7 января 1948 г.

Зинаида Васильевна опять на себя «форс» напускает: не разговаривает со мной уже второй день. А я от этого не очень-то и страдаю. И все дело-то произошло из-за пустяков. 5-го января мы с Борькой ездили к Сережке на Громовский. У него там посидели, поиграли в карты. Борька с его Игорем играл. Ну, и домой вернулись поздновато. Зина была в это время в бане. И вот когда она пришла из бани, то давай всякую хреновину плести, что: «почему ты злой»  да «видно, тебя плохо угостили» и т.д. А что, я в гости есть – пить, что ли, езжу? Я и так знал, что там ничего не будет. Тем более что сейчас денег ни у кого нет. Правда, несмотря на все это жена Сережки пожарила лапши и сварила какао. Ну, мы из приличия, конечно, все это попробовали. Там еще, кроме меня, был мой помощник по работе – Сашка. И на этом все дело закончили. А ведь если бы это дело происходило у меня, то Зинаида наверняка ушла бы свои отчеты делать. А уж в смысле чем-нибудь кого угостить, так она бы скорее задавилась, чем что-нибудь приготовила. У нее уж натура такая. Я не только не хочу к себе никого приглашать, а даже боюсь с ней к кому-нибудь в люди идти. Потому что она везде старается показать себя, что она «засраная буфетчица» и что ей все не пара. А давно ли она сама была никудышной, самой обыкновенной девчонкой, а сейчас уже и нос задирает. Ну, ничего, выучится. Будет уважать все же меня и мои просьбы и слова.

Заработанные деньги нам опять не платят. Ну, а раз не платят, так мы так и работать начали. Работа в цехе совсем не пошла. Мы бригадирам не помогаем, а они без нас ничего сделать быстро не могут. В общем, все уже поняли, что программа не идет из-за того, что у нас все стали работать по-другому. А я так надеялся на эти деньги. Ну, а сейчас хоть бы рублей 700 получить и то было бы хорошо. А в том, что мы ругаемся с начальством, толку мало.

Новый год провел неважно. 1-го [января] с утра был у Яшки. Напились с ним браги, а потом так оба угорели от печи, что мне с ним пришлось даже отваживаться^[1] нашатырным спиртом. Он чуть было вообще не загнулся. Весь посинел и дышать перестал. Вызывали даже дежурного [врача] из соседней поликлиники. А я сам прохладился на улице. Домой уже пришел темно вечером и больше никуда не ходил. На другой день мы собрались у нас. Приготовили пельменей, вина, браги. Были у нас только Танька с мужем – это кассирша из Зининой чайной. Все прошло благополучно, только Зинаида здорово напилась. Вот в этот вечер я действительно убедился, что с пьяной женщиной что угодно сделать можно. И сам себе сказал, если только Зинка откуда-нибудь домой придет пьяная, так я не знаю, что с ней сделаю. Изобью как собаку, хотя и слово дал, что я ее больше трогать не буду.

У нас приезжали из Болгар Зинина родня и приглашали меня к ним приехать. И вот 10-го [января] я, наверно, к ним поеду. Ну, в общем, увижу!

Д. 13. Л. 72 об. – 74.

8 января 1948 г.

Зина продолжает молчать. Ну что же! Пусть!

Д. 13. Л. 74 об.

9 января 1948 г.

Все еще молчит! Ничего – стерпим!

Дождусь, когда сама заговорит. Ведь в этой ссоре я не виноват.

Д. 13. Л. 74 об.

16 января 1948 г.

Сегодня была цеховая профсоюзная конференция. И я совершенно случайно попал в число избранных в члены цехкома, я даже сам себе отвод просил, но из этого ничего не вышло. Сейчас вот надо будет подумать, какую взять себе работу. Хоть мне это и не по душе, но работать придется. Конференция прошла хорошо. Был устроен настоящий концерт, а в перерыв даже был дан концерт, [подготовленный] силами художественной самодеятельности заводского клуба.

Я даже на этом собрании крепко покритиковал все начальство цеха. В общем, не стеснялся.

Позавчера я опять был на совещании работников ОТК завода. Там я должен был даже сидеть в Президиуме, но так как я был одет по-рабочему и даже не брит, то я сам туда не пошел. Да, кроме того, еще и пьяный был. Мы с Сашкой и Сережкой немного выпили. Я-то пил мало, а они еще после меня пили и пропились «в доску». Кроме того, оба еще где-то денег кое-какую сумму потеряли. Хотел на этом собрании выступить, даже записался и подготовился, но не подошла моя очередь, и я так ничего и не сказал.

Видел там нового начальника ОТК завода т. Рюмина. На вид мужик ничего, как только будет вести себя дальше?

С Зиной помирились в пятницу, а на другой день я уехал в Болгары. Но об этой поездке напишу завтра.

Получил 858 рублей, рассчитался со всеми долгами и сейчас больше занимать ни у кого не буду, да и сам никому взаймы не дам. Надо будет подкапливать денег для отпуска на поездку на пароходе. Зина согласна ехать со мной вместе. Это будет очень хорошо. Я наконец-то закончил писать свою тетрадь с анекдотами. Сейчас буду писать туда, что еще услышу или [у]знаю.

Д. 13. Л. 74 об. – 75 об.

19 января 1948 г.

Опишу, как ездил в деревню. В субботу вечером 10-го января я ушел на Казанский тракт. Там мне попала машина, вначале до В. Муллов. Там я пересел на другую машину и доехал до Култаево. Оттуда хотел пойти пешком, но мне один дядька не посоветовал [это делать], и я снова сел на машину и доехал до Болгар. Подъехал к самому дому. Зашел, осмотрелся. Оказывается, попал правильно. Там уже было несколько человек гостей. Потом еще люди поднабрались, и началась пьянка.

Пили всю ночь. На другой день сходили погулять по деревне и опять весь день пили, да и в понедельник еще все утро пили. Но меня там немного сгубили самогоном, и я первый день ничего не ел. Зато уж потом все пошло нормально. Гостей было много. Ну и выпили, конечно, немало. Была водка, брага и самогон. Есть тоже было что надо. Дом хороший. Если бы он стоял где-нибудь поближе к городу, то я не дал бы его продавать. Сын свата Иван очень хороший мужик. Да и вообще у них вся семья дружная. Летом я туда обязательно еще не раз съезжу. Особенно, когда уже пойдут грибы. Места там, по-моему, будут красивые.

Домой уехал без приключений. Доехал все до Балатово, а там через лес ушел на Пермь-II. Только жалко вот нож в деревне оставил. Ну, ничего, если его найдут, то привезут его мне в город. Поездкой я остался доволен. Жаль только, что Зины со мной не было.

Сейчас жизнь в городе и у нас с Зиной идет нормально. Денег только мало осталось. В магазинах уже промтовары почти не берут – нет денег. В общем, все идет нормально. Только вот в эту получку нам не удалось запас денег создать.

Д. 13. Л. 75 об. – 77.

22 января 1948 г.

Сегодня должен быть нерабочий день, а мы все равно работаем. В общем, чтим день смерти В.И. Ленина. И никто этого замечать не хочет, что директор завода делает явно антиполитическое дело.

Зина говорит, что у нее опять кто-то есть. Хорошо бы было, если б это была «Маня». Мне хочется еще иметь дочь. Вот была бы пара детей, и тогда все было в порядке – самая нормальная русская семья.

Да вот еще я лето жду с нетерпением. Потому что в свой отпуск я обязательно поеду на пароходе с Зиной и Борисом. Прокатимся, отдохнем, повидаем кое-что. Буду от каждой получки откладывать по 100 рублей в неприкосновенный запас. И тогда наша поездка будет обеспечена. Надо только суметь иметь к отпуску не менее 2000 рублей. А это я сумею сделать. Сейчас деньги на разные безделушки держать не буду.

Угорел, болит голова, а надо идти работать с 12-00 час. ночи. Схожу! Ничего не сделаешь!

Д. 13. Л. 77 – 77 об.

24 января 1948 г.

Пришло письмо от маминой сестры Зины из Горького. Зовет нас всех летом к ней повидаться. Значит, мы обязательно поедем. Сегодня я уже даже приготовил копилку для денег. Заколотил на гвозди крышку деревянной шкатулочки и буду в нее опускать в каждую получку по сотне. В общем, что я задумал, то обязательно в этом году исполню, т.е. поеду на пароходе.

Д. 13. Л. 77 об.

26 января 1948 г.

Сегодня первая сотня пошла в шкатулочку. Посмотрим, сколько их пойдет туда, когда я получу окончательный. Плохо только вот то, что программа не выполняется. Мы уже отстали на три мотора.

Как член цехкома я еще ничего почти не сделал. Был только организован поход на встречу с писателем Первенцевым в клубе и на просмотр кинокартины «Повесть о «Неистовом» в театре в саду. Сам я никуда не ходил.

Сегодня, наконец-то, один чудак согласился съесть десять штук пирожных. Это был Алешка Кононов. Но он съел всего только три штуки. Остальные съесть не мог, и доели их мы. В общем, он заплатил за все свои деньги, т.е. «попал» на 25 рублей. Посмеялись от души!

Д. 13. Л. 78.

30 января 1948 г.

А все же я с этим спором на пирожное «попал». Мы с Сашкой купили напару десять штук, а Сережка Даньшин их съел и хоть бы что. Ну, это еще ничего, а Володька Кострулев спорил с в/предом Водяным, и тот даже двенадцать штук съел. Правда, он ел с водой. И за это Володька ему отдал сто рублей.

Ходил я вчера на медкомиссию. Ну, меня еще направили в лабораторию, где будут брать на анализ желудочный сок и кровь. А 14-го февраля я пойду к профессору.

В этом году не зима, а какое-то недоразумение. Холодов почти не бывало. Даже в так называемые крещенские морозы и то была оттепель. В начале января даже дождь шел. В общем, творится что-то невероятное. С завода сейчас, пожалуй, уже можно рассчитаться, но это неинтересно, так как зимой трудно пока куда[-нибудь] устроиться. А летом еще посмотрим. Может быть, я с завода и уйду. Вот только на пароходе съездим и все.

