общество» (или «все общество», «все общество сынов Израилевых» в значении – избранных и освященных Богом людей) используется в Священном Писании не раз, особенно в Ветхом Завете (напр.: Исх. 12: 3; 16: 10; Чис. 1: 2; 3: 7).

Правда, когда Господь обращается к своим ученикам, Он говорит: «Вы – свет мира» (Матф. 5: 14), но речь идет, прежде всего, о нравственном примере. А вообще, обращение Евангелия носит личностный характер. И в Нагорной проповеди, и в притчах Христа речь идет о личном милосердии как устроении и о личной благотворительности как о его воплощении: «Будьте милосердны, как и Отец Ваш Небесный милосерд» (Лк. 6: 36); «Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут» (Матф. 5: 7).

Там же содержится несколько пояснений по поводу того, что это значит, суть чего сводится к тому, что ученику Христову должно творить добро всякому человеку – не по достоинству его и не ожидая ничего в ответ, т. е. не только брату и другу, но и врагу: «Вы слышали, что сказано: “люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего”. А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, Да будете сынами Отца вашего небесного; ибо Он повелевает солнцу Своему восходить и над злыми и над добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных. Ибо если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают и мытари? И если вы приветствуете только братьев ваших, что особенного делаете? Не так же ли поступают и язычники? Итак, будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Матф. 5: 43–48). «И как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними. И если любите любящих вас, какая вам за то благодарность? ибо и грешники любящих их любят. И если делаете добро тем, которые вам делают добро, какая вам за то благодарность? ибо и грешники то же делают. Но вы любите врагов ваших, и благотворите, и взаймы давайте, не ожидая ничего; и будет вам награда великая, и будете сынами Всевышнего; ибо Он благ и к неблагодарным и злым. Итак, будьте милосерды, как и Отец ваш милосерд» (Лк. 6: 31–36).

Эти наставления сопровождает и еще одно условие, очень важное – строгая заповедь творить добро не напоказ: «Итак, когда творишь милостыню, не труби перед собою, как делают лицемеры в синагогах и на улицах, чтобы прославляли их люди. Истинно говорю вам: они уже получают награду свою. У тебя же, когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя не знает, что делает правая, чтобы милостыня твоя была втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно» (Матф. 6: 1–4).

Вот почему, мне кажется, что когда мы говорим о благотворительности в роде Романовых и в Царской Семье, надо бы различать две вещи: с одной стороны, более соответствующие духу традиционного общества личные дела милосердия представителей рода и Дома Романовых (а это не только пожертвования, но и примеры прощения и забота о ближних, т. е. все то, что делалось Ими не афишированно и стало известно благодаря свидетельствам современников), и с другой стороны – то, что было ново и не совсем привычно для нашей традиционной культуры – широкую попечительскую и благотворительную деятельность.

До рубежа XVIII–XIX вв. в истории Дома Романовых превалирует первое, то есть примеры христианского поведения и жертвенности отдельных представителей правящего рода, а в конце XVIII – начале XIX в., как мне представляется, зарождается удачный синтез русской православной традиции личного доброделания и европейской традиции – попечительности и благотворительности монархии уже в общественном измерении. И это, действительно, ново для России. Мне хотелось бы сегодня сказать немного о том и о другом.

Что касается традиционного православного отношения к делу личного спасения через оказание милости, в роде Романовых оно было очевидно характерологической чертой. И именно это качество – потребность в оказании помощи другим и правильное понимание того, какой она должна быть – выделило это семейство из числа других родов в Москве и обратило на него взгляд Патриарха Гермогена в период Смуты.

«Родовое гнездо» Романовых (или «старый Государев двор») расположено на улице Варварке в Москве. Этот район носит историческое название «Зарядье», поскольку находится за Охотным рядом – местом бойкого торга. На Варварке сосредоточено несколько старинных храмов: Св. Вмч. Варвары, Св. Блаж. Максима Московского, собор Знаменского монастыря и церковь Св. Вмч. и Победоносца Георгия (Егория на Псковской горке).

