К вопросу об эффективности системы политического контроля в отношении населения Прикамья в 1919 — 1920 гг.
В дискуссии по проблеме отношений власти и общества в годы гражданской войны ещё много белых пятен. Не только исследователи и публицисты, но зачастую и рядовые граждане нередко поднимают вопрос о причинах столь быстрого блицкрига «красных» на Восточном фронте. Ещё более удивляет, как в условиях хозяйственной разрухи и повального недоверия со стороны местного населения большевикам удалось восстановить свой режим над ранее утраченными территориями. Одной из таких территорий явилась Пермская губерния, выпавшая из-под влияния советской власти более чем на полгода. Пермская земля стала главным оплотом антибольшевистских сил на востоке России и с её потерей в июле 1919 года поражение последних оказалось неизбежным.
В настоящей статье автор предпринимает попытку доказать, что реализация задач по восстановлению большевиками легитимности своей власти и предотвращению «малой гражданской войны» на территории Прикамья в 1919 — 1920 гг. была неразрывно связана с внедрением механизмов системы политического контроля в политический процесс провинции.
В исторической науке под политическим контролем понимается система регулярного сбора и анализа информации различными ветвями государственного аппарата о настроениях в обществе, отношении различных его слоев к действиям властей, о поведении и намерениях экстремистских и антиправительственных групп и организаций (Измозик В.С. Глаза и Уши режима. Государственный политический контроль за населением советской России в 1918 — 1928 гг. СПб., 1995. С.157). Политический контроль всегда включает несколько основных элементов: сбор институтами власти информации о политических настроениях населения, цензуру, политический сыск и репрессии.
На территории РСФСР система политического контроля сложилась уже к началу 1919 года. Шаг за шагом её институты — органы государственной безопасности (ВЧК-губЧК-уездЧК), органы военной цензуры (ВЦО), партийные комитеты РКП (б), исполнительные комитеты Советов — брали под свой контроль сферы жизни российского общества, подминая под себя, прежде всего, любую общественную инициативу. Руководство партии и государства настойчиво требовало с мест информацию особой важности — секретные сводки о политических настроениях крестьянства, рабочих, служащих, духовенства, красноармейцев и других слоев населения провинции, а также сведения о раскрытых контрреволюционных заговорах и подавленных бунтов.
В это время население Прикамья являлось объектом контроля другой власти, в свою очередь пытавшейся искоренить сочувствующих большевикам. Однако политических контроль белых не носил системный характер, их политические акции фактически не выходили за пределы столицы губернии. Кроме того, администрацию Колчака поддерживало в подавляющем числе духовенство, влияние которого было особенно велико в регионе.
Когда в первых числах июля 1919 года части Красной армии заняли Пермь, новоиспеченное большевистское руководство губернии испытало в буквальном смысле настоящий шок. Особой истерией были пронизаны первые секретные сводки Пермской губЧК о политической «физиономии» местного населения (ГОПАПО. Ф.557. Оп.1. Д.50. Л.37–39). Пермский рабочий казался чекистам «ничтожным обывателем», у которого «хата с краю» и ему нет дела до завоеваний революции. Пермский же крестьянин как «хозяйчик», «мелкий собственничек» в целом выступал за советскую власть, однако в его понимании таковая имелась только в Москве, а местные большевики её только портили. Следовал вывод, что пермский крестьянин одержим стремлением «убрать этих портящих власть людей» (ГОПАПО. Ф.557. Оп.1. Д.50. Л.37об). Служащие в представлении чекистов представляли собой массу обывателей, «которой совершенно безразлично, какая существует власть», а представители духовенства однозначно позиционировались как явные контрреволюционеры. В целом чекисты характеризовали Пермский край как очаг скрытой контрреволюции, население которого в самом ближайшем будущем может по примеру Украины выступить с оружием в руках против советской власти.
В характеристике политических настроений социальных групп населения Прикамья чекистам не уступали информационные материалы местных исполнительных комитетов Советов и партийных комитетов РКП (б). Так, проведенное в августе 1919 года по заданию Пермского губкома РКП (б) местным исполкомом Советов обследование 38 волостей Усольского уезда на предмет отношения населения к Совету и большевикам показало, что только в трети волостей респонденты высказали «хорошее, благожелательное, доверчивое отношение». Остальная же масса опрошенных селян обозначили свое отношение как «неудовлетворительное, недоверчивое, недоброжелательное, безразличное, враждебное, плохое» (ГОПАПО. Ф.557. Оп.1. Д.67. Л.1–38). Тревожные сигналы поступали из Кунгура, где в ноябре 1919 года на беспартийной конференции крестьянская масса скандировала лозунг «Долой коммунистов! Да здравствует Советская власть!» (ГОПАПО. Ф.557. Оп.1. Д.9. Л.57.).
В сложившейся ситуации выбирать властным институтам не приходилось. В кратчайшие сроки местные чекисты, партийные комитеты, исполкомы должны были выстроить механизмы системы политического контроля, перенять «федеральный» опыт противодействия антисоветским выступлениям. Региональной власти следовало решить несколько задач: а) обнаружение наиболее болевых точек, волновавших большинство населения губернии; б) выявление и упреждение вооруженных выступлений против власти, в том числе проведение силовых акций с целью насаждения страха; в) формирование у населения определенных настроений и убеждений, его идеологическое просвещение; г) создание сети массового осведомления и налаживание каналов сбора секретной информации о политических настроениях социальных групп; д) своевременное информирование политического руководства РСФСР о ситуации в регионе посредством создания системы комплектования секретной отчетности. Подобные задачи формулировали по своим линиям в серии приказов и инструкциях ВЧК, ВЦИК, Секретариат и отделы ЦК РКП (б).
Таким образом, с начала осени 1919 года, когда на территории Прикамья ещё велись военные действия, в регионе шел ускоренным темпом процесс формирования системы политического контроля за населением. В архивах Прикамья и Свердловской области сохранилось достаточное количество документальных материалов, с опорой на которые исследователю не представляет труда доказать реальность политического контроля, его системность и направленность (Дианов С.А. Политический контроль в Пермском крае в 1919 — 1929 гг. Пермь, 2008). Вместе с тем со всей очевидностью встает вопрос об эффективности работы системы политического контроля. Его изучение позволяет сделать вывод о том, в какой мере институтами политического контроля были реализованы обозначенные выше задачи. В первую очередь чекисты и парткомы предпринимали все усилия по налаживанию в уездах и волостях каналов сбора сведений, характеризующих отношение местного населения к Советам и большевикам. Параллельно с этим проводился поиск проблем социально-экономического характера, особенно волновавших рабочих, крестьян и служащих. Поступаемая с мест информация систематизировалась в виде секретных сводок в секретно-оперативном отделе Пермской губЧК и информационно-статистическом отделе Пермского губкома РКП (б) и ежемесячно направлялась в Секретный отдел ВЧК и Информационный отдел ЦК РКП (б) (ГОПАПО. Ф.557. Оп.1. Д. 9,10,50,67,143). Сравнительный анализ отчетных материалов губкома РКП (б) и губЧК за 1919 — 1920 гг. позволяет сделать вывод о том, что информация чекистов и парткомов не противоречила друг другу. «Болевые» точки губернии были обозначены достаточно четко: «продовольственная проблема», «темнота масс», разделяющих понятия «коммунисты», «большевики» и «советская власть», проблема злоупотребления должностным положением местных чиновников, массовое «брожение» по селам шаек дезертиров, антисоветская агитация духовенства и распространение слухов о «скором возвращении добровольцев». Пермский губком РКП (б) располагал данными о проблемных территориях, где существовала реальная угроза проявления различных форм политического бандитизма, в том числе вооруженное выступление против советской власти. Особую заботу вызывало положение дел в Оханском уезде. В сентябре - октябре 1919 года только на заводе в Очере с помощью осведомителей чекисты арестовали шесть «шпионов» белых, которые вели антисоветскую агитацию (ГОПАПО. Ф.557. Оп.1. Д.10. Л.9,16,18,21). Весной 1920 года заведующий Оханским политбюро Юрганов в еженедельных докладах в губЧК буквально «бил в колокола», прося прислать в уезд отряд красноармейцев: «Население не вполне усвоило декрет о разверстке и все-такие действия страшно подняли уезд на ножи, ропот на Советскую власть, возмущение растет и можно ожидать, что вот-вот вспыхнет на этой почве и продовольствия вообще восстание…» (ГОПАПО. Ф.557. Оп.1. Д.50. Л.29). В это же время из Осинского уезда, поступали сведения о готовящемся восстании в районе Камбарки. Здесь за несколько месяцев было убито пять советских служащих (ГОПАПО. Ф.557. Оп.1. Д.143. Л.44). В ноябре 1920 года уполномоченный губкома РКП (б), агитатор Мальцев на территории Курашимской волости Пермского уезда подвергнулся вооруженному нападению большой шайки дезертиров. По счастливой случайности Мальцев остался жив и сообщил в губком о происшествии (ГОПАПО. Ф.557. Оп.1. Д.95. Л.32).
Обнаружив «болевые» точки и наладив каналы поставки секретной информации, власти столкнулись с необходимостью проведения серии силовых акций с целью насаждения страха. Арсенал задействованных средств в 1919—1920 гг. оказался действительно широким. Так, за укрывательство дезертиров и «белобандитов» с населения Воскресенской волости Кунгурского уезда было «изыскано» 100 000 рублей штрафа (ГОПАПО. Ф.557. Оп.1. Д.38. Л.24). В ответ на вооруженный налет отряда «белобандитов» на военкомат Урминской волости Кунгурского уезда прибывший на место отряд чекистов, оказавшийся не в силах выявить настоящих преступников, арестовал 10 человек заложников «из кулацкого элемента волости» (ГОПАПО. Ф.557. Оп.1. Д.52. Л.7об). Во главе отряда чекистов в Оханский уезд на помощь местным властям в борьбе со «сворой белых» выезжал лично Д. Патрушев, руководитель секретно-оперативного отдела губЧК. Во время подобных акций репрессиям подвергались не только дезертиры и кулаки, но и представители духовенства, члены партий эсеров, меньшевиков, анархистов. Секретно-оперативный отдел губЧК только за декабрь 1919 года произвел 287 арестов и 35 обысков (Там же. Л.119). Задача же идеологического просвещения населения Прикамья, формирования устойчивого убеждения в ценности коммунистического общества на данном временно отрезке оказалась институтам политического контроля трудновыполнимой. Пермский губком РКП (б) в своих информационных отчетах в Информационный отдел ЦК РКП (б) в качестве главной причины неудач указывал на дефицит агитационно-пропагандистских сил. В частности приводился пример по Лысьвенской партийной организации, председатель которой писал в губком: «В ряде пунктов Соинской волости были устроены митинги, крестьяне с охотою слушали ораторов коммунистов и просили их почаще заглядывать в их медвежьи уголки…» (ГОПАПО. Ф. 557. Оп. 1. Д. 9. Л. 23).
Таким образом, эффективность формирующейся на территории Прикамья системы политического контроля имеет смысл анализировать, принимая во внимание аспекты деятельности властных органов губернии по противодействию всем формам политического бандитизма, обнаружению наиболее острых социально-экономических проблем, волновавших большинство населения и по мере возможности их разрешения, формированию широкой сети массового осведомления. Внедрение составляющих системы политического контроля способствовало предотвращению «малой гражданской войны» на территории Прикамья в 1919—1920 гг.