А я все-таки начинаю стариться. Хоть в душе я еще и молод, но на вид старею. Вот идешь, бывало, где-нибудь около клуба и видишь, как много новых девчат и ребят, а ведь когда я ходил по клубам, то они были еще совсем маленькими. Да, жизнь все время движется вперед. На днях у меня был Миша «Малец». Посидели, дал ему почитать свои тетради, посмотреть открытки, послушать пластинки. Ушел он уже поздно вечером.

Сколько, интересно, я получу в этом месяце в окончательный расчет? Хорошо бы с тысченку!

Д. 13. Л. 78 об. – 79.

31 января 1948 г.

В цехе началась работа по упорядочению зарплаты. Согласно постановлению наш цех относится к 1-й категории, и всем должны были сделать 20 % надбавку зарплаты. Но это оказалось совсем не так, как мы думали. Кабинные мастера сейчас, например, будут получать меньше, чем раньше. Если у него был оклад 1000 и 1100 руб., то сейчас только всего 940 руб. Насчет нас еще ничего неизвестно. Но думаю, что если я получал 880 руб., то сейчас мне наверняка этот размер зарплаты снизят. Ну, ничего, на днях узнаем все. А вообще-то будет скучновато, если будут платить мало денег. Но я все-таки духом не падаю и при любых обстоятельствах к отпуску денег подкоплю.

Сегодня мне надо было идти в лабораторию сдавать на анализ кровь и желудочный сок, но я подумал-подумал, [и решил], что это мне все равно не поможет, и решил сдать только одну кровь. А ее я буду сдавать, когда буду работать в ночь. Зайду утром с работы и сдам. Пока все!

Д. 13. Л. 79 об. – 80.

1 февраля 1948 г.

С размерами окладов ходят неплохие слухи. Как будто бы не обижают. Но все равно официально еще ничего неизвестно. Есть все предпосылки, что цех программу выполнит. Вчера и сегодня надо дать 26 штук машин, а это не очень трудно. Так что можно будет ждать в окончательный неплохие деньги. Это было бы очень хорошо.

Д. 13. Л. 80.

3 февраля 1948 г.

Программу цех выполнил на 100,52 %. Если все моторы засчитают, то мы получим неплохо. Тем более что наш участок также выполнил программу. Вчера начали учебу по повышению квалификации. Пока еще читают все старое и всем известное. В цехе выпустил новый № «Крокодила». Заплатил деньги за электричество.

На днях зарезало насмерть девушку лет так 17-19-ти. Она попала под трамвай. Вот все-таки как жизнь непостоянна. Жила, радовалась, может быть, любила и за одну минуту превратилась в труп. Ей раздробило лицо и отрезало одну ногу. В общем, всюду надо соблюдать осторожность. Иначе не заметишь сам, как будешь лежать без признаков жизни.

Сейчас буду работать в ночь.

Д. 13. Л. 80 об. – 81.

5 февраля 1948 г.

Сплю совсем мало. Каждый день – то занятия, то собрания, и приходится днем ходить в завод. Сегодня на цехкоме я настоял, чтобы отметили также и ОТК в работе за январь месяц. И мне, оказывается, за январь дают почетную грамоту. Ну, это не мешает. Сейчас работаю один. Сашку перевели на старую станцию. Работы пока мало.

Зина выходной день получила на три дня и уже что-то с собой сделала. Сейчас пока лежит, но как будет дальше, не знаю. Хоть бы все обошлось благополучно. Я ей ничего, правда, не разрешал делать, а она все-таки сделала. Ну, пусть будет так, как она сама хочет.

Д. 13. Л. 81.

11 февраля 1948 г.

У Зины все благополучно. Правда, вызывали врача, и он признал у нее грипп в острой форме. Давал ей бюллетень, но завтра она уже, наверное, пойдет на работу. Позавчера мне пришлось работать за старшего смены. Но такая работа мне не нравится. То ли дело у себя на участке. Предъявил мотор и сиди себе, а тут бегаешь как заяц да отстаиваешь все «засранные» машины.

В общем, такая работа не по мне. На днях должны дать деньги. Если все подсчитают правильно, то я должен буду получить их больше тысячи.

Сделал в огороде для Бориса катушку. Одной воды только на нее вылил 90 ведер. Но получилась она неважная. Но все-таки ребята катаются. И Боре очень это нравится. Вчера и сам с ним покатался.

Скоро мы начнем изучать 73-ю машину. Интересно все-таки ее знать. Результат 20% надбавки такой – сейчас у меня оклад будет 1055 рублей. Это все к лучшему.

Д. 13. Л. 81 об. – 82.

17 февраля 1948 г.

Жизнь течет помаленьку. Все спокойно. В шкатулочку пошли 2-я, 3-я, 4-я и 5-я сотни. Сейчас там уже 500 рублей. Работы в цехе мало. Программу не выполнили, а значит, ничего и не получим. Был на консультации у профессора Залкинда. За результатом схожу на днях. Что он вывел по мне, какое заключение – все узнаю!

Д. 13. Л. 82.

22 февраля 1948 г.

Результат посещения профессора такой. В больничной карте его рукой написано: «Ослабление незначительное. Работать может». А от того, что я не сплю, они мне дали таблеток «Люминала», и когда я их [все] выпью, велели снова прийти.

Вообще-то, хорошие таблетки. Как только я их выпью, так через несколько времени спать хочется. Да и сны, если вижу, так уж совсем их не запоминаю. Не знаю, помогут ли мне эти таблетки от «страшных» сновидений.

У отца на днях получилась дома неприятность. Их обокрали. Унесли очень много вещей. Думают, что это сделала Верка, но еще неизвестно. Она, правда, как раз в эти дни скрылась куда-то и в городе ее не видать. Неужели она дошла до такой подлости, что у своих стала тащить? Это же самый нечестный вор, который у своих родных ворует. Вещей никаких не нашли. Что будет дальше – неизвестно. Да и Верку нигде найти не могут.

В городе опять перебой с хлебом. Везде большие очереди и многие не могут купить хлеба, особенно те люди, которые работают в утреннюю смену.

С подготовкой к поездке на пароходе все закончено и решено. Поедем обязательно. Лишь бы только отпуск вовремя дали. Мечты! Мечты! Но они сбудутся.

Денег я буду иметь к отпуску около 3-х тысяч (вместе с отпускными, конечно). А на эту сумму можно проехать очень хорошо. Особенно если только до г. Горький. Ну, там увидим. Осталось до поездки ждать около 5-ти месяцев. Сейчас опять много читаю. Живем нормально. С Зиной все идет хорошо. Замечательно!

Д. 13. Л. 82 – 83.

24 февраля 1948 г.

Сейчас в газетах ведется кампания против композиторов. «Разбили» всех: Мурадели, Прокофьева, Мясковского и даже Шостаковича. А всего еще немного времени тому назад их превозносили до небес, давали им Сталинские премии и звания лауреатов. Вот тут и пойми простой русский человек, что же в конце концов хорошо и где правда, если сегодня одного хвалят, а через некоторое время его в грязь втаптывают. А ведь до постановления ЦК ВКП(б) все молчали, а сейчас все «тупицы» начинают писать в газетах, что музыка плохая, что ее трудно было воспринимать и т.д. и т.д. Т.е. тут надо понимать так: что хозяин говорит, то и хорошо, а что плохо – то и по мнению слуг плохо. Я, например, понимаю так: если музыка или песня нравится народу, так это хорошая вещь и ее-то и надо давать в массы. Сейчас критикуют джаз. А почему-то все ответственные работники предпочитают брать патефонные пластинки, как, например, «Сторонка родная», в исполнении джаза Утесова, а не хора им. Александрова; «Мой костер» – в исполнении В. Козина, а не какой-то оперной актрисы; или «Будьте здоровы» утесовскую предпочитают хору им. Пятницкого. Да что тут говорить. Когда в Кремле бывают какие-нибудь заседания с концертом, так приглашают какой-нибудь джаз, а не хоровую капеллу Свешникова.

Вот сейчас и пойдет музыка, от которой придется даже радио выключать. А все получается почему? Потому что выбрали в Верховный Совет разных «знатных» доярок, трактористов или «знатных» пастухов. Ну, вот они и давай подымать голос, что такая музыка, как, например, «Во поле березынька стояла», лучше, чем какая-нибудь оперная ария. Темнота [и] на светлом месте всегда будет темнотой. Ее уже не переучишь.

Ну, надо о жизни. Денег осталось мало. Купил масло, песку, мяса, рыбы, колбасы, и деньги вышли. Ну, ничего, скоро дадут аванс. И я в этот раз хочу сделать так: отдать маме сотни три, и пусть она покупает, что надо для хозяйства. А то я очень часто трачу деньги бесполезно. Пусть Зина хоть что говорит, а я так и сделаю. Ну, надо на работу. Время уже третий час. Пока хватит писать!

Д. 13. Л. 83 об. – 84 об.

26 февраля 1948 г.

Закончил читать Станюковича «Морские рассказы», роман «Без исхода» и разные рассказы. Там так много пишется о женщинах, что невольно думается: неужели раньше были такие вещи? Жена живет с другим, а муж об этом знает и ничего не делает (рассказ «Адмиральша»). Или еще такие вещи, что, уезжая на дачу, жена треплется с учителем и, в конце концов, рожает своему мужу дочь. Может быть, это есть и сейчас в более обеспеченных семьях или в таких, где мужья часто надолго отлучаются из дома. Но чтобы это было в рядовой рабочей семье – я даже и не думаю. Это я вывожу на примере своей жизни. Я почему-то уверен в своей Зинаиде и уверен, что она не позволит себе ничего подобного. Но если что случится – ей несдобровать. Тогда она узнает, как злоупотреблять моим доверием к ней.

Сегодня я отдыхаю. Начал соблюдать предложения^[1] профессора: ем масло, пью отвар шиповника, принимаю перед сном таблетки «Люминала».

