Пермский государственный архив социально-политической истории

Основан в 1939 году
по постановлению бюро Пермского обкома ВКП(б)

Из воспоминаний Ф.К. Арзамасова – о военных действиях на Калининском фронте в 1942–1943 гг.

Калининский фронт. Четвертая ударная армия

[…]1 По планете шагал сорок второй год. Не на восток шли наши войска, а на запад. Впереди деревушка со странным названием Кривоносовка. За нее дрался первый батальон 1122 стрелкового полка. Противник не хотел мириться с потерей Кривоносовки – своего опорного пункта, настойчиво контратаковал. В бою погиб командир батальона майор Кувшинов, потом по ранению выбыл его заместитель капитан Юдаев, командование принял на себя комиссар батальона Т.К. Сливовский.

Село оказалось в окружении. Немцы наступали со всех сторон, связь с полком отсутствовала. Батальон принял круговую оборону. В течении дня 20 января сорок второго года батальон потерял свыше семидесяти человек, у каждого оставшегося в строю было по 5-10 патронов. Под огнем врага, непосредственно на поле боя, собрали около полусотни трофейных винтовок, автоматов, пять ящиков патронов, гранат, и продолжали держать круговую оборону.

Неоднократные попытки наладить связь с полком успеха не имели, и немцы вели огонь зажигательными снарядами. Деревня горела. Бой продолжался. Все меньше и меньше оставалось людей в батальоне. Не лучше нашего дела были и у противной стороны. Наконец мы заставили, – продолжает рассказ Кашаф Тухватулин, – немцев попятиться и прорвали кольцо окружения. Путь на Нелидово2 был открыт. От командования 334 стрелковой дивизии мы получили [сообщение с] просьбой дать хороших проводников. В котором также сообщалось, что части дивизии выступают в район Малая и Большая Каменки, что северо-западнее города Нелидово.

Днем наш отряд, – вспоминает Е. Иванов, комиссар партизанского отряда [под командованием] до войны секретаря Нелидовского РК ВКП(б) Коровкина3, – покинул свою прежнюю базу и в полном составе двинулся туда, где скоро должна была решаться судьба районного центра. К вечеру отряд прибыл в деревню Головано и остановился в ней. Теперь до Нелидово осталось не более 10 км.

Все сильнее слышен гул орудийной канонады. Скоро сюда придут советские войска. Оккупанты, отступая, сжигают на своем пути населенные пункты. У нас все больше вестей и примет о приближении Красной Армии.

Лыжники, перекрыв все дороги из Нелидово, связались с партизанским отрядом секретаря Нелидовского райкома партии Ивана Захаровича Коровина. Он, в частности, рассказал: Мы получили приказ встретить части Красной Армии от Селижарово через лесной массив-заповедник, в задачу которых входит перерезать железную дорогу Ржев – Великие Луки на участке Нелидово – Земцы – Западная Двина и станция Торопец. Мы должны оказать им помощь.

Вскоре долгожданная встреча состоялась. На просеке показался отряд передовых частей Красной Армии, и тут же они смешались с партизанами, пожимая друг друга, обнимаясь. На ближайшей партизанской базе стало тесно. Такого количества людей здесь не бывало. В штабе собралось столько командиров, что негде повернуться. В других домах еще теснее. Основная масса бойцов запрудила единственную улицу деревни. На все лады заливается гармонь, звучат песни, смех. Солдаты угощают партизан махоркой, и все от всего сердца.

Подались громкие команды, и рота за ротой покидали гостеприимную партизанскую базу. Около деревни Шарапкино, Половцево, Ульяново выходят в засаду две роты, отходят влево с расчетом нанести удар со стороны деревни Красновка и Невинцы совместно со стрелковыми батальонами. Основные силы и с ними партизаны наступают по Торопецкому тракту.

Глубокая долина к реке Межа с железнодорожной веткой в тупик лесопарка служила хорошо скрытым подходом к обороне противника. Штабеля дров и леса надежно помогали наступающим незаметно подойти к самому поселку. С огневых точек этот участок не простреливался, и по нему быстро продвинулись к месту броска.

Над городом морозное утро. Одна за другой взлетали ракеты. Начался бой за освобождение города Нелидово. Задымили в городе пожары, поедая дома, постройки. Сквозь грохот боя доносятся крики: передовые отряды пошли в атаку, охватывая широким фронтом поселок, шаг за шагом тесня противника, который стал отходить к центру. Наконец, противник, не выдержав огневого шквала, что на рубеже деревень Вышгора и Красновка, начал отступать. Немцы выбиты со станции, отошли на южную сторону, раскинулись по двум дорогам на Ельню и на Ржев. Еще рывок наших частей и немцы бегут, бросая технику и вооружение.

Лыжники встретили отходящих немцев на Белый сильным огнем. Тогда они по глубокому снегу через лес повернули на Ржевский тракт бежать к деревням Паниканы, Карпово, и Селиж.

Грохот боя в Нелидове затихал. Все реже и реже раздавались выстрелы и автоматические очереди.

Война в Нелидово пришла дважды. Первый раз в мрачные октябрьские дни. Мы тогда с болью смотрели, – рассказывает Владимир Андреевич Озеров, – на отходящие на восток наши войска, с чувством огромной ненависти на серо-зеленые шинели врага, а они кричали: «На Москву!» Они считали, [что] все принадлежит им. Мы вернулись. Вот он – разрушенный, но очищенный от врага город Нелидово.

К десяти часам 25 января 1942 года город был полностью очищен от противника. В городе на станции захватили большие трофеи: железнодорожные эшелоны с продовольствием, снаряжением и боеприпасами, 250 автомашин, много орудий, минометов, на станции осталось два паровоза, 82 вагона.

Наша солдатская многотиражка рассказала о героях боев за Нелидово. Вот что она писала в те дни: «… Сто пятьдесят человек немцев, – пишет газета «ВПЕРЕД», – вооруженные автоматами двинулись в расположение наблюдательного пункта, где было в это время пять человек. Меткими выстрелами пулеметчик Садриев косил зарвавшихся врагов. Немцы, не считаясь с потерями, продолжали наседать. Садриев был ранен. За пулемет взялся Бычков, но и он получил ранение. Пулемет снова в руках Садриева, [который] наспех перевязал рану. На выручку смельчакам бросается группа бойцов, отбив противника». […]

Советское Информационное бюро вечером 25 января сорок второго года сообщило: «В течение 25 января наши войска вели упорные бои с противником. Наши части вновь продвинулись вперед, заняли несколько населенных пунктов в их числе город Нелидово на железной дороге Ржев –Великие Луки».

Мало кто из наших земляков тогда знал, что освобождение Нелидова и значительной части Нелидовского района было ратным делом 334 дивизии, формировавшейся в Татарии.

В январе 1969 года по приглашению Нелидовского горкома КПСС и исполкома городского и районного Советов группа ветеранов дивизии выехала в город боевой славы своего соединения. Волнующая встреча через 27 лет спустя!

Когда части и подразделения выходили, точнее сказать, входили в Нелидово после его освобождения, на пепелище города оставалось только три дома. Немцы за 81 день оккупации все сравняли с землей. Уходя и заметая следы своих преступлений, они уничтожили лагерь военнопленных. Около бывшей электростанции в опилках наши воины обнаружили трупы советских людей. […]

В партизанском крае мы были свидетелями, как партизаны принимают присягу, которую мы слушали у них.

ПАРТИЗАНСКАЯ ПРИСЯГА:
«Я, гражданин Советского Союза, верный сын героического народа, клянусь, что не выпущу из рук оружие пока последний фашистский гад не будет уничтожен. Я обязуюсь выполнять приказы моих командиров, строго соблюдать воинскую дисциплину. За сожженные города и села, за смерть женщин и детей, я клянусь мстить врагу жестоко, беспощадно и неустанно. Кровь за кровь. Смерть за смерть. Клянусь, что скорее умру в жестоком бою с врагом, чем отдам себя, свою семью, весь Советский народ в рабство кровавому фашизму и предам интересы народа. Если же по слабости, трусости, злой воле я нарушу эту клятву, пусть я умру позорной смертью от рук своих товарищей. Смерть за смерть. Кровь за кровь!». […]

Фронтовая землянка, я лежу на нарах, стиснутый солдатскими плечами так, что похрустывает постель из еловых лапников. В углу деловито гудит печурка, стенки которой накалились докрасна, но я тру себе щеки, закоченевшие руки. Это итог примитивной вентиляции нашей наспех собранной землянки, поглощающей благодатное тепло.

Над нарами по землянке зигзагом натянут медный провод, свисающий конец которого подвешен с вечера, и пламя с шипением ползет по проводу, выделяя копоть и свет. За ночь черные хлопья заполняют землянку, оседают на наши лица, и мы становимся похожими на всех чертей на свете. Эка важность! Зато, если тревога, при таком свете великое подспорье. Можно быстро одеться и выскочить на улицу. Гори фитилек! Иногда мы становимся богатыми: хотя также мерцает огонек, но уже из коптилки, сделанной из стреляной гильзы, заправленной соляркой, которую нам одолжили танкисты.

Одна тысяча девятьсот сорок третий год

[…] – Это было летом сорок третьего года, – вспоминает наш разведчик Григорий Филатов, – Мы размещались тогда в деревне Замошье, что примерно в десяти километрах от города Велижа4, что на дороге в сторону [с.] Усвяты. В подразделении шла обыкновенная фронтовая жизнь: одни группы готовились на выполнение заданий, другие отдыхали после нелегкого похода по тылам противника.

Повсюду поползли тревожные слухи, что на участке фронта, занятом 334 дивизией, началось усиленное движение и передвижение войск противника. Разведчики, вернувшиеся с тыла противника, тоже подтвердили. Командование терялось в догадках, не зная, что замышляет противник. Нужно достать «языка». Пока судили да рядили, раздалась команда:

– Тревога, выходи строиться!
Двадцать шесть разведчиков выстроились перед штабом своего подразделения. Из штаба вышел старший лейтенант Серкин, вместе с ним капитан Липатов, начальник разведывательного отделения дивизии. С командиром роты [он] прошелся вдоль строя разведчиков, внимательно и придирчиво оглядывая каждого, наконец, показался наш батя-командир дивизии генерал-майор Мищенко. Мы, разведчики, хотя и были личной разведкой командира, но он редко давал непосредственные задания сам. Обычно это делали офицеры штаба или разведотдела. И только когда мы уходили в тыл врага, генерал по-отечески провожал и напутствовал всех вместе, но каждому казалось, что он прощался именно с ним в отдельности.

– Неужели снова туда? – мысленно задавали мы себе вопрос, ведь не прошло и недели, как вернулись из немецкого тыла, где провели больше месяца. После доклада командира роты и взаимных приветствий генерал молча прошел перед строем. Раз. Другой. Третий… И все молча.

– Вольно, – словно спохватившись, скомандовал он. – Стоять вольно, товарищи разведчики, – уже каким-то не военным, а задушевным голосом сказал. Потом опять замолчал.

– Знаю, орлы, устали, – через некоторое время заговорил комдив. – В этот раз погоняли вас по болотам. Троих вы похоронили. Жаль. Но что делать? Война! Снова я вас хочу послать не к теще на блины. Есть интересное дело. Не в тыл к немцу идти, а будете тут действовать. Рядом с моим штабом. Это уже веселее, не так ли? – улыбнулся он.

– Наверно, под Кресты или на озеро пошлют, – подумали мы. Там обычно вели разведку в Невельском направлении. А комдив продолжал:

– Велиж мне покою не дает. По данным армейской и фронтовой разведки в городе идет смена частей. Соседи пытаются прощупать оборону. Орешек крепкий. Двина разделяет город пополам. Немцы сильно укрепились. Разведка боем бессмысленна. Нужны только «черные кошки». Пролезть тихо, скрытно, взять «языка» и спокойно вернуться назад. Вот и все.

– Веселенькое дело! – пронеслось у меня в голове. О Велиже по беспроволочному солдатскому телефону говорилось, что там у немцев было столько понатыкано огневых точек, дотов, дзотов, бронеколпаков, что вряд ли незамеченной проскочила [бы] и мышь. По тому же телефону мы слышали и о неоднократных действиях и неудачах соседней разведки.

– Добровольцы, шаг вперед! – скомандовал комдив. Весь взвод, как один, колыхнулся вперед.

– Нет, это много. Я думаю, человек десять – четырнадцать с саперами и будет достаточно. Он прошел вдоль строя добровольцев, вглядываясь в знакомые лица и называя отобранного по фамилии. В эту группу попали мы с Филатовым. Скорее всего, я попал в состав группы по настоянию Гриши Филипова, так как вряд ли меня опознал, полкового разведчика, командир дивизии.

У разведчиков сборы недолги. Через час под бодрый марш, лихо исполненный на гармошке, мы прошли вдоль нашей деревни Замошье. Миновав последнюю избу, отдали гармонь нашим двум воспитанникам и уже задолго до темноты были в траншеях пехоты, которая вела оборону в Велиже.

Установили стереотрубу, повели наблюдение за обороной противника. На противоположном берегу виднелись разрушенные и обгоревшие здания. Берег реки, занятый противником, был пологим. Хорошо замаскированные огневые точки врага различались трудно. Только ночью по ярким вспышкам можно увидеть, откуда ведется огонь.

Трудно было не попасть в ловушку, ведь каждый бугорок мог обернуться огневой точкой. Изучаем оборону день, другой, третий. Ведем беспрерывное наблюдение за всем участком и все же за одним бугорком, подмеченным еще в первый день нашего прибытия, наблюдали особо. Из него вот уже трое суток нет ни одного выстрела, ни одной осветительной ракеты. Да и находится этот бугорочек чуть глубже, в тылу обороны. Смотрят в приборы и прибывшие руководители разведотделения дивизии. Смотрят и офицеры полка, занимающие этот участок обороны. Признаков жизни у бугорка нет. И все же мы решили блокировать именно его. Риск? Да, но мы верим в успех.

Операция ночной поиск началась. Учитывая сложность выполнения задачи, для поддержки нашей разведгруппы командир дивизии выделил две батареи полковых минометов, несколько десятков ручных и станковых пулеметов. Была приведена в боевую готовность пехота полка, занимающего оборону. Руководили операцией начальник разведки дивизии и его помощник.

Темная фронтовая ночь – родная сестра, отец и мать разведчика. Она поможет подползти к врагу, укроет от пули-злодейки. Ночь-заступница поможет: в жаркой схватке с врагом даст силы, смелости, отваги и удали молодецкой. Только очень уж коротки майские ночи. Только-только успело солнце скрыться за горизонтом, а на востоке начинают играть утренние сполохи зарницы.

Спускаем приготовленные саперами лодки на воду.

Садимся по четверо в каждую лодку. На участке тишина. Словно нарочно ни одной ракеты. Стреляют где-то там, в стороне. Неужели немцы приготовились к встрече? Жутко. Уж лучше бы палили из всех стволов. Все веселее было бы. Что там, на чужом берегу?

Думы прерывает резкий толчок. Лодка уткнулась носом в берег. Тихо. Саперы поползли вперед. Мы ждем в боевой готовности. Поступил сигнал: «Вперед!». Двое остаются у лодок. Ползем [через] Спираль Бруно5. У прохода сапер. Он показывает ход. Слева и справа мины. Подползаем к проволочному заграждению в шесть рядов, но дальше ползти бессмысленно: показались первые лучи солнца. Не успеем вернуться на свой берег.

Минутное совещание у проволочного заграждения. Передается по цепочке приказ начальника разведгруппы: «Отходить». Тишина. И только когда мы были на середине реки, немцы открыли огонь. От этой фронтовой музыки веселеет на душе. Понимаешь: идет война и стрельба необходима.

Отводим лодки в укрытие. Доползаем до своих траншей. Все живы и здоровы. Мы дома. Среди своих. Командование вылазкой довольно. На следующий день продолжим поиск.

Днем надо отдохнуть. Кто знает, может, придется схватиться с врагом в рукопашную. И вот снова вечер. Опять повторяем то же. Сменились лишь числа календаря. Быстро находим замаскированные проходы в минном поле и проволочном заграждении. Оставляем их позади. По опыту знаем: почти всегда это последний предохранительный рубеж врага.

Проползли половину пути. По нашим расчетам, ложные пулеметы уже остались позади. И почему-то опять тихо. И вот она пришла, долгожданная пулеметная очередь. Значить тут немец. Живой. Он-то нам и нужен.

Залегли. Поднялась вверх одна ракета, другая. Лежим, не шелохнувшись, знаем: обычная «проверка документов». Немцы не могут и ночи прожить без фейерверков. Прошла минута, две… три, стрельба продолжается. Но стреляют наугад. Трассирующие пули летят высоко над нами.

Наконец все стихло. Филатов получает приказание выдвинуться вперед и ползти первым. Он дает сигнал своему напарнику Василию Козлову. Взводят они автоматы. Приказ спуститься в траншею и следовать до намеченного объекта. Двое разведчиков Филатов и Козлов спустились, поджидают остальных. Снова команда: «Вперед!».

Первые проходят с десяток шагов. Траншею перегораживает еж – кол с намотанной колючей проволокой. Обошли его и снова по траншее, которая делает резкий зигзаг. Стоит часовой, топчется, что-то напевает. Приказ: «Снять часового без шума». Но как?

– В левой руке автомат, – рассказывает Филатов, – в правой – граната с вынутой чекой. Выглядываю из заворота. Нет часового! Что это? Галлюцинация? Ведь стоял же он, будь он неладен! Иду, все внимание вперед.

Остальные идут за мной. Крадемся, как кошки. Замечаю боковое ответвление. Останавливаюсь у висящей плащ-палатки. Что там? Приподнимаю край палатки – окно, выходящее в траншею, ведущую в тыл. Тускло горит коптилка. Длинные нары. На них немцы.

Вдруг из бокового ответвления на меня наскочил немец.

– Хенде хох, шнель, шнель, – говорю ему. Потом по-русски: «Руки вверх, мать твою так!» Но мой противник не собирается сдаваться. Он моментально вскинул винтовку. Я бросил гранату в окно, дал головой в живот немцу. Взрыв. И открылся летний ночной концерт. Бугорок оказался скоплением землянок.

В стане врага поднялся переполох. Мы открыли бой. Немцы стали отходить в глубь своей обороны по траншеям. Вижу, из боковой траншеи бежит немец, на груди автомат, но не стреляет: не знает куда стрелять. Притаился за выступом Алексей Маткава. Немец, поравнявшись с ним, остановился. Алексей налетел на него, сдавил горло. Немец сопротивляется. Идет борьба. Нам нужен «язык» и только «язык». Но силы тают: они один на один с врагом. Кто сильнее? Маткава ростом и силой не обижен от природы. Да и немец попался не из хлюпиков.

Бывают такие мгновения в жизни, когда жизнь, как говорится, поставлена на карту, когда решается вопрос, кто кого. Тут уж некогда раздумывать над тем, каков он, твой враг, какая у него сила и на что он способен. Считанные секунды решают схватку.

Из последних сил Алеша сжимает немецкую глотку. Он не чувствует, жив тот или нет – главное одолеть, победить. А бой тем временем затихает. Алеша видит: бегут. Хотел кричать: «Ко мне, на помощь!». Но почувствовал, как к его ногам что-то упало. Граната! Раздался взрыв…

– Убило! – пронеслось в голове. – Э-э, нет! Жив, значит, раз соображаю, – подумал Алеша.

– Алексей, Алексей! – слышит он голос Вилитова. Подбежали Василий Козлов, Алексей Горячев, Рашид Шарифулин. Командир группы спрашивает их, есть ли пленный.

– Нет, – говорят, – всех побили, а часть из них удрали. Документов захватили гору. Тут, видно, штаб был какой-то.

Эх, черт! Жалко без «языка» идти с такого концерта.

–Вот лежит фриц Алексея, и у него заберите документы, – сказал Григорий Филипов. Сегодня он пошел в первый поиск за командира взвода и за руководителя этой операции.

Ребята стали обшаривать крестника Маткавы, а он по-русски: «Рус, сдаваюс, рус, сдаваюс…»

– Хлопцы, да он живой! – закричал во все горло сержант Андрей Карнак, высокий, здоровый украинец. Одним рывком он взвалил немца на плечо и бегом во весь рост направился к лодкам.

За этот поиск вся группа во главе [с] Григорием Филиповым была удостоена государственных наград. По этому поводу Г. Филипов сказал так: «И хотя я впоследствии был награжден еще целым рядом орденов и медалей, награду за Велижскую операцию ценю выше всех. Ведь вручил мне ее сам генерал Мищенко, тот что воодушевлял нас и наставлял накануне этого поиска».

Вот имена тех участников поиска. Командиры: старшие лейтенанты Серкин и Овсянников; разведчики: сержанты Г. Филипов, А. Горячев, А. Карнак, Ф. Арзамасов, рядовые Маркава, Р. Шарифулин, В. Козлов […]6.

ПермГАНИ. Ф. 6827. Оп. 3. Д. 9. Л. 143–146, 174, 186, 196–201. Копия. Машинопись.

__________________________
1 Здесь и далее опущены сведения о других эпизодах фронтовой жизни Ф.К. Арзамасова.
2 Нелидово – поселок (с 1949 г. – город) в Калининской области.
3 В документе встречаются два варианта написания фамилии – «Коровкин» и «Коровин».
4 Велиж – город в Смоленской области.
5 Спираль Бруно – противопехотное заграждение в виде цилиндрической спирали, свитой из нескольких пересекающихся нитей колючей или обычной проволоки и растянутой на опорах.
6 Подпись отсутствует.

Вернуться