Архив служит людям
Использование документов, связанных с политическими репрессиями
Одним из основных направлений работы архива по реализации Закона о реабилитации является исполнение социально-правовых запросов граждан и организаций. Достаточно сказать, что с 1993 г. архивом исполнено 6,5 тыс. запросов, связанных с политическими репрессиями.
И если общее количество запросов от граждан РФ сейчас постепенно сокращается, то число консульских запросов, поступающих из-за рубежа, наоборот, растет. Буквально за последний месяц мы получили запросы на 8 репрессированных граждан из Польши и Югославии, о судьбе которых у них на родине ничего не было известно.
Увеличивается и количество тематических запросов от научных учреждений, вузов, музеев, библиотек и т.п. На их исполнение, порой, требуется достаточно большое количество времени. Вот несколько примеров: для СПб НИЦ «Мемориал» мы провели выявление документов о репрессированных бывших членах РСДРП – меньшевиках; для администрации Пермской области – о пермских градоначальниках; для Института истории Сибирского отделения РАН – о массовом уходе с мест спецпоселения в 1931 г. лиц, высланных из Краснодарского края и т.п.
В ходе этой работы мы часто сталкиваемся с такой проблемой, как непрофильные запросы, т.е. присланные не по адресу. Хочу вам подсказать, что если у вас есть возможность перед посылкой запроса позвонить нам и удостовериться, действительно ли интересующие вас документы хранятся в ГОПАПО, то сделайте это. Проверка установочных данных на по картотеке не займет и минуты. Зато не нужно будет пересылать запрос – это дополнительное время и деньги. Ведь часто заявитель заинтересован в срочном получении документов, т.к. дело, например, рассматривается в суде, и слушание уже назначено. Нам можно звонить по телефонам: 36-19-74 и 36-05-34.
Архивисты не только исполняют поступающие запросы, но и сами в инициативном порядке делают запросы в архивные учреждения других регионов страны, в суды, органы прокуратуры и т.д., чтобы помочь восстановить дальнейшую судьбу человека, решить вопрос о его реабилитации.
Например, узнав, что в архиве работает Алексей Николаевич Марченко (или отец Алексей из Всесвятской церкви в Разгуляе, кандидат исторических наук), который интересуется судьбой архиепископа Молотовского и Соликамского Толстопятова (отца Александра), мы пришли ему на помощь и сделали официальные запросы в другие архивы. Благодаря полученным материалам Марченко подготовил книгу, со страниц которой встает образ выдающегося человека – морского офицера, прошедшего русско-японскую и первую мировую войны, узника ГУЛАГа в 20-30х годах, пермского архиепископа в годы Великой Отечественной войны, ученого, страдальца за веру, истинного духовного пастыря и проповедника, патриота своей Родины. Сейчас главы из книги публикуются в газете «Православная Пермь».
Именно архив выступил инициатором реабилитации Мясникова Гавриила Ильича, члена партии с 1906 г. С 1905 г. он работал на Мотовилихинском заводе, здесь же включился в революционную борьбу. В 1918 г. он – председатель Мотовилихинского Совета, в 1920 г. – председатель Пермского губкома партии. С 1921 г. он становится оппозиционером. Многим известно его знаменитое письмо в ЦК партии, где он требовал предоставления свободы слова всем политическим течениям «от монархистов до анархистов». В результате был исключен из партии, пытался создать оппозиционную «Рабочую группу». Был арестован, попал в тюрьму. В 1928 г. бежал в Иран. После пребывания в иранских и турецких тюрьмах получил въездную визу во Францию. Писал трактаты, разоблачающие сущность Сталина и его окружения. Во время немецкой оккупации вновь был арестован, попал в концлагерь, бежал. Двое его сыновей погибли на фронте. В 1945 г. ему разрешили вернуться в Москву. Но здесь его снова арестовали, обвинили в шпионаже и расстреляли.
Готовя сборник документов по истории политрепрессий, мы столкнулись с тем, что многие люди (особенно в Мотовилихе) пострадали именно за то, что разделяли взгляды Мясникова. Мы задались целью добиться его реабилитации (ведь по Закону заявления о реабилитации могут быть поданы любыми лицами и общественными организациями). В феврале 2003 г. архив сделал запрос в ФСБ РФ, те передали его в Военную Коллегию Верховного Суда РФ, а затем – в Генеральную прокуратуру РФ (по поднадзорности для решения вопроса по существу). Последнее уведомительное письмо мы получили 12 мая этого года. Сейчас весь архив и те ученые, которые вместе с нами готовят сборник, с нетерпением ждут, что у нас получится. Если Мясникова реабилитируют – это будет наша большая победа, будет создан прецедент.
Кроме исполнения запросов мы в соответствии со статьей 11 Закона предоставляем реабилитированным лицам и их родственникам право на ознакомление с материалами прекращенных уголовных дел и получение копий документов непроцессуального характера. За 11 лет архив посетило около 3,5 тыс. человек, чьи судьбы по воле советских карательных органов сложились трагически. По их запросам было изготовлено около 23 тыс. листов ксерокопий.
Какие трудности у нас возникают при реализации этих законных прав граждан:
- Например, люди, основываясь на статье Закона, требуют сообщить им время, причины смерти и место погребения реабилитированного. К сожалению, мы далеко не всегда можем сообщить им эти сведения, т.к. такой информации в архивно-следственных делах попросту нет (особенно – о месте погребения). Если человек умер, находясь в местах лишения свободы, мы еще можем сделать дополнительный запрос в ФСБ – но не более того. Архив обращается к вам с просьбой в проведении такой разъяснительной работы.
- Законом установлено, что реабилитированные лица и их наследники имеют право на получение сохранившихся в делах рукописей, фотографий и других личных документов.
Действительно, в состав архивно-следственных дел входят так называемые «вещдоки» - паспорта, различные удостоверения, фотографии, письма, рабочие тетради, записные книжки, книги, рисунки и другие материалы творческого характера. Мы возвращаем людям личные документы, конфискованные у них во время ареста. Но часто бывает и непонимание в этом вопросе, связанное с тем, что людей неправильно проконсультировали. Так, мы обязаны выдать по требованию, например, семейную фотографию, сделанную еще «на воле». А вот тюремная фотография (анфас и профиль) – это уже неотъемлемая часть архивно-следственного дела, которую мы выдать не имеем права, даже если она сохранилась в нескольких экземплярах (только – копию).
Или, например, по существующим архивным правилам не подлежат изъятию из следственных дел находящиеся в них паспорта, военные билеты, служебные удостоверения.
Нередки случаи, когда в деле указано, что при аресте были изъяты такие-то рукописи, даже сохранился конверт с надписью, в котором они хранились, но сами рукописи отсутствуют. Возможно, они были на каком-то этапе уничтожены – но это произошло еще до передачи дела в архив.
Часто репрессированные и их родственники не понимают, что означают слова Закона о том, что ознакомление с прекращенными уголовными делами в архиве «производится в порядке, установленном для ознакомления с материалами государственных архивов». В этой части мы строго следим за соблюдением Регламента доступа к материалам прекращенных уголовных и проверочно-фильтрационных дел (утвержден Росархивом в 1993 г.). Поэтому не всегда люди довольны, когда мы им отказываем в копировании документов, касающихся не их репрессированного родственника, а свидетелей, проходивших по делу (это запрещено Регламентом).
- Зачастую граждане не могут представить документов, подтверждающих их родство с репрессированными. В этих случаях мы идем навстречу, не чиним препятствий, когда, например, совпадает фамилия, или просим предъявить копию справки о реабилитации репрессированного родственника (подразумевая при этом, что у постороннего человека ее быть просто не может). Если же ничего этого нет, необходимо получить в установленном порядке доверенность от репрессированного или его родственников на доступ к следственным документам. Таким образом мы защищаем право каждого гражданина самому определить, кто может быть допущен к ознакомлению с его прекращенным уголовным делом.
- Мы сознательно допускаем некоторые отступления от Регламента в таком вопросе, как наложение запрета репрессированным или его родственниками на ознакомление с делом, его копирование и публикацию (по правилам такой запрет мог быть наложен только в течение первых трех лет с момента публикации Регламента, т.е. до 1996 г.). Мы же оформляем соответствующие карточки запрещений до сих пор, учитывая, что большинство людей и сейчас не знают о существовании такого ведомственного документа, как Регламент доступа.
Вообще, нужно сказать, что люди, обращающиеся в наш отдел, - это совершенно особая категория посетителей, которая требует особого внимания, терпения, человеческого сострадания, такта. Зачастую они не могут самостоятельно знакомиться с документами (по состоянию здоровья, из-за волнения); иногда проявляют агрессивность, пытаясь выявить «доносчиков» из числа односельчан, имена следователей, ведших дело. Приходится объяснять людям, как могло случиться, что лучший друг вдруг становился доносчиком; какие методы ведения следствия применялись, что люди оговаривали себя; как фабриковались показания, составлялись ложные протоколы допросов.
Зато какова бывает благодарность людей, когда с помощью архивистов им удается вернуть себе дорогую реликвию – фотографию родного человека, сохранившуюся только в следственном деле, или узнать о судьбе родственников, пропавших в годы репрессий. Так, несколько лет назад было получено письмо из г. Троицка Челябинской области от Дедовой Ирины Лутфиевны, которая благодарила архив за то, что благодаря сведениям, предоставленным ей нашим и Свердловским архивами, она спустя 60 лет смогла найти родственников, которые пропали в годы репрессий. Все были убеждены, что члены семьи погибли, и не искали друг друга. Архивные справки были опубликованы в местной печати, и родственники откликнулись.
Или вот еще один совсем свежий и очень типичный пример. На встрече выпускников школы в феврале этого года я встретилась с одноклассником, физиком по профессии, котрый сейчас преподает в педагогическом университете. Узнав, где я работаю, он так, на всякий случай, попросил поискать документы о своем деде – крестьянине из Ростовской области, раскулаченном в 1930 г. и сосланном в Березники, где он был осужден в феврале 1938 г. за членство «в контрреволюционной повстанческой организации, созданной на химкомбинате». В 1956 г. его жене (т.е. Юриной бабушке) сообщили, что ему дали 10 лет лагерей, и, отбывая срок наказания, он умер в местах лишения свободы в июле 1941 г. от паралича сердца.
К сожалению, многие тогда получали такие «липовые справки», которые скрывали истинную судьбу человека. Придя в архив, родственники смогли прочитать в деле, что в марте 1938 г. (т.е. через 12 дней после ареста) Данилов Кузьма Алексеевич был расстрелян.
Кстати, в этом деле имелись ниточки, которые привели к другому репрессированному родственнику – деду уже по материнской линии Контримовичу Ивану Леопольдовичу, поляку по национальности, которого тоже арестовали в марте 1938 г. и обвинили конечно же в шпионаже в пользу Польши. К счастью, этого деда спасло от расстрела то, что он долгое время служил в Красной Армии, а потом работал начальником уголовного розыска. Такие «открытия» в архиве нередки.
В ходе ознакомления граждан с делами мы обязательно беседуем с ними, расспрашиваем о том, не сохранились ли дома какие-то документы, относящиеся к периоду репрессий, не могут ли они написать воспоминания. Конечно, отнюдь не все идут на контакт, не все хорошо знают историю своей семьи. Но бывают и удачи, позволяющие пополнить фонды архива новыми документами.
Примерно год назад в архив приехал из Москвы один из ведущих экономистов страны, доктор экономических наук, профессор, академик Академии экономических наук и предпринимательской деятельности России и Международной Академии Информатизации Алеко Александрович Адамеску. Он разыскивал документы о своем отце – уроженце Румынии Александре Александровиче Адамеску, репрессированном здесь, на Урале, в 1937 г. Дело мы нашли. Его отец оказался очень интересным человеком: участник революционного движения в Венгрии с 1919 г., один из организаторов венгерского Союза Молодежи. Неоднократно арестовывался. В 1923 г. ЦК Румынской компартии он был направлен в Москву, работал в Коммунистическом Интернационале Молодежи, затем был направлен на учебу в Коммунистический университет национальных меньшинств Запада. После его окончания был передан в распоряжение Уралобкома, направлен в г. Соликамск, в трест «Союзкалий» (начальником сектора кадров калийного комбината). В 1938 г. он был приговорен к расстрелу как «агент германской разведки». С подробностями биографии этого интересного человека мы смогли познакомиться из воспоминаний, которые Алеко Александрович написал по нашей просьбе и в январе этого года прислал в архив.
Очень важной задачей, которую выполняет архив, является информирование общественности о масштабах и характере политических репрессий в регионе.
Первое и, пожалуй, самое важное, что нам удалось сделать, это подготовка к печати совместно с обществом «Мемориал» третьей части Книги памяти жертв политических репрессий Пермской области (мартиролога). Работа над ней началась еще в 1998 г., а в этом году (при условии финансирования) будет завершена (т.е. на подготовку пяти томов ушло 7 лет).
Наш отдел в настоящее время заканчивает работу над первым в Прикамье сборником документов по истории политических репрессий, который будет охватывать период с 1918 г. по 1980е гг. Мы делаем его вместе с учеными пермских вузов. Необходимость в таком издании назрела давно. Интерес общества к истории политических репрессий в нашей стране и в области очевиден. Но если в других регионах на протяжении последних 15 лет были изданы десятки специализированных сборников документов, посвященных данной проблематике, то в Прикамье, к сожалению, эта тема до сих пор не нашла достойного отражения ни в научной, ни в научно-популярной литературе.
Мы смогли заняться сборником лишь тогда, когда уменьшилось количество запросов, поступающих от граждан (ведь в отделе работает всего 4 человека). В предисловии к сборнику отмечается, что «обществу, «травмированному» десятилетиями тоталитаризма и не избавившемуся до конца от тоталитарного наследия, нужны «прививки» от авторитаризма, культа насилия. Необходимо сохранить историческую память о трагических страницах прошлого, чтобы ни у кого и никогда не возникло желания вновь пойти по тому же гибельному пути». Мы ставим своей целью обнародовать исторические документы для распространения научных и политических знаний, просвещения и воспитания подрастающего поколения.
В сборник включены документы о репрессиях в период Гражданской войны и НЭПа, о раскулаченных и спецпоселенцах, о «большом терроре» 1937-1938 гг., о репрессиях в годы Великой Отечественной войны, а также борьбе с инакомыслием в 60-80е годы. Издание будет снабжено иллюстрациями (не только фотографии людей, но и вещдоки), указателями (именным и географическим), рекомендательным списком литературы. Особо хочется сказать о многочисленных комментариях по содержанию. В частности, мы не только приводим биографические справки на репрессированных (т.е. жертв), но и на палачей – тех работников НКВД, которые позднее тоже были репрессированы за применение незаконных методов ведения следствия, «нарушение социалистической законности». Сборник будет дополнять достаточно обширный список репрессированных номенклатурных работников (в нем уже сейчас около 250 человек). Архивные документы расскажут о методах и приемах работы органов госбезопасности, технологии фальсификации «политических» дел, мотивировке арестов и расправы с гражданами, масштабах и направленности репрессий (в отношении рядовых граждан и известных людей, внесших весомый вклад в политическую, хозяйственную, культурную и общественную жизнь края, женщин и подростков, представителей различных национальностей и религиозных конфессий, уроженцев регионов Прикамья), о реакции граждан на политику тоталитарного государства, взглядах и умонастроениях людей, действительно «посмевших» противостоять авторитарному режиму, мы расскажем о судьбах отдельных людей и семей, подвергшихся репрессиям.
Архив планирует издать сборник в 2005 г. тиражом 1 тыс. экз. и объемом 35 п.л. Думаю, что вы окажете нам посильную помощь в его распространении и пропаганде.
Ежедневно мы ведем большую работу с исследователями, помогаем им сориентироваться в массиве таких необычных документов, как архивно-следственные дела. Наше главное достижение на сегодняшний день – это создание БД на всех репрессированных по политическим мотивам в Пермской области, проходивших по делам, переданным в архив из ФСБ (всего 34 тыс. человек). Эта БД позволяет выявить всех репрессированных по какому-то городу или району, в определенный хронологический период, сделать выборку по году рождения, времени ареста, социальному положению, роду занятий, национальности, образованию, статье обвинения, «мере социальной защиты» (приговору) и т.п. (всего 50 позиций).
Например, используя эту базу, мы оказали большую помощь судье из Оханска, краеведу Александру Ширинкину в выявлении документов о репрессированных жителях района. В результате на этих материалах в 2002 г. в Перми вышла его книга «Мы твои сыновья, Россия (Хроника политических репрессий и раскулачивания на территории Оханского района)».
Именно к нам обратился Ритварс Янсон – сотрудник Центра документации последствий тоталитаризма Латвии, чтобы выявить документы о репрессированных латышах (в связи с научными исследованиями, проводимыми в рамках работы Комиссии историков при Президенте Латвийской Республики).
Причем, если человек не хочет или по каким-то причинам не может работать на компьютере, к его услугам обычная хронологически-территориальная картотека на бумажной основе, где карточки систематизированы по хронологическим периодам, совпадающим с основными «волнами» репрессий, а внутри – в соответствии с административно-территориальным делением Пермской области (по городам и районам).
У нас имеется и несколько тематических картотек:
- репрессированных церковно- и священнослужителей;
- репатриантов из Китая в Пермской области;
- белых офицеров;
- номенклатурных работников, подвергшихся политрепрессиям.
Мы «курируем» многих студентов, аспирантов, школьников, заинтересовавшихся данной проблематикой. «Приобщение к теме» у студентов происходит чаще всего во время ежегодной архивной практики, которую проходят у нас студенты педагогического и классического университетов. Некоторые из них потом возвращаются в архив, чтобы работать над курсовыми и дипломными работами. Работы лучших не остаются без внимания. Например, главы из дипломной работы студентки ПГУ Урасиновой, посвященной репатриантам из Китая, сейчас собираются печатать в кафедральных тезисах. Она работала у нас в архиве в течение нескольких лет; именно архивисты познакомили ее с бывшими харбинцами, живущими в Перми, у которых она записала интересные воспоминания.
А школьников приводят в архив учителя, сами неравнодушные к нашей теме. Например, Евгения Иосифовна Евсеева – кандидат географических наук, преподаватель школы № 10 г. Перми. Это жена Алексея Федоровича Евсеева – частого гостя архива, отец которого был репрессирован в 1937 г. Сам Алексей Федорович передал в архив письма отца из лагеря, по нашей просьбе написал воспоминания, опубликованные в «Годах террора»; сейчас работает над восстановлением генеалогии своего рода. А ученики Евгении Иосифовны, пишущие рефераты на тему политических репрессий, неоднократно становились призерами областных конкурсов научно-исследовательских работ старшеклассников (эти рефераты хранятся в архиве, с ними могут ознакомиться все желающие).
Архив откликается на все крупные события в истории области. Самый свежий пример – подготовка выставки документов, посвященной 75-летию открытия прикамской нефти. Стенд о репрессированных нефтяниках, без преувеличения, привлек самое пристальное внимание и у руководства области (с ним очень подробно знакомился и.о. губернатора области Олег Анатольевич Чиркунов), и у посетителей из городов и районов области. Почему? Все очень просто: таких документов, которые хранятся у нас, нет ни в одном государственном или муниципальном архиве Прикамья.
О наших документах рассказывают специализированные передвижные выставки, успешно работающие в области: «Бессловесные свидетели» (о вещдоках, хранящихся в архивно-следственных делах), «Страницы трагедии» (о харбинцах), «Мученики веры Христовой» (о репрессиях против священнослужителей), «Их считали пропавшими без вести» (о судьбе военнопленных). Кстати, художником-оформителем и полноправным соавтором всех этих экспозиций является Волеслав Карлович Стенинг – бывший политзаключенный, арестованный в 1945 г. в Латвии. Выставки уже побывали в Пермском, Суксунском, Кунгурском, Сивинском, Большесосновском, Еловском районах, городах Березники, Соликамск, Добрянка, Горнозаводск. На их базе проводились экскурсии, уроки истории, конкурсы ученических сочинений на тему политических репрессий, встречи с ветеранами войны, бывшими харбинцами, родственниками репрессированных, районные историко-краеведческие чтения. Вы тоже могли бы экспонировать их на различных мероприятиях.
При подготовке выставок мы проводили определенную поисковую работу с целью выяснить дальнейшую судьбу репрессированных. Так, одним из «героев» выставки «Их считали пропавшими без вести» стал Сажин Григорий Васильевич, уроженец Уинского района. Из официальных документов дела мы узнали лишь то, что он попал в плен буквально через месяц после начала войны в районе Невеля. Освобожден был в апреле 1945 г. американскими войсками. Ему повезло: после 4х-месячной проверки в фильтрационном лагере ему разрешили вернуться на родину. Что было потом – неизвестно. Чтобы как-то проследить его судьбу, мы связались с местным архивом и музеем (Григорий Васильевич после фильтрации работал в Октябрьском районе фельдшером). С их помощью вышли на дочь Сажина, проживающую в настоящее время в Екатеринбурге. Она была потрясена, что кто-то заинтересовался судьбой ее отца (ведь в семьях бывших военнопленных до сих пор стараются поменьше говорить на тему плена, пребывание в котором долгие годы считалось позорным). Она горячо откликнулась на наш призыв, приехала в Пермь на открытие выставки вместе с внуком, привезла фотографии Григория Васильевича послевоенного периода (он умер в 1995 г.), проникновенные стихи дочери, посвященные отцу, воспоминания. Все эти документы поступили в фонд архива.
Я не буду говорить о статьях, опубликованных нами в местной прессе (их около 40), радио- и телепередачах (их было 45). Но скажу о фильмах. На пермском телевидении с использованием документов архива снято 2 документальных фильма: «Чтобы помнили… Один из рода Сиговых» и фильм о пермских диссидентах – Олеге Ивановиче Воробьеве (сейчас гражданин Австрии) и Рудольфе Борисовиче Веденееве (известном пермском скульпторе) – оба проходили по знаменитому «пермскому делу» 1971 г. за распространение самиздата. В прошлом году в архиве и в музее «Пермь-36» французская и немецкая государственные телекомпании проводили съемки фильма о сталинских репрессиях (кассету обещали прислать в этом году).
Мы сотрудничаем со специализированным журналом – историческим научно-популярным альманахом «Белая армия. Белое дело», издающимся в Екатеринбурге. Последняя статья, которую мы им подготовили для печати, посвящена судьбе семьи генерала В.О. Каппеля.
Крупным событием 2002 г. в масштабах не только нашей области, Урала, но и страны в целом явилась подготовка архивистами крупной международной конференции «Толерантность и власть: судьбы российской интеллигенции», посвященной 80-летию «философского парохода». Она получила широкий общественный резонанс, отклики приходили в том числе из-за рубежа.
Достаточно неожиданно для себя наш отдел принял самое активное участие в реализации еще одной статьи Закона о реабилитации (а именно – ст. 8), где говорится о том, что органы прокуратуры с привлечением органов госбезопасности и внутренних дел должны установить и проверить все дела с не отмененными до опубликования Закона 1991 г. решениями судов и несудебных органов на лиц, подвергшихся политическим репрессиям.
На практике получилось следующее. Когда в 1993 г. архивно-следственные дела передавались из ФСБ в наш архив, они все просматривались специальной комиссией. Тем не менее очень большое количество дел было передано без заключений о реабилитации. Всю работу по выявлению этих дел пришлось делать нам и «мемориальцам». Это почти детективная история.
Дело было так: Когда мы начали работать над Книгой памяти, то обратили внимание, что реабилитирующие документы есть отнюдь не во всех делах. А обязательным условием включения человека в Книгу памяти являлось как раз наличие реабилитации. Мы стали записывать этих людей в специальные журналы, потом давать дела работникам прокуратуры. Они часто пеняли нам на то, что мы им «подсовываем» не те дела. Постепенно мы уяснили, что если дело, например, прекращено за отсутствием состава преступления, то постановление об этом уже и есть реабилитирующий документ, а если дело прекращено за смертью обвиняемого, то нужно оформлять справку о реабилитации. Было много и других вариантов. Мы осваивали азы юридических знаний. Время шло, списки все увеличивались. Прокуратура работала с ними, но от случая к случаю. И вот в феврале 2002 г. мы вдруг получили официальное письмо из областной прокуратуры, где нам предписывалось к 1 апреля сообщить точное количество архивных уголовных дел, подлежащих пересмотру в соответствии с Законом о реабилитации (как оказалось, соответствующее распоряжение поступило им из Генеральной прокуратуры). Мы люди ответственные, поднапряглись и за 2 месяца проверили более 4 тыс. дел, остававшихся непросмотренными; при этом весь отдел в полном составе буквально переселился в хранилище). Работа была завершена 26 марта, сведения поданы в прокуратуру. А 18 апреля 2002 г. мы получили письмо уже от своей вышестоящей организации – Росархива, где четко и ясно было сформулировано, что «сотрудники архивных учреждений РФ не полномочны осуществлять работу, связанную с проверкой архивных уголовных дел на лиц, подлежащих реабилитации» Оказывается, мы должны были лишь выделить помещение и ответственных лиц, которые бы обеспечили беспрепятственную выдачу экспертам (работникам прокуратуры) дел для просмотра. Но это письмо, как я уже сказала, пришло тогда, когда работа была сделана. Так мы невольно нарушили указание Росархива, но «сильно» помогли нашей прокуратуре. Не знаю, насколько хорошо то, как была организована эта работа. Архивисты на какое-то время стали юристами. Я все-таки считаю, что каждый должен делать свою работу и нести за нее ответственность. Результаты таковы: к настоящему времени нами просмотрены все 27 тысяч архивно-следственных дел, а сотрудниками прокуратуры оформлены заключения о реабилитации на 2 тысячи человек (осталось еще более 500 человек).
Очень понравилось с нами работать и военной прокуратуре Приволжско-Уральского военного округа. У них тоже не было возможности приехать к нам и выявить дела в отношении лиц, осужденных за военные преступления. Но здесь уже помогла созданная база данных, позволяющая сделать выборку по статье осуждения (58-1б). В настоящее время на рассмотрении в военной прокуратуре находится более 50 дел на 60 человек.
Кстати, проблемы, связанные с пересмотром дел прокуратурой, у нас на этом не заканчиваются. Как показала практика, не все лица, дела на которых переданы в архив, подлежат реабилитации. Поэтому их придется возвращать в ФСБ, что по Закону об Архивном Фонде области можно сделать только через постановление губернатора. Так что работа нам еще предстоит большая и серьезная.