Обычно в Зарядье было довольно много нищих и нуждающихся. Их привлекали возможность питаться крохами от Охотного ряда и просить даяния на папертях храмов. О доме Никиты Романова в Москве и за ее пределами шел слух как о семействе благочестивом и щедром на милостыню. Неслучайно сам глава семейства – Никита Романович Захарьин-Юрьев пользовался огромной любовью у простых москвичей, в том числе – у черни. Известен, например, случай, когда после кончины Государя Ивана Грозного 2 апреля 1584 г. в Москве произошло сильное волнение. Московский люд, опасавшийся козней представителей других московских боярских родов по отношению к своему любимцу, с криками осадил Кремль, требуя «выдать боярина Никиту Романовича», и, когда это настойчивое желание было исполнено, огромная толпа сопровождала Никиту Романова до самого дома.

Выпавшие на долю Романовых страдания в период правления Бориса Годунова воспринимались русским обществом как «терпение страстей Христа ради». По преданию, Патриарх Гермоген назвал представителей этого Рода (и юного Михаила Романова) среди желательных кандидатов на русский Престол в годину Смуты.

В роде Романовых после избрания в 1613 г. на царство Михаила Федоровича были разные представители – более или менее благочестивые, более или менее усердные к Церкви и делам благотворительности.

Наша отечественная историографическая традиция особо отмечает двоих правителей до XIX в. – Государя Алексея Михайловича и дочь Петра Первого – Елизавету Петровну.

Алексей Михайлович, по словам В. О. Ключевского, «с любым иноком мог поспорить в искусстве молиться и поститься» [6, c. 717]. «Тишайший» Государь отдавал распоряжения о раздаче милостыни нищим, которых кормили сотнями [2] в царских хоромах («на Верху»), на Аптекарском дворе, по дороге к Троице, в монастырских богадельнях и по улицам, сам устраивал богадельни на казенный счет, принимал «печалования» от Патриарха Никона (в тот период, когда тот был еще его «собенным другом») о заключенных и обижаемых.

Государыня Елизавета Петровна оказалась особенно любезна русской истории потому, что именно при ней прошла широкая амнистия в отношении архиереев и священников, жестоко пострадавших в период предыдущего правления – при Анне Иоанновне за критику произведений главного «архитектора» петровской синодальной реформы Феофана (Прокоповича), в которых те не без оснований усматривали протестантское влияние. При засилии иностранцев из окружения Анны Иоанновны любая критика Феофана Прокоповича воспринималась властью как «оскорбление Ее Величества» и «государственная измена». И тогда в России прошла череда так называемых «архиерейских процессов», в ходе которых были подвергнуты истязаниям и сосланы в отдаленные пределы России выдающиеся иерархи Русской Православной Церкви, такие как Феофилакт Лопатинский, Лев Юрлов, Игнатий Смола и др. [13, c. 562 – 570].

Елисавета Петровна, очевидно, желая искупить вину своих предшественников перед Церковью, пролила на Нее «дождь» пожертвований и благодеяний. Она щедро оделяла своим вниманием монастыри и приходы, была отзывчива на просьбы и ходатайства о помощи нуждающимся [13, c. 570–579]. Итак, это были достаточно яркие для своего времени образцы личного милосердного служения Церкви двух Государей Российских.

На рубеже XVIII–XIX вв. формируется новый образ поведения, обязательный, прежде всего, для русских Государынь. Российский исследователь И. В. Зимин отмечает, что «занятие благотворительностью как на государственном, так и личном, камерном, уровне становится почти обязательным именно для Императриц и Великих княгинь» [5, c. 22].

Само по себе представление об ≪обязанностях монархии≫ оформилось во многом под влиянием трагедии Французской революции 1789 г. Даже представители консервативного лагеря, такие как Ж. де Местр, А. Ривароль, Л. де Бональд, не могли не признать того, что ≪не бывает революций без злоупотреблений≫. Ж. де Местр в книге «Размышления о Франции» выступил апологетом модели «национально-монархического баланса» (или «брачного союза» нации и Королей). В этой и в других его книгах, скорее из контекста, нежели прямо из текста, следовало: забвение правителями и аристократией долга по отношению к подданным, праздность, увлечение философией и мистикой XVIII в., пренебрежение или безучастность к Церкви, стали причинами падения Монархии, гибели представителей аристократии и повреждения нравов в Европе. Послевоенный мир мыслился представителями консервативного лагеря как ≪восстановление национально-монархического союза при участии аристократии≫ на христианской основе и под руководством Церкви.

Начало поворота Царской Династии к общественной благотворительности относится к 1796 г., когда Государыня Императрица Мария Федоровна приняла под свое покровительство учрежденный Екатериной II Смольный институт благородных девиц. В 1797 г. указом Павла I Императрица Мария Федоровна возглавила управление Московским и Петербургским воспитательными домами. Это означало, что воспитательные дома переходят под личную защиту и покровительство Императорской фамилии. Занимаясь воспитательными домами, Мария Федоровна сделала акцент на развитии в их стенах акушерского образования¹.

Три десятка лет Мария Федоровна неустанно формировала и развивала структуры общественного благотворения, сформировав их в государственную систему, получившую именование «Ведомство учреждений Императрицы Марии» (Четвертое отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии)².

Очевидно, пример матери имел значение и для ее царственного сына. Александр I восходит на Престол под эгидой исправления ошибок своего отца со словами: ≪отменить≫, ≪простить≫, ≪возвратить≫, чем и вызвает восторженный отзыв митрополита Платона (Левшина): ≪Смотрите, православные, каким Бог наградил нас Царем – прекрасен и лицом и душою!≫ Однако этот Государь не смог сохранить обаяния первых месяцев и лет правления. Нарушение первым лицом государства церковных канонов, высочайшее покровительство князю Голицыну – человеку, далекому от православной традиции, однако получившему пост обер-прокурора Святейшего Синода и Главы «Двойного министерства», тревожный «рефлекс» невольного соучастия Наследника Русского Престола в убийстве Павла I и, наконец, крайности аракчеевского правления сформировали представление об Александре Павловиче как о человеке, хотя и не жестоком и склонном прощать, но скорее более светском, нежели церковном, более производящем впечатление доброго, нежели стремящегося жить по духу Евангелия.

Удивительным образом Николай I – человек консервативных взглядов, достаточно строгий, порой жесткий, проявлял внимание к начинанию своей матери. Очевидно, желая поддержать избранное ей направление, он особенно поощрял личную благотворительность своих детей. Им выделялось по 5 000 рублей в год именно на эти цели.

В правление двух Государей – Александра II³ и Александра III дело, заложенное Марией Федоровной, приобрело совершенно иной размах. И в том, и в другом случае определяющим, на мой взгляд, оказалось влияние женщин – Государынь Марии Александровны и Марии Федоровны. Обе они заметно изменили облик российской монархии, благодаря европейской «прививке» представления об ее «христианском долге перед подданными», который они понимали, прежде всего, как поддержку широкой общественной благотворительности, а не только личное содействие нуждающимся. Кстати, такая установка соответствовала курсу на «модернизацию отдельных сторон жизни государства и общества по инициативе и под руководством верховной власти», то есть она органически встраивалась в политику Александра II и Александра III.

В те годы, когда европейское и русское общество было занято обсуждением «женского вопроса» (о возможности общественной занятости женской его половины), Государыни Мария Александровна и Мария Федоровна в самой деликатной и соответствующей их высокому статусу форме, избегая участия в полемике и не преследуя цели собственного утверждения, оставаясь прежде всего женщинами – женами и матерями Государей Российских, взяли под свой патронаж деятельность десятков благотворительных обществ и постарались поставить милосердное служение в России на прочную основу.

Современники свидетельствовали, что при ежегодном бюджете в 200 000 руб. Императрица Мария Александровна тратила на себя «лишь 50 тыс., отдавая все остальное на благотворительность».

Камер-юнгфера Яковлева вспоминала: «Императрица Мария Александровна имела огромное количество драгоценностей, которые редко надевала. Она давно отказалась от дорогих подарков, а принимала от Государя деньгами. Много золотых и драгоценных вещей превращала в деньги. Во время войны она отказалась даже шить себе новые платья и все эти сбережения отдавала в пользу вдов, сирот, раненых и больных» [5, c. 27].

Следует подчеркнуть, что именно Императрица Мария Александровна горячо поддержала идею организации Российского Общества Красного Креста (РОКК). Благодаря этой поддержке РОКК быстро превратился в самую крупную общественно-государственную структуру, аккумулировавшую на своих счетах огромные суммы, переводимые благотворителями со всей России. Императрица Мария Александровна вплоть до своей кончины в 1880 г. являлась Высочайшей Покровительницей Российского Общества Красного Креста.

Достойной преемницей Императрицы Марии Александровны на ниве благотворительности стала Цесаревна, а с 1881 г. Императрица Мария Федоровна, оказывавшая покровительство медицинским и художественным учреждениям. Впоследствии в приходно-расходных книгах Императрицы Марии Феодоровны появилась отдельная строка – «на пожертвования». Ежегодно, как следует из записей, на пожертвования выделялась 21 000 руб. Значительная часть этих денег отдавалась различным медицинским структурам.

В этом же направлении позднее нашла себе применение и Великая Княгиня Елисавета Феодоровна в период основания Марфо-Мариинской обители сестер милосердия.

Что касается Александры Федоровны, определяющими для ее образа поведения были обязанность рождения и воспитания Наследников Престола и некоторые личные особенности – застенчивость, любовь к уединению и камерности и, кроме того, физическая слабость; поэтому до начала Первой мировой войны Государыня придерживалась концепции «малых дел». Дни «Белого цветка», благотворительные базары, поддержка народных промыслов и личная забота о людях из окружения Царской Семьи (фрейлин С. И. Орбелиани, А. А. Вырубовой), оказавшихся в сложной жизненной ситуации и требующих заботы и участия, оставались главными сферами приложения ее усилий.

И уже в период Первой мировой войны, когда женская часть Царского Дома почти в полном составе включится в тыловую работу по организации госпиталей и санаториев для раненых, санитарных поездов, сбору средств для фронта, Александра Федоровна вместе со старшими Царевнами – Ольгой Николаевной и Татьяной Николаевной освоит необходимые навыки сестры милосердия. Их служение в лазаретах Царского Села послужит примером для тысяч женщин в России. Государыня не ограничивалась «визитами вежливости». Она была ассистентом главного хирурга Царскосельского лазарета Княжны В. И. Гедройц, присутствовала вместе с дочерьми на операциях, выносила ампутированные конечности, промывала страшные раны, дежурила у постелей в «подшефных» палатах.

На этом фоне примеры попечительства и оказания милосердной помощи ближним со стороны мужской части Царской Семьи и ее родственников выглядят, на первый взгляд, более скромными. Однако это объясняется традициями воспитания – Государи, Великие Князья и Князья крови Императорской бежали мирской славы, стеснялись огласки и тяготились похвалой. Вот почему многие значительные начинания были почти неизвестны и не ассоциировались с правителями России.

Немногие знали о том, что по инициативе Наследника – будущего Государя Александра III и с одобрения Государя Александра II 26 февраля 1870 г. была открыта психиатрическая клиника. Организационные проблемы по созданию психиатрической клиники решались выплатой 90 000 руб. (70 000 руб. единовременно и 20 000 руб. ежегодно) из собственныхсумм Наследника и выделением участка земли близ Санкт-Петербургской Удельной фермы в 10 десятин.

В казавшемся «сухим и строгим» Великом Князе Сергее Александровиче далеко не сразу можно было угадать усердного попечителя Императорского Православного Палестинского общества, благотворителя, обеспечивавшего одних просителей стипендиями и пенсиями, других – возможностью получить образование и место.

Да и образ Государя Николая Александровича вряд ли ассоциировался с безотлагательной отзывчивостью на просьбу Кронштадтского пастыря спасти от неминуемого, казалось бы, закрытия Вировский монастырь, устроенный воспитанницей Леснинского монастыря – игуменией Анной Потто в Холмском крае. Матушка Анна взяла за правило не отказывать в помощи никому, принимая под кров Пречистой православных и католиков, людей глубоко верующих и некрещеных калакутов. В ее настоятельской келье жили иногда до исхода из временной жизни неизлечимые больные. Неудивительно, что периодически Виров испытывал острую материальную нужду. Однажды в самой крайней ситуации только вмешательство отца Иоанна Сергиева и самого Государя спасло обитель от разорения.

Великий Князь Михаил Александрович также тратил немалые средства на благотворительность. В его имении Брасово находились богадельня и детский приют, две амбулатории. От него получали помощь 19 храмов, расположенных в округе Брасово, и местные школы. Например, за счет средств Великого Князя отапливались храмы, школы, дома для священнослужителей, вдов, сирот и неимущих.

Итак, в христианском служении представителей Царской Семьи вплоть до революции прослеживалось то и другое: тайное доброделание и стремление ≪привить≫ на русскую≪почву≫ черты ≪общественно-обязанной и общественно-ориентированной монархии≫. Поэтому достойно сожаления то, что это благое намерение представителей Царского Дома не было оценено по достоинству и не смогло переменить тот, по замечанию П. Б. Струве, общий «неправильный духовный и душевный тон, который брали силы русской либеральной демократии в отношении царского правительства» [3, c. 15].

Библиографический список

1. Августейшие сестры милосердия / cост. Н. К. Зверев. – Москва: Вече, 2008.

2. Анисимов Е. В. Исторические портреты. 1613–1762. Михаил Федорович – Петр III. – Москва: Армада, 1997. [Электронный ресурс]: ЛитМир. Электронная библиотека. – Режим доступа (Дата обращения: 05.07. 2019).

3. Боханов А. Н. История России. XX век. Москва: Изд. Аст., 2001. [Электронный ресурс] : ЛитМир. Электронная библиотека. – Режим доступа (Дата обращения: 05.07. 2019).

4. Жук Ю. А. Пермский пленник. Великий князь Михаил Александрович. М., 2019.

5. Зимин И. В. Личная Благотворительность Членов Императорской Семьи (XVIII – начало ХХ в.). – Москва: Елисаветинско-Сергиевское общество, 2018.

6. Ключевский В. О. Царь Алексей Михайлович. Ф. М. Ртищев // Ключевский В. О. Курс русской истории. Полное издание в одном томе. – Москва: Альфа-книга, 2017.

7. Кудрина Ю. В. Мать и Сын. Императрица Мария Федоровна и Император Николай II. – Москва: Православный центр «Глагол», Приход храма-часовни Казанской (Песчанской) иконы Божией Матери в Измайлово, 2004.

8. Местр Ж. де. Размышления о Франции. – Москва, 1997.

9. Миллер Л. Святая мученица Российская Великая княгиня Елизавета Федоровна. – Москва: «Паломник», 2007.

10. Михаил Никитич Романов. Жизненный подвиг узника Царской династии и исторический очерк эпохи. М., 2009.

11. Орлов А. С., Георгиев В. А., Георгиева Н. Г., Сивохина Т. А. История России: Учебник. – Москва, 2012.

12. Русское Православное женское монашество XVIII–XX вв. / сост. монахиня Таисия. Издание Троице-Сергиевой Лавры. 1992. (Печатается по: Russian Orthodox Womens’ Monastcism of the 18–20 Centuries by Nun Taisia. Издание Свято-Троицкого монастыря. Джоджанвилль. H. I. США. 1985.)

13. Тальберг Н. История Русской Церкви. Москва, 2008.

---

¹ В 1797 г. Императрица Мария Федоровна купила дом у графини Е. А. Зубовой, находившийся у устья реки Фонтанки близ Калинкина моста, где учредила Родильный госпиталь на 20 кроватей и Повивальную школу на 22 воспитанницы. Это обошлось Императрице в 40 000 руб. В 1811 г. Повивальную школу (учрежденную в 1797 г.) преобразовали в Повивальный институт. В 1836 г. Родильный дом и Повивальный институт преобразовали в одно учреждение под названием «Родовспомогательное заведение».

² С годами эта структура разрасталась, включая в себя все новые и новые создаваемые членами Императорской фамилии учреждения. Кроме развития системы подготовки акушерских кадров при воспитательных домах, в 1806 г. при Петербургском воспитательном доме был открыт класс для глухонемых детей. В 1834 г. в Воспитательном доме открывается сиротское отделение. Если суммировать итоги развития структуры, сформированной усилиями Марии Федоровны, то при образовании IV отделения в 1828 г. в него входило 39 заведений, к которым с 1828 по 1841 гг. были присоединены еще 24 заведения. К 1881 г. их число достигло 459. В 1894 г. в Ведомство Императрицы Марии были приняты учреждения скончавшейся Великой Княгини Екатерины Михайловны: Мариинский институт, Училище Св. Елены, Елизаветинская детская больница и Повивальный институт. Не случайно эмблемой Ведомства Императрицы Марии в 1841 г. стал пеликан, кормящий птенцов своей кровью. Эта эмблема является символом любви родителей к детям и Государей к Своему народу.

³ Например, полковник К. К. Мердер, воспитатель будущего Императора Александра II, в своей педагогической практике тесно увязывал воспитание и образование Цесаревича. В 1829 г. он осуществил проект, названный «Кассой благотворения». Смысл проекта заключался в том, что успехи в науках и поведении Цесаревича и его двух приятелей-соучеников оценивались в сугубо денежной форме. Проще говоря – за хорошие оценки Цесаревичу платили деньги, но эти деньги должны были идти не на личные нужды, а на благотворительность. Два раза в год предполагалось считать собранные деньги и тратить их на какое-либо полезное дело или благотворительность.