Сплю нормально, хотя и вижу еще сны, но их совсем не запоминаю. Денег нисколько не осталось. Но сегодня или завтра дадут аванс (500 руб.) уже по новому окладу.

Д. 13. Л. 85 – 85 об.

28 февраля 1948 г.

Ну и февраль месяц! Все время холода, хотя и небольшие, а сегодня так настоящая пурга с сильным ветром и снегом.

А я все-таки в этом году зиму перенес хорошо. Ходил в валенках, а на работе одевал ботинки. Да и костюм ватный у меня теплый был.

Деньги все еще не дали. Директор не разрешил специально, мотивируя тем, что если нам дать деньги, то все перепьются и за последние дни месяца сорвутся с графика. А выполнить программу февраля есть все возможности. Не знаю, сумеют ли только их использовать.

Сегодня начал готовить новый «Крокодил». Зина болеет, выдернула зуб и сейчас мучается.

Д. 13. Л. 85 об. – 86.

9 марта 1948 г.

В воскресенье не работал, так как перед ним отработал две смены подряд. Ходили с Зиной в чайную № 1 на вечер треста столовых. Вечер провели замечательно. Народу было мало. Танцевали хорошо. Пили пиво и не ссорились.

У нас спала Шура, подруга Зины из чайной № 5.

Премию нам все еще не подписали. За февраль подсчитали только один оклад. И в окончательный я получу только 292 руб. В общем, если ее нам не заплатят, то с нашей стороны опять будет сильное давление на цех по работе. Неправда, мы свое возьмем!

В городе не стает сахару. Что-то намечается. По-видимому, будет вестисть кампания против варки браги. А то, действительно, сколько песку на эту брагу переводят! От этих получек я уже два раза ничего не ложил в шкатулочку. Потом придется сразу положить несколько сотен.

Бориска у меня здоров. А сегодня даже я заметил, что он начал есть сливочное масло. Это очень хорошо для его здоровья.

Только что закончил читать «Ниву» за 1902 год. Есть там хорошие вещи. Наша Верка сидит в тюрьме за растрату. Что ей будет? Неизвестно!

Сегодня идем в гости к Сережке Лебедеву пить брагу. Как там проведем время – напишу потом! Все! Собираемся в гости!

Д. 13. Л. 86 – 87.

11 марта 1948 г.

Погода чертовская! Снег, ветер, метели! Дороги все переметает. Трамваи идут плохо. В общем, настоящее столпотворение в воздухе.

У Сергея вечер провели хорошо. Браги хватило. Я даже пьян был и как домой пришел – не помню. Друг у Сергея – простой парень, да и жена его неплохая женщина. Я рад, что все прошло хорошо. Зина себя вела прилично, и отношения их с Надей, по-моему, наладились. Во время нашей пьянки на заводе опять был пожар, но, как я потом узнал, это горела электронная стружка. Но мы тут ни при чем, у нас в этот день был выходной. Закуски были простые, но все прошло очень хорошо. Даже еще и танцевали. Сейчас надо будет Сергея с Надей к нам пригласить.

Ну, еще кое о чем. Премию нам так и не подписывают. Работы в цехе нет. За март вообще нихрена не заработаем. Ну, пусть. Будем работать по возможности!

Завтра везде будут продавать муку. Надо будет взять побольше. Хотя и денег нет, а займем, да возьмем. Это уж пусть Зина постарается. Ей это сделать легко.

Потух свет, писать невозможно.

Д. 13. Л. 87 – 87 об.

13 марта 1948 г.

Вчера везде продавали муку разных сортов. Но за 85 % были большие очереди, а 72 % вообще в продаже было мало. Но я не терялся, достал ее у разных «своих» очень много: по 8 руб. [за] кг я купил 27 кг, а по 6 р. 20 к. [за 1 кг] – 7 кг. В общем, сейчас мы живем с мукой. Купил также еще 4 кг сахарного песку для майских праздников. Пусть это все пока лежит – не испортится. А многие только лишь черной муки купили по 4 р. 80 к. [за] кг. С одной стороны, и жаль, что многие люди даже не видят белой муки, а с другой – так и все равно. Не всем к ней надо привыкать.

Зина делают складчину с Нинкой и Шуркой. Так что на днях мне опять предстоит пьянка.

За профсоюзное дело взялся горячо. Как будет дальше – [неизвестно], а пока все идет нормально. Работы все еще в цехе нет. Всю ночь сидим и рассказываем сказки. Что получать будем?

Времени уже много. Пора спать. Завтра утром на работу.

Д. 13. Л. 87 об. – 88.

18 марта 1948 г.

Дома был немного неприятный разговор с Зиной. Она говорит, что будто бы я очень роюсь в пище, а это совсем не так. Если я когда и говорю насчет питания, так только тогда, когда мне надоедает каждый день одна и та же похлебка или подряд всю неделю мясной суп.

А вообще, я ем все, что мне дадут и, наоборот, уважаю такую пищу, которая не требует больших затрат времени на приготовление и денег на приобретение, т.е. капусту, селедку, грибы и т.п. В общем, Зине и маме только кажется, что я чем-то недоволен, а на самом же деле всегда все в порядке.

Немного рассуждений на жизненные темы. Вот я иногда наблюдаю за девчатами, которым уже много лет, а они даже по-настоящему с ребятами не дружили. У нас в цехе, например, есть Галина или наша же Ирина. Ирине уже 28 лет, но когда она следит за собой, то еще кажется девчонкой. Но однажды мы ехали вместе с учебы, и вот в трамвае у нее выбились волосы из-под косынки, т.е. были в растрепанном виде, так у нее стал совершенно другой вид. Лицо было усталое, волосы растрепаны – ну, совсем молодая старушка. А сколько есть таких девчат, которые всю свою молодость провели в одиночестве, несмотря на то что бывали в домах отдыха, различных кружках самодеятельности и вообще в обществе. Как-никак, а все-таки очень грустно чувствовать приближение старости, не испытав чувств молодости: вечера, проведенного с парнем или девушкой на лавочке около дома, поцелуев, объятий в танце и целого вида других невинных развлечений в молодости. Иногда причиной этому бывает гордость и кажущаяся неприступность девушки, а иногда и ее некрасивость или невнимательное отношение к ребятам, которые ее и хотели бы полюбить.

В общем, много есть причин, что, в конце концов, эти самые девушки выходят замуж не по любви, не по расчету, а просто по надобности чувств или потому, чтобы о ней ничего плохого не говорили соседи. Вот такие-то браки и бывают самые несчастные.

Работы в цехе все еще нет. Значит, не будет и денег. Вчера было собрание, обсуждали колл[ективный] договор на 1948 год. Написано в нем много хорошего, будет ли только это выполнено – неизвестно. В воскресенье, наверно, пойдем с Зиной на пьянку к Нинке в Разгуляй.

Д. 13. Л. 88 об. – 89 об.

24 марта 1948 г.

Приехали Клава с Николаем. Постараюсь жить с ними в дружбе и не ссориться. Ведь если мы будем жить все вместе, то будет гораздо легче заботиться о доме: и дров вовремя запасем и нужный ремонт произведем. А что меня считают сердитым, это совсем неправда. Я злой только на тех, кто делает зло мне, а к Клаве я относиться плохо не должен, так как во время войны [она] делала для нас много хорошего. В общем, думаю, что жизнь пойдет нормальная. А с Николаем так мы, бесспорно, будем жить согласованно.

Короче говоря, все будет в порядке. Они расположились в большой комнате, и сейчас она приняла очень уютный вид. Но Борина кровать так там и останется, потому что все равно ее ставить больше некуда.

В воскресенье были на пьянке, но пил я там мало и почти ничего не ел. А все получилось потому, что утром я пошел в баню, оттуда – на рынок к Зине. На толкучке встретился с Петькой Ов-вым^[1]. Ушли к нему. У него выпили браги. Потом я поехал домой, но на [улице] Куйбышева я встретился с Яшкой и Аней и уехал к ним. И у них тоже напился браги. Домой пришел пьяный, лег отдохнуть, да и уснул. Уже проснулся поздно, Зина начала было шуметь, но я собрался быстро, и мы уехали в Разгуляй. Там выпили, потанцевали. Были только Нина, Шура, какие-то муж с женой и сыном, да сын хозяйки квартиры. Правда, уже часа в два пришла еще подруга Нины Валя, которая живет в этой же квартире. Я с ней потанцевал несколько танцев, а Зина опять рассердилась и подняла ссору дорогой. Я тоже здорово поругался. А Зина мне говорит, что еще и дома ругался, но дома я уже ничего не помню. На другой день мы с ней опять разговаривали нормально. И сейчас жизнь идет снова хорошо и дружно.

В заводе участились пожары, и сейчас вводится усиленная охрана. Кроме этого, ведется большая кампания [п]о сохранению военной тайны, что отражается на нашей учебе. Раньше мы записывали конструкцию и работу разных агрегатов, а сейчас это дело запретили, и все приходится запоминать в голове. Но я все равно кое-что буду записывать. Тем более что мои записи всегда будут в сохранности и никому постороннему в руки не попадут. Зато потом мне будет легче сдавать зачеты. А то будешь бродить, как в темном лесу, и ничего не знать.

Заработанную премию так и не выдали.

Д. 13. Л. 90 – 91 об.

31 марта 1948 г.

Уже можно считать, что началась настоящая весна. На улицах текут ручьи, всюду лужи воды. Невозможно ходить – скользко, и ночи стали темные. С крыш снег уже стаивает. В общем, осталось недалеко до грязи. Утром и вечером холодно, а днем солнце греет очень сильно.

Недавно Петя Ш. получил премию за звание «Лучший контрольный мастер з[аво]да» и пригласил всю нашу смену в чайную. Ребята напились здорово, но я воздерживался и был не пьяный. Потом он меня еще приглашал выпить пива, и я за это тоже ничего не платил.

Витька со своей Веркой окончательно стали жить недружно. Он даже начал к одной девке на Леваневский похаживать. Уж очень она ему понравилась. А я как-то ему и сказал, что вот она тебе нравится пока, а возьми ты ее замуж, и она так же тебе будет противна, как ты считаешь Верку. Нет уж, всех девок все равно не обслужишь. Лучше уж со своей женой все дела иметь. Но это, конечно, только мое мнение, а многие рассуждают совсем не так. Им лишь бы девчонкой попользоваться, неважно, замужняя она или нет. А это просто ни к чему!

Агрегаты мы учить закончили, и скоро по ним будет зачет. Но учеба будет продолжаться все до мая. В заводе сейчас во всех цехах снова поставлены вахтеры, и сейчас уже в другой цех не зайдешь. Охрана завода также усилена. И установлен новый пропускной режим.

В воскресенье Клавдия делала именины, но они для меня прошли не очень приятно. Во-первых, я с работы зашел в баню, потом к Зине. Попросил у нее 3 рубля на урюк, и она мне их не дала. Как будто бы я не заработал для себя три рубля. Я в чайной с ней разругался и ушел домой. Дома уже все собрались. Я хотел переодеться, но комод оказался закрытым, ключа нет, и я еще больше рассердился. Да, во время пьянки ко мне пришел Петро Ов-ков с женой и Тамаркой. Их пригласили к столу и угостили. И потом-то и получилось самое неприятное. Я вышел из комнаты с Борей, Зина схватила меня за руку и так дернула, что я даже упал и выронил из рук Борьку. Когда я встал на ноги, ее уже в комнате не было. Ну и дал же бы я ей в этот момент жару! Схватив Борю на руки, я ушел к Шурке в комнату, изорвал себе желтую рубашку (от злости), успокоил Бориса и ушел в огород спать. Улегся прямо на снегу. Проснулся от холода, весь в снегу, брюки от снега мокрые. Пришел домой и улегся спать. Во время моего отсутствия Петька ушли. И я уже больше до утра не вставал. На другой день к вечеру мы с Зиной снова помирились. Сходили в кино на «Ян Рогач», и все стало тихо и мирно. Сейчас дома опять все спокойно. Николай уехал куда-то в командировку. Я работаю во вторую смену, и пока никуда мы не ходили. Надо вот будет на днях посмотреть «Сказание о земле Сибирской».

Д. 13. Л. 91 об. – 93.

9 апреля 1948 г.

Опять кое-что слышно о вине, папиросах и сахаре. Должны снизить цены на этих днях, а на сахар цены повысят. В общем, увидим, что будет на днях. Денег в цехе нихрена не дают. А все получается из-за того, что очень сильно перерасходуется фонд зарплаты. Рабочие-то все получают, а начальники кабин и мастера вроде нас сидят на одних окладах.

Сейчас все охладели к работе. Так что ко всему стали относиться безразлично. На вчерашнем заседании цехкома очень много говорили и так все-таки и не узнали до конца – дадут ли нам хоть немного премии. Хоть бы 300 руб. к маю дали. В май мы все же сделаем дома небольшую пьянку.

Сейчас торопимся закончить курс учебы по новой машине и еще целому ряду других предметов. Есть предпосылки, что к 10-му мая все будет закончено. Сдавать зачеты будет очень трудно. Но ничего, сдадим!

Сережкина Надька снова делает аборт. Как-то мы сидели в цехе и разговаривали о своих женах: я, Сергей, Витька и Сашка. Все говорили, что у них жены стали хуже, чем были до замужества, а я свою, наоборот, похвалил. Так Сережка мне сказал, что его Н. уже три аборта сделала, вот из-за этого и худая, а моя Зинаида ничего не делала. А ведь они и не знают, что она тоже уже два раза болела этой самой болезнью. Только я об этом никому ничего не говорил, вот никто об этом и не знает. А зачем болтать лишнее о своей жене? Кому какое дело, что у нас происходит дома. Чем больше будешь молчать, тем спокойнее будет жизнь. А сейчас жизнь у нас идет очень спокойно.

Надо вот выпускать «Крокодил», а нет никакого желания писать стихи. В прозе, что ли, его выпустить? Так и не могу решить. На улице снег очень сильно тает, и утром очень приятная бывает погода. Небо чистое, и яркое солнце на нем.

Я опять задумываюсь над уходом с завода, но никак не могу решиться. А мечты у меня такие: поступить на пароход каким-нибудь пом. механика и несколько лет поплавать. Над этим надо серьезно подумать и посоветоваться хорошенько с Зиной. А то сейчас в заводе при такой системе заработка совсем почти не будет. Так лучше получать меньше, чем работать в таком аду, где я сейчас работаю. Работают же люди в мелких организациях и все-таки живут. Недавно сильно болел. Напишу об этом потом. Пока хватит!

Д. 13. Л. 93 об. – 95.

14 апреля 1948 г.

На улице творится что-то непонятное. Дуют такие холодные ветры, что даже вода стынет в ведрах, а на улице все лужи застыли и холодно, очень холодно. Вчера должен быть суд нашей Верке, что ей дали – надо будет узнать у матери. Да хоть что-нибудь унести ей. Правда, сейчас денег нет, но уж где-нибудь достанем. Все же она мне сестра!

До отпуска осталось три месяца, а в шкатулке всего еще только шесть сотен.

Я хотел записать о своей болезни. Это получилось так. Мне [с]д[ел]али укол от брюшного тифа, и когда я пришел домой, то у меня поднялась температура до 38,5°С. Я слег в постель и так плохо себя чувствовал, что даже бредил. Но на другой день мне уже стало лучше. В общем, я, оказывается, очень слаб на разные уколы и взятие анализа крови. У меня все в голове затуманивается, когда мне сделают что-нибудь подобное.

Работы опять нет. Сидим играем в шахматы, читаем книги, рассказываем анекдоты, ходим учиться, но только не работаем.

Ну, и не получаем, конечно, ничего. Нет никакого желания сейчас работать в цехе, а уходить до отпуска из завода, пожалуй, не стоит.

Д. 13. Л. 95 – 95 об.

15 апреля 1948 г.

Верке «дали» 7 лет. Жаль, но ничего не сделаешь – заслужила. У меня очень много свободного времени дома, но я совершенно не знаю, что делать. По хозяйству делать нечего, а ничем другим заниматься неохота. Скорее бы хоть лето наступало. Бориса я твердо решил отдать в ясли. Пусть привыкает к обществу малышей. А то дома он будет пустым и неразвитым парнем. А летом, если еще на дачу уедет, так совсем там поправится и к самостоятельности привыкнет. Ведь в августе ему уже будет 3 года.

На заводе скоро будем сдавать зачеты по учебе. Думаю, что сдам. Хоть плохо, да сдам.

Д. 13. Л. 95 об. – 96.

16 апреля 1948 г.

Вчера обрезало трамваем обе ноги Алешке Головкову и голову А. Костареву. Они были пьяные и попали под трамвай. Лешка еще живой. А у Костарева осталось пять человек детей и жена. Неприятный случай. Как все- таки коварна жизнь, и как она полна разными неожиданностями и опасностями.

Зина достала дрожжей. Шура принесла сахару, а Клава – яиц. Жить пока можно.

Д. 13. Л. 96 – 96 об.

17 апреля 1948 г.

Клавдия поссорилась с Зиной. Раз так, то с завтрашнего дня мы будем питаться отдельно. Хотя как будто бы на вид все Клава покупает, а фактически-то все наше же едим. А мне одному немного надо. Борьку в садик отдадим, так дома совсем спокойно будет.

А от Клавки я совсем ждал не этого. Сегодня за свет деньги попросил, так она 3 рубля пожалела. Ну и пусть сейчас так и живет. Я лучше знаю, чем ее вывести из терпения. Короче говоря, с завтрашнего дня я буду заботиться только о своей комнате. Поживем – увидим!

4.00 часа ночи

Работы в цехе нет и я вернулся домой в половине второго часа. Пришел, а Зины нет дома. Она ушла к портнихе в 9 час. вечера с Маней «большой» и все еще не пришла. Где она? Что с ней? Для меня остается загадкой. Но пусть она берегется, если позволила себе что-нибудь лишнее. Это с ее стороны очень нехорошо – не приходить домой целую ночь. Завтра узнаю точно, где же все-таки она была.

6.00 час. утра

Зинаиды все еще нет. Убили, что ли, ее где-то? Так я всю ночь и не спал, все ждал ее, да и не дождался. Ну, уж придет если она домой, так дам ей жару! Что она выдумала такие шутки шутить. Надо будет поговорить с ней серьезно. Время седьмой час, ложусь спать.

Д. 13. Л. 96 об. – 97.

18 апреля 1948 г.

Пришла Зина чуть не в восемь часов. Говорит, что ночевала у Мани «большой». Ладно – поверю, но проверю.

Днем уплатил за свет. Достал облигации для проверки и обмена. С 15-го мая их начинают менять.

Д. 13. Л. 97 об.

19 апреля 1948 г.

Облигации проверил. Их у меня на 18285 руб., да компенсаций на 1818 р. 40 к. Если все это у меня пройдет нормально, то я получу новых облигаций на 6701 р. 13 коп., а вместе с Зиниными компенсациями – на 6780 р. 30 к. Если же купленные компенсации не примут, то я получу только 6533 р. 70 к. или с Зиниными – 6613 р. 13 к.

Я писал раньше, что у нас «зарезало» трамваем двоих рабочих. Так это все, как сейчас узнали, получилось не так. Их было двое: Головков и Бастриков. Бастрикова забрали в милицию, а Головков как-то оказался на станции Пермь-I и попал там под поезд. Ему обрезало плечо и голову. И вчера его уже схоронили. А второй-то так и остался жив.

Есть еще в цехе интересное событие – Пашка Лепихин сошел с ума. Кто следующий? Неизвестно! Но никто от этого не гарантирован. Может быть, следующим могу быть и я. Это недолго! Все же адская же у нас работа. Пока нет работы, я чувствую себя нормально, но только если есть хоть один мотор, у меня сильные головные боли получаются. Бежать, бежать надо из цеха и из завода, но и бежать еще пока не хочется. Буду ждать, что будет дальше? А там посмотрим!

Д. 13. Л. 97 об. – 98.

23 апреля 1948 г.

Вчера на зачетах «засыпался». Сдал только на «4», а мог бы легко сдать на «5». Обидно то, что я попал на пустяках. Ведь все знал, даже ребятам все объяснял, а сам не смог сдать. Обидно! Неприятно!

Вечером пришел Сережка, и я с ним напился пива и вина. Так что был даже пьяный.

Кравец уехал на курорт и все дела по соцстраху сдал мне. Теперь придется возиться с больничными листами, разными путевками и направлениями. Работа не очень-то веселая. Но поработаю! Как-нибудь освоюсь!

Заготовил к выпуску новый № «Крокодила». Сам хочу попасть в ночной санаторий, если удастся, то обязательно туда пойду. Сегодня зайду к врачу за результатом. Работать надо во 2-ю смену.

Д. 13. Л. 98 об.

25 апреля 1948 г.

Сегодня в первый раз иду в ночной профилакторий. Все уже оформил, только еще с начальством не договорился, чтобы мне все время работать в 1-ю смену. Думаю, что все же я этого добьюсь.

Праздник решил сделать. Будь что будет! А все же хочется в майские дни погулять.

Д. 13. Л. 99.

4 мая 1948 г.

Пишу уже после праздничных дней. Описываю, как я их провел. А провел я их неплохо.

Из профилактория пришел домой 30-го [апреля] вечером. С Николаем купили пива и выпили все вместе. 1-го утром выпили пол-литра вина, и я ушел на демонстрацию.

Вечером ходили к Яшке. Компания была веселая. Пили, ели, и я даже спился. Был там и баянист – слепой Геннадий Терехов. Ушли домой утром 2-го мая. Вечером собрались у нас, тоже время провели неплохо, и я снова спился. Сережке с Надькой и Надьке из универмага у нас быть не пришлось. Я за ними ходил специально, но никаких результатов это не дало. Утром 3-го мая, когда еще все спали, я ушел на работу. В профилактории жизнь идет скучно: ем да сплю, ну, иногда читаю книги. Зато уж там я отдыхаю полностью. Вчера проводилась подписка на 3-й заем восстановления хозяйства. Я дал взаймы государству 2100 руб. Дал добровольно, даже нисколько не спорил. Это у меня чуть ли не полуторамесячный заработок. Дома во время пьянки сломали большое зеркало. Говорят, что это к неприятности. Что будет за неприятность – узнаем через несколько времени. А, может быть, и ничего не будет. Поживем – увидим!

Д. 13. Л. 99 – 100.

9 мая 1948 г.

День Победы, а все работают. Праздник отменен указом, т.е. праздник остался, только этот день стал рабочим, а не как раньше, когда в этот день все не работали.

В цехе сошла с ума уборщица Мялицина в больнице умерла. Мне как руководителю соцстраха пришлось побегать из-за этого. Получал ей деньги, заботился о гробе и могиле, оформлял бюллетень и т.д. и т.д. В общем, неважная это работа – соцстрах. Даже в свои выходные дни приходится «отираться» в цехе.

Вчера из профилактория отпросился домой. Ходили с Зиной на вечер в чайную № 1. Потанцевали, выпили. Но вечер не понравился. Под конец даже небольшая драка произошла. Но я в нее не ввязывался, а мог бы тому, кто задирал, показать, как надо себя вести культурно в обществе. Но сдержался, и все обошлось благополучно. Зина опять хотела устроить штучку. Она думала, что я с ней не пойду, и пригласила на танцы какого-то парня. Он туда пришел, увидел, что я там, и смылся. Я бы, конечно, ничего не стал делать, но ему все равно было неприятно. Это, конечно, со стороны Зинаиды нехорошо, но ведь она все-таки не должна сидеть дома, если я нахожусь в профилактории. Я не считаю опасным, если она, допустим, в компании сходила куда-нибудь в кино или на танцы. Но если только она позволит себе что-нибудь лишнее, то что со мной и с ней будет, я даже не представляю. Но будет что-нибудь очень страшное. Сегодня она, наверное, у меня «попала», т.к. я вовремя не предохранился. Ну что ж, будем ждать последствий, а вообще-то, по-моему, ничего попасть не могло.

Вчера на толкучке убили часов в 10 утра прямо в киоске скупщика вещей – еврея. Забрали у него около 8-и тысяч рублей денег и скрылись. По рассказам, это были двое в военной форме, но задержать их не успели. А тот еврей через некоторое время умер. Вот из-за проклятых денег лишился жизни человек. Жалко. Хотя он и еврей!

До моего отпуска уже остается только 2 месяца. За это время я получу еще 5 получек. В шкатулке лежит только шесть бумажек. К этому времени постараюсь догнать их числом до десяти. Ничего лишнего брать сейчас не будем, а все, что необходимо, возьмем во время отпуска. Подсчитаем, сколько у нас будет денег, и тогда уже посмотрим, что купить. А сейчас во всем буду экономить.

Как-то надо уйти из цеха. Тогда бы я пошел работать в пионерлагеря массовиком-физкультурником. Забрал бы с собой Бориса, сам отдохнул, да и он там у меня был бы всегда на воздухе. Буду ждать Драчева и подам ему заявление о переводе. Может быть, что-нибудь и получится. А было бы очень недурно! В цеховую библиотеку дал на время 18 штук разных книг. Пусть почитают, а в июле их мне вернут. За это мне дали очень полезную для меня книгу «Игры и развлечения». Это когда я буду если работать массовиком.

Колька с Клавдией все время ссорятся. Как только они живут?

Завтра снова на всю неделю иду в профилакторий. Домой опять долго не приду.

Д. 13. Л. 100 – 102.

20 мая 1948 г.

Сегодня выходной, и я пришел из профилактория на несколько часов домой. А все же очень я о доме скучаю. Сейчас, правда, в профилактории мы устроили волейбольную площадку и каждый вечер играем с ребятами из ночного санатория. А один раз даже танцы были. Правда, танцевать не с кем, так я с одним мужичком танцевал. Ну, еще в карты играем, едим да спим – вот и все.

 Три раза было кино. Смотрели «Алишер Навои», «Первая перчатка» и «Центр нападения».

В прошлое воскресение ко мне пришел Петя Шлыков с фотоаппаратом и Геннадий Терехов с баяном. Мы решили сделать капустные пельмени, купили бражки. Вечер провели неплохо. Фотографировались в огороде у черемухи. Она уже расцвела. Попели песен. Я Геннадию пластинки «крутил». Потом вечером мы с Зиной его проводили все до его дому и вернулись уже поздно. На другой день мне утром идти на работу не захотелось, и мы с Клавдией вскопали огород. А на работу я ушел к четырем часам дня.

Во время работы сбегал в профилакторий, пообедал. А уже ночью после работы туда пришел и спать. В цехе работаю где попало и как попало. Премию нам утвердили, но не полностью. Я, например, вместо 622 руб. получу только 420 руб., но все равно получу.

В цехе вчера поругался крепко, задористо с зам. нач-ка цеха К.Ш. Он меня заставлял подписать наряд на мотор, что будто бы он прошел, а он был фактически снят по дефекту. Я отказался. Он начал кричать. Ну и я тут не стерпел, и получилась у нас ссора. Он еще тем хотел укорить, что он мне деньги платит, а я ему на это ответил, что я их зарабатываю своим трудом. Потом я ушел из кабинета, а через несколько времени мой начальник принес мне те наряды в ОТК и велел написать, что оплатить их нормально по указанию зам. нач-ка цеха. Ну, я так и сделал. Он меня предупредил, чтобы это было в последний раз, а то, мол, ты можешь много потерять. А что я потеряю? Если они меня будут премии лишать, я шум подниму, а если будут грозиться уволить, так я этого сам желаю. И даже с удовольствием уйду из цеха. В конце концов, надо же когда-то бросать эту адскую работу.

На субботу и воскресение я взял увольнение. Мы поедем с мамой в Болгары садить там картошку у Дуни в огороде.

Вчера пред. цехкома сказал мне, что он хочет выдвинуть мою кандидатуру в члены завкома. Я, конечно, отказался. Но если это удастся, то я пойду туда с охотой. Хоть буду от шума подальше. Ну, поживем – увидим. Что будет, узнаю потом. По такому случаю даже еще можно будет в цехе годик проболтаться.

С Зиной все хорошо. Только я каждый вечер жду, что она приедет к профилакторию, а ее все нет и нет. Даже обидно становится. Ко всем почти приходят жены с детьми, а ко мне никто не идет.

В цехе начали менять облигации. Я сегодня или завтра тоже сменю. Получу новых больше 6000 руб. и буду ждать выигрыша. Но дождусь! А выиграю я обязательно!

Д. 13. Л. 102 – 104.

24 мая 1948 г.

Съездили в Болгары. Посадили там картошку. Дуня нам дала в своем огороде примерно сотки две с половиной земли. И вот осенью мы опять будем обеспечены на зиму картошкой. Это очень вышло недурно. Из города уехали на автобусе до Култаево. Там пересели на грузовую автомашину и доехали до Дуниного дома. Отдохнули, поели, я сходил к Ивану. Там снова попили чаю с медом. Мама ушла отдыхать, а я отправился в лес. Как все-таки хорошо в лесу, цветут цветы разные. Черемуха цветет, и даже земляника уже имеет цветочки. Как хорошо бродить по лесу! Воздух чистый, чем-то хорошо пахнет. Это не то что городской воздух с его пылью и дымом от фабричных труб. И тут вот я пожалел, что не взял с собой Бориса с Зиной. Как бы они побегали по лесной полянке. Ну, ничего, мы еще с ними побываем в лесу, и не один раз.

Пришел домой уже почти темно. Ночевал у Ивана. Утром и ночью все время шел дождь, и я даже не думал, что нам удастся посадить картошку. Но после обеда нам дали лошадь, и мы в какие-нибудь два часа все посадили. А через некоторое время я уже сел на проходящую мимо машину и ехал в город.

Вечером в городе сходили посмотреть кинокартину «Рядовой Александр Матросов». Картина ничего себе, но нельзя сказать, что хорошая. Дома все нормально. На работе тоже. Аванс дали 500 руб., да на днях должны 420 р. премии дать.

Д. 13. Л. 104 об. – 105.

5 июня 1948 г.

В моем дневнике получаются очень большие перерывы. Это происходит потому, что я редко дома бываю, а все нахожусь в профилактории.

30-го мая я не работал. И в этот день как раз в моей смене получился пожар на б[алан]се. Мотор от него почти не пострадал, а сгорел живьем п/мот. Еловиков – 19 лет, и получил ожоги рук бр[игадир] Бурмантов. Через несколько часов первый умер в больнице. Он обгорел до такой степени, что у него мясо с рук до костей сгорело. В этот момент тут были нач-к цеха, нач-к производства з[аво]да и другие, но ничего сделать не могли. Да и тушить-то было нечем. Вот когда говорим начальству, так оно об этом и слушать не хочет, чтобы достали кошмы и добавили огнетушителей. Так-то вот несчастные случаи и получаются. Но уж зато этому пареньку устроили очень хорошие похороны. Чуть не вся 1-я смена, вышедшая с завода после работы, прошла мимо его гроба, установленного в клубе завода. Там очень плакали его мать и девушка, с которой он, по-видимому, гулял. За гробом на кладбище шло очень много народу. Оркестр играл беспрерывно траурные мелодии. На кладбище были речи. Устроили ему хороший памятник. А вот сейчас похоронили и уже почти забыли.

Мне дома купили новые полуботинки фабрики «Батя» – чехословацкие. Хорошие штучки, но, по-моему, непрочные и очень быстро потеряют свой вид. Разик попаду в них под дождь – и все пропало.

Отпуск мой все ближе и ближе. Уже осталось только 1,5 месяца. Значит, скоро мы с Зиной поедем на пароходе, хотя бы до Горького.

Скоро я кончаю ходить в профилакторий и буду опять работать нормально на 3 смены. Я стал там только спокойнее, а сны и головные боли так у меня и не устранились. Сколь[ко], вот интересно, я в весе прибуду? Думаю, что не меньше чем на 3 кг. Это я сам себе такую норму наметил.

За май я насчитал себе самую большую премию, сколько мне заплатят –  не знаю. Но, в общем, эти деньги очень бы пригодились к отпуску. Дома со всеми, кроме Зины, отношения натянутые. Вчера даже с Клавкой поругался. Но ничего, вот буду жить дома, так опять все поставлю по-своему.

В цехе готов к выпуску новый номер «Крокодила». Работу по соцстраху сдал обратно Кравцу. Сейчас опять почти свободен от общественных дел. Это и лучше.

Бореньке купили очень хорошие синие полуботиночки, 22-й размер. Но они ему чуть-чуть еще великоваты. Хотели купить велосипед или большой мяч, но нигде их не нашли.

Сегодня мы с Борей ходили на Каму, и я впервые в этом году выкупался. А Борю всего с ног до головы на плотах вымыл. Вода еще не очень теплая, но терпеть можно. Видел, как в моторной лодке проплыли Колька Сурьянинов и Алешка Трубин. Они сейчас на воде только отдыхают. Сумели уйти из цеха по болезни. В общем, устроились они неплохо. Сегодня в клубе завода будут чествовать десятилетников, а у меня до десяти лет не хватает двух месяцев. Только уж на следующий год я буду также десятилетник.

Д. 13. Л. 105 об. – 107 об.

9 июня 1948 г.

Сегодня в последний раз иду в профилакторий. С завтрашнего дня я уже буду спать дома. Утром разговаривали с Зиной и решили брать отпуск не в июле, а в июне. Потому что в июле опять всех будут отправлять на уборочную кампанию и отпуска давать, наверняка, не будут. В общем, буду добиваться отпуска с 25-го числа. Зина согласна поехать до Горького. Денег у нас на это хватит. В общем, все будет: и на дорогу, и на питание, и на приобретение вещей, и дома маме оставить. За это-то уж я ручаюсь. К этому времени дадут аванс с премией. А после отпуска буду получать деньги за «комиссионку», если она, конечно, пройдет. Дома пока одни. Николай в командировке в Березниках, а Клавдия в Елово уехала к знакомой. Вот и жизнь в доме без ссоры идет. В воскресенье ходили в сад МВД, танцевали с удовольствием. Были там все четверо.

26-го июня будет 1-й тираж 2-го займа восстановления народного хозяйства. 2-й тираж будет 27-го ноября. Будем ждать выигрышей.

А сейчас пока важное – съездить прокатиться на пароходе. Пусть хотя и яблок, и ничего не будет. Просто хоть так отдохнуть. А после этого я опять успокоюсь и буду жить только дома. Бориса, пожалуй, возьмем с собой, а то он дома будет без надзора, т.к. маме, наверное, придется съездить в деревню окучивать картошку.

Д. 13. Л. 107 об. – 108.

10 июня 1948 г.

Вчера днем я, Зина и Боря ездили в Гайву купаться и загорать. Борис ведет себя на пароходе очень плохо. Везде лезет, просится домой и плачет. Так что его с собой брать до Горького, пожалуй, нельзя. Очень уж много с ним возни будет. Так что ехать придется нам одним, а он уж пусть дома с бабушкой поживет.

В профилактории все белье сдал и теперь мне там делать больше нечего. В весе я не прибыл. Как был 58 кг, так и остался.

В самый последний момент я во время игры в волейбол сильно повредил себе руку. Упал на землю и сильно порезал ладонь правой руки. Но хотя я сразу же залил рану йодом, она у меня здорово болит.

Сегодня на работу выхожу с 16.00 часов в свою смену. Но думаю, что работать буду немного, так как рассчитываю в конце дня уйти все-таки в отпуск.

Д. 13. Л. 108 об. – 109.

11 июня 1948 г.

Говорил насчет отпуска с Драчевым. Он отпускает. Я вот прогоню эти комиссионки и сразу же оформляюсь в отпуск. Тем более что на днях выйдет из отпуска Сережка, потом Витька.

Цены на билеты на пароход мне узнали: до Горького 1-й кл. – 157 руб., 2-й кл. – 120 руб.; до Астрахани 1-й кл. – 220 руб., 2-й кл. – 166 руб. Это не так-то уж и дорого. Подсчитал сам, сколько я получу за отпуск. Если брать будут последние 12 месяцев, то 2307 р. 36 коп., если 11 месяцев, то 2052 р. 48 коп. Ну, в общем, в том и другом случае я получу на руки около 2000 рублей. Это очень недурной кусочек. Так что в смысле денег отпуск обеспечен.

План отпуска у меня задуман также неплохой. 28-го июня я беру отпуск. Зина его берет на несколько дней позднее. 1-го июля мы садимся на пароход и едем до Горького. Там живем у знакомых 3 дня и к 15-му июля постараемся вернуться в Молотов. После этого я получаю путевки в д/о «Песчанка», забираю с собой Зину и Бориса и еду отдыхать. 26-го июля возвращаюсь обратно в город и выхожу на работу.

Этот план может только изменить какая-нибудь неожиданность или то, что вместо Горького мы поедем в Астрахань. Ну, в общем, у меня никогда еще ничего не срывалось. Думаю, что и на этот раз будет все благополучно.

До отпуска осталось только лишь полмесяца. А это как-нибудь время проживем. Я сплю и во сне вижу: пароход, Каму, Волгу и все остальные приятные впечатления. Ну, хватит! Расписался … Надо и на работу идти.

Д. 13. Л. 109 – 110.

14 июня 1948 г.

Все перевернулось… Едем с Зиной на курорт «Ключи». Сегодня оформил документы на получение путевок. Завтра буду оформлять отпуск и все остальное. Приходится все делать наскоро. Что получится, не знаю. Но, думаю, что на 90% мы уже в Ключах. Вот еще Зине надо только отпуск вырвать. Ну, дня на два опоздаем! Это уж не беда! Зато всей семьей поедем. И Борю с собой заберем. По-моему, я очень хитрый и счастливый человек. Так что думаю, все будет, как мне надо. Дело только за Зиной. Подробности потом.

Д. 13. Л. 110.

12 июля 1948 г.

Вот мы и снова в Молотове. Сегодня приехали из Ключей. Да ведь эта запись будет непонятна, если все не написать подробно.

15-го июня я получил на себя и на Зину путевки на курорт «Ключи». Оформил отпуск. Зине отпуск не дали, и она сходила в больницу, где ей дали бюллетень для лечения на курорте. Она уехала и даже денег нисколько не получила. 16-го вечером мы уехали в Кунгур. Там уже стояли два автобуса. Сразу же поехали в Ключи. Приехали туда в 12.00 час. ночи. Разбудили Яшку с Анной. Поужинали. Ночевали. На другой день ходил к главврачу, но она нам жить в корпусах не разрешила, и нам пришлось жить на частной квартире. Хозяйка была хорошая. Звали ее Ариша и все. Вначале мы с Зиной спали в маленькой комнате на одной кровати, а потом перешли в большую, где были отдельные койки. Борис все время спал со мной. Время проводили неплохо, но все время ругались с Зиной. Она мне припоминала все прошлогоднее, хотя там ничего особенного и не было. В этом году с Тамаркой так я даже и не разговаривал. Сколько я Зину ни уговаривал, что она все говорит напрасно, так и не мог ее убедить. В общем, ссорились там очень часто. И у меня фактически было не лечение, а мучение.

Ну, в свободное время играл в биллиард, волейбол, городки, карты, крокет. Ходил купаться, загорать. В этом году лето было очень жаркое, и уже с первых дней мы там ели землянику по 1 руб. стакан. Молоко там 4 рубля литр, яйца 13-15 руб. десяток. Ели даже огурцы по 1-2-3 руб. за штуку, а в прошлом году даже их и не видали. Несколько раз ходили в лес. Ходили на речку поспать в «тихий час». Было несколько кинокартин. Дали концерт самодеятельности. Из-за него еще неприятности получились. Мы решили уехать 12-го июля, а оказалось, что машина пойдет 11-го. Но на 11-е был назначен концерт. Тогда массовик, недолго думая, отменила 10-го числа кино, которое должно было быть, и устроила концерт, чтобы я провел его сам. Концерт провели с успехом, а на другой день я уже уехал.

Несколько раз фотографировались. Зина, я, Боря, и Яшка с Анной и Лилей. Одного Борю несколько раз сфотографировали в разных видах.

Зина лечилась очень много, а я ее меньше. Но не знаю, помогло ли ей лечение, а я так, например, в этот раз фактически никакого облегчения не получил. Это все из-за ссор с Зиной. Частенько там пили вино, но понемногу. В общем, я вывел такое заключение, что на курорт или в дом отдыха надо ездить не вместе с женой. Иначе не отдохнешь, а только намучаешься как я, так и она. Лучше уж ездить по отдельности.

В деревне там забрали двух девчонок и куда-то их хотят отправлять за то, что они не работали в колхозе. Увезли их сразу же с собрания под конвоем, а что с ними стало дальше, я так и не узнал. В общем, видимо, опять куда-то народу много требуется, вот по деревням снова и собирают. Ну ладно, это не наше дело. Увезли и все!

Д. 13. Л. 110 об. – 112.

14 июля 1948 г.

Несмотря на то что отпуск у меня кончился, и я приехал раньше с курорта, на работу пока выходить не хочу. Пока есть бюллетень до 16-го числа. Вот он кончится, тогда я и буду приступать к работе. Видел многих ребят с завода. Взял сегодня в кино билеты, а Зина что-то заболела. Сейчас придется ехать их продавать. Сижу дома и ничего не делаю. Завтра собираюсь сходить в лес по грибы, если Зине будет лучше и погода будет хорошая. Скоро, скоро уже и на работу! Опять на целый год без отпуска! Все!

Д. 13. Л. 112 об.

16 июля 1948 г.

Сегодня ходил в лес за Каму по грибы. Ушел туда без всякой дороги. Шел очень долго по какому-то болоту, потом через полигон и все дальше и дальше. Начали попадаться грибы, но мало. Ходил я долго, вышел все к р. Гайве. Там поел немного малины, но так как все время шел дождь, то я снова направился в чащу леса. На обратном пути нашел много красноголовиков и даже кое-какие плохие грибы пришлось выбросить. На обратном пути попала какая-то незнакомая дорога, и я по ней ушел далеко в сторону, чуть ли не к 37-му разъезду. Из лесу вышел по той просеке, где находится кладбище. Вечером грибы пожарили, сварили грибовницу, засолили и даже немного засолили^[1]. В лесу весь вымок до костей. Ноги также все сильно промочил. Завтра надо идти уже на работу. Что меня там ждет?

Д. 13. Л. 112 об. – 113.

18 июля 1948 г.

Сегодня праздник Дня авиации, но почему сегодня, я не могу понять. Ведь даже в календаре указано, что он празднуется в августе месяце. Снова не работаю, вчера отработал, сегодня сделали общий выходной день, а завтра у меня свой выходной.

Днем с Зиной ходили по рынку. Купили мне костюм, правда, поношенный, но хороший. Материал «Бостон» и всего только за 1100 рублей. Все хорошо, только у брюк, чтобы они были шире, вставлены клинья и совсем другого цвета. Ночью и при электросвете это незаметно, но уж на солнце это сразу бросается в глаза. Вечером пошли на вокзал провожать Николая с Клавдией. Они с Лилькой уехали в Свердловск в отпуск. Там зашли в павильон и выпили пива. Были мы с Зиной, Яшка с Аней и отъезжающие.

Домой пришли поздно. У завода было гулянье, но мы уж не пошли. Мне предложили костюм перешить на однобортный, а из оставшегося материала вставит клинья в брюки. Я так, пожалуй, и сделаю.

Д. 13. Л. 113 – 114.

20 июля 1948 г.

Снова ходил по грибы. Со мной были три «подсана»^[1]. В лес заходили по той дороге, по которой я в прошлый раз вышел из лесу. А все-таки в этом году грибов мало, по-видимому, год будет не грибный. В лесу видели ужа, потом большую змею, чуть не метр длинною и очень толстую. Начали ее бить, но она уползла под сучья, и мы остались ни с чем. Увидели там бурундука, я ударил его вицей, и когда он упал, то ребятишки его поймали живым. Так его и в город принесли. Хотят его посадить в клетку, а потом отдать в школу для зоологического уголка. Грибов набрали мало, вышли к р. Гайве, но не в том месте, где я был в прошлый раз. В речке искупались. На обратном пути нам тетки показали неправильно дорогу, и мы снова ушли чуть не до железной дороги. Из лесу опять вышли по той просеке, где находится кладбище. День был хороший, только уже когда вышли на берег Камы, нас слегка хватило дождем. Домой пришли уже в десятом часу. Я чуть на работу не опоздал.

А на работе меня ждало такое известие, что я с 21-го июля должен работать в цехе 21, пока там идет мотор длительное испытание^[2].

Д. 13. Л. 114 – 114 об.

21 июля 1948 г.

Работал на новом месте во вторую смену. Боюсь, как бы мне с этим мотором не провернуться. Сейчас мы будем получать деньги по-новому. Нас пишут в своем цехе в наряды, а тут мы никуда будем не записаны и можем оказаться без денег. Ну, потом увидим, что будет! Плохо только то, что нам придется работать по 8 часов и пока без выходных дней. Это вот мне не нравится. Тем более что в субботу и воскресенье мне можно было идти на пьянки к Яшке и Сергею. Но, видимо, это мне сделать не удастся. Слышал новые сказки: «Про лошадь и волка», «Про лошадь, корову и петуха» – очень остроумные штучки.

Д. 13. Л. 114 об. – 115.

4 августа 1948 г.

Сегодня наконец-то выглядывать начало солнце. А то все время, как мы приехали с курорта, в городе была дождливая погода. t воздуха держится 10-15 ºС.

В прошлой неделе в понедельник мы с Зиной ходили в гости к Сережке. У него Надежда была именинница. Пришли мы поздно. Там были: Витька с Веркой, Георгий с женой, Венька с женой и Сашка Ковригин. Да еще Сережкин сосед был. Меня сразу же споили, и я очень скоро от всех спрятался спать на крышу над входными дверьми. А без меня там произошел шум. Георгий повздорил с Сережкиным соседом. Витька сломал несколько пластинок и распсиховался, да так что у кого-то стекла выбил и себе руку порезал. Хорошо, что хоть Венька уехал на работу, и Сашка ушел домой, а то бы еще было больше шуму. Витьку едва уговорили и уложили спать. А когда меня нашли, так уже все стихло, и я благополучно улегся спать. Вот все же какой народ бывает дурной, когда напьется. Мои пластинки все целые, и я их на другой же день унес вместе с патефоном. В общем, зря это сразу в гостях стараются всех споить. Гораздо бы веселее прошел вечер, если бы мы были меньше пьяны.

На другой день у меня был выходной, и когда я вышел на работу, то узнал, что у нас в цехе опять убило человека винтом. И главное, он был совсем не из нашего цеха, это был диспетчер цеха 68. Зачем он к нам попал, так и неизвестно. Составили акт на несчастный случай, как на самоубийство. Его так раздробило, что целы были только ноги да туловище по пояс. Остальное все было в мелкие кусочки разбито винтом. Сложили это все в ящик и увезли. Даже у винта лопасти погнулись. И что его заставило попасть под винт, так и остается загадкой.

В цехе, где я сейчас работаю, сегодня машина кончает испытание, и завтра я уже буду работать в своем цехе. Что нам за эту машину заплатят, мы не знаем. А может оказаться так, что и вообще ничего не дадут. Но мотор идет очень хорошо. Видал я там и новую машину – сильная штука, и АШ-2 двигатели реактивного действия, но их устройство понять все же не мог.

Ребята в цехе заработали очень мало. Со многих даже долг идет, а остальные получают от 20 до 150 рублей. Курам на смех! Но я думаю, что все-таки сделают перерасчет. По-моему, зарплату подсчитали неправильно. Поживем – увидим! Но все работают с неохотой. Хотя цех июльскую программу и выполнил. В общем, если платить не будут, то и работать так будут. Это сейчас все рабочие так говорят.

В воскресенье я ходил опять в лес. Принес большую корзину грибов. Сделали две сковороды пожаренных, да с ведро их засолили.

Из Тагила приехал Геннадий – сын материной сестры Ольги и мой двоюродный брат. Мне пришлось его угостить, а вечером в воскресенье мы ходили к родной матери. Там немного тоже выпили, я и на работу не пошел. Хорошо, что хоть цех в этот день не работал. Генька – хороший парень. Очень вежливый и развитый. Он кончил техникум и работает мастером на прокатке в Ново-Тагильском заводе. Бабушка там все еще жива.

Сегодня закончили с дровами дома. Все искололи и сложили. Еще только вот 4 куб. метра осталось испилить, расколоть и сложить. Но помешал дождь.

Завтра иду на работу с утра. На этих днях уже будет известно, сколько я получу денег в окончательный расчет или совсем не получу. Тогда, конечно, будет потруднее. Тем более что сейчас деньги здорово идут, так как я все время беру помидоры, огурцы и другие овощи.

Д. 13. Л. 115 – 117.

14 августа 1948 г.

Десять лет назад я впервые вышел на работу в цех, и притом, как и сегодня, в ночную смену. Работа мне тогда очень понравилась. Да я тогда ведь и молодой был и мне все новое казалось интересным. А вот сейчас уже совсем не то. Это значит, что я устал. У меня сейчас и голова от шуму болит, да и памяти что-то совсем не стает. Сейчас только у меня и думы, как уйти из цеха на другую работу. Мне очень хочется уйти в ЭРО, но там все время придется ездить по командировкам, и дома я буду находиться совсем мало. Но что поделаешь, мне свое здоровье дороже. Зина вначале на это соглашалась, а сейчас опять против, но это пустяки. Ее я все равно уговорю. Что же она – не человек, что ли? Ведь все равно поймет, что в цехе я выдержу, во всяком случае, уже не более 3-х лет, а там и загнусь окончательно. А ведь только на одной пенсии жить будет не сладко.

В ЭРО я уже договорился, но Драчев пока не отпускает. Сказал, что «подожди до 1-го сентября, а там, мол, посмотрим». Ждать уже осталось недолго. Думаю, что мне все-таки удастся уйти из цеха.

Позавчера я, Сашка Ковригин и Сашка Оборин ездили в д. Трухинята по грибы. Остановились у Сашкиных родных. Напились браги и пошли в лес. Сашка К. пообрезал там себе пальцы и ушел обратно, а мы с Сашкой О. ушли дальше. В одном месте легли отдохнуть, да и совсем уснули. Проснувшись, увидали, что солнце уже низковато стало. Грибов почти не набрали, а пошли в д. Ванькино за Сашкиной женой и дочкой. Там пообедали и вечером ушли обратно. Чтоб мне было не обидно, он все свои грибы высыпал мне в корзину. Пришли в Трухинята и узнали, что Ковригин куда-то ушел. Пошли его искать. Он оказался на том берегу Камы. Деревенские ребята его перевезли обратно, и он нам показал щуренка, которого поймал там в озере. Легли спать уже поздно. Спали на сеновале. Утром рано ходили в лес снова по грибы, но в другое место. Принесли по корзине. Я все грибы рассортировал. Наложил маленькую корзину исключительно белых, а остальные сложил в большую. Но там все больше было синявок. Рыжиков, а я специально за ними ездил, было очень мало. Поели ухи, грибов соленых и огурчиков, и поехали за Каму. Там Сашкина мать наломала веников, я набрал немного красноголовиков, а Ковригин поймал двух здоровых щук. Приехали обратно, поели и в 5 час. вечера выехали обратно в Молотов. Дома поел жареных грибов и ушел на работу. Но так как обе машины стояли из-за отсутствия горючего, то я отпросился домой и ночевал дома. Деньги еще не дали, но на днях обязательно дадут. Мне дадут 1017 рублей. Из них 400 руб. я должен отдать Толе, а 91 руб. – в профсоюз. Так что на руки их опять остается мало. Ну да хватит! Проживем!

Д. 13. Л. 117 об. – 119.

26 августа 1948 г.

Пришел с ночной смены. Хочется до невозможности спать, но все же решил кое-что записать.

Я что-то начал на работе бояться каких-нибудь случайностей. Раньше я без всякой боязни выходил спереди мотора, а сейчас боюсь. Недавно у нас опять начала отрываться лопасть винта, но это вовремя заметил Сашка К. и остановил машину, а могло бы получится много неприятностей:

1. Машина могла бы разлететься;

2. Человеческие жертвы [могли бы] быть;

3. Пропал бы труд и зарплата очень многих людей чуть не за месяц работы.

Я, например, на днях вымыл в бензине куртку и пошел в переднюю шахту сушить ее. Но постоял там немного и ушел. У меня все время были такие мысли, что вот или винт слетит, или еще какая-нибудь авария получится. В общем, чувствуется моральная и физическая усталость. У меня что-то волосы очень сильно из головы выпадывают, как бы лысым не оказаться.

В сентябре ожидается снижение цен на хлеб, крупу и муку, а в октябре и на другие продукты. Думаю, что это правдивое предположение. Уже пора сбавлять цены на все. Правда, повысили цены на бани, радио, трамвай, почту и другие мероприятия для обслуживания трудящихся. Где-то у нас на Урале строят заводы для получения атомной энергии. Очень много вербуют туда рабочих, но берут всех только после тщательной проверки. Мне лично туда не хочется, хотя там и большие деньги обещают платить. Пусть уж другие строят! А мы как-нибудь сторонкой провернемся.

Купил себе для работы брюки за 87 руб. Купил 10 кусков мыла хозяйственного по 4 р. у Н. Да Зина 8 кусков достала. Сейчас мы мылом надолго обеспечены.

На работе прошла 300.00 час. испытание гос. машина. Думаю оторвать за нее неплохую премию, во всяком случае, около тысчонки. Но это еще не скоро. А аванс мне дали всего только 200 рублей.

Несмотря на то что денег у нас нет, мы все-таки купили у Клавдии трюмо, и сейчас оно уже у нас в комнате. И наша комната от этого приняла совсем другой вид.

Позавчера мы снова ездили к Сашке в деревню. Были там я, Сашка О., Сережка, Витька, Сашка К., Дюняшев и Петя Шлыков с Мишкой К. Пили там брагу. Ходили ловить рыбу, но ничего не поймали. В лесу я зато набрал грибов для засолки. Но, вообще, только там хорошо отдохнули. Спать легли поздно, вот почему мне сейчас и хочется здорово спать. Правда, туда мы как на дачу съездили, но зато время провели весело и домой пользы привезли.

У Зины чайную хотят закрывать. Она, пожалуй, пока работать не будет. Ну и пусть! Тем более что она недавно опять болела гриппом и ангиной, и чуть не неделю была на бюллетене. Но все это быстро прошло, и сейчас она снова здорова. Что-то очень долго не едет Митька из Казани.

В цехе снова дают, по-видимому, отсрочку от армии, так как забираются все «брони» для отметки или замены. Ну, вот пока и все!

Д. 13. Л. 119 – 121.

1 сентября 1948 г.

За триста часов дали только 320 рублей – это просто хреновина какая-то. Так работать сейчас совсем не интересно.

Вчера к нам в цех приходил Ферапонтов. Он приехал из Москвы. Я ему сказал, что хочу к ним в ЭРО переходить, да меня начальство не отпускает. Тогда он поговорил с Драчевым. После этого я зашел к Н.Г. снова, и он мне пообещал, что как только приедет Гайнуллин, который хочет к нам переходить, так он меня сразу же отпустит. Вот было бы хорошо. А Ф. хочет, по-видимому, забрать меня к себе. Он записал мою фамилию в блокнот к себе, чтобы поговорить об этом с главным инженером завода. Так что у меня сейчас опять настроение поднялось. Наверняка, мне удастся из цеха уйти. А если не удастся, так все равно из меня сейчас будет очень плохой работник, и все равно меня из цеха выгонят. Жалеть я об этом не буду.

На улице все идут дожди и очень холодно (уже третий день).

Все мечты – перебраться скорее в ЭРО. Иначе я буду «конченым» человеком. Заброшу все общественные дела и буду самым недисциплинированным. Ну, все! Жду дальнейших результатов. Что-то будет?

Д. 13. Л. 121 – 121 об.

2 сентября 1948 г.

27-го августа в Москве был розыгрыш Государственного 2 % займа (1-й тираж). Скоро будет таблица, и я посмотрю по ней, выиграл ли я что-нибудь на свои тысячные облигации. У нас в цехе, например, Георгий Б. на 25-тирублевую облигацию своей жены выиграл 6250 руб., т.е. выигрыш-то был 25000 руб., но он получает только 4-ю часть. Это он выиграл по облигации Займа восстановления хозяйства (2-й выпуск) в первом же тираже, который был 3-го августа 1948 года.

Позавчера вечером умер А.А. Жданов, и вот уже второй день подряд по радио звучат траурные мелодии. Сегодня его захоронят у Кремлевской стены.

Картошку свою всю съели, сейчас придется брать с рынка, и сегодня я уже впервые покупал 8 кг по 1 р. 25 коп. Купил бы больше, да пока денег нет.

Д. 13. Л. 121 об. – 122.

12 сентября 1948 г.

В окончательный расчет выдали только 363 руб. За «комиссионку» еще не подсчитали. Обещают, правда, на днях выдать, но это еще дело темное. Вообще-то, за 300-часовую машину даже орденов и медалей обещают, но это дело еще темнее. А вообще-то, удивляться тут нечему, если даже кой-кому их и дадут. Сейчас это уже для правительства ничего не стоит. Ведь ордена стали как значки, только официально оформленные документами. Ну, поживем, увидим! Что будет дальше? Недавно ходил в ЭРО. Митька все еще не приехал. Но ему уже послали письмо, что замена ему есть, и он может приезжать в Молотов. Жду я его с нетерпением. Лишь бы только он не передумал переходить к нам в ОТК.

А у меня все уже продумано, как я буду жить, находясь где-нибудь в командировке. Пить, конечно, не буду. Да и много никуда шляться не буду, как например, в кино или в театр. Буду также очень экономен в расходах. Все деньги только буду держать на питание. Ну, в общем, все буду делать обдуманно, чтоб в один из дней не оказаться совсем без денег. За этот месяц в цехе опять немного заработано. Прошла 50 час. – новая машина и 50 час. – старая. Да еще одна старая заканчивает почти все испытание на 175.00 часов. В общем, в сентябре я должен получить больше, чем в августе.

В 1-м тираже 2 %-го займа я ничего не выиграл. А двое из нашего цеха – Т… и П… – выиграли по 10 тысяч рублей. Везет же людям!

Голова все время болит. Работаю с большим напряжением. Очень устаю, но стараюсь этого не показывать, т.е. пересиливаю себя. Но все во мне напряжено до предела. Если только мне не удастся перейти в ЭРО, то на меня сразу же нападет полная, безразличная ко всему апатия. И все пойдет по-другому!

Из нашей смены уволили с завода Дюняшева за то, что он доверил каб. мастеру провести сдаточное испытание, а тот провел его так, что два цилиндра вообще не работали. В протоколе же они оба расписались что, «ц[илинд]ры работают удовлетворительно».

И вот Демидову дали строгий выговор, а Дюняшева уволили с завода. Несправедливо, но что сделаешь! Жаловаться все равно некому. Да и кто будет защищать простого контролера. Сильный всегда будет прав. Не зря же есть пословица: «У сильного всегда бессильный виноват».

Пора спать! Уже поздно!

Д. 13. Л. 122 об. – 123 об.

15 сентября 1948 г.

Мама с Зиной уехали в Болгары копать картошку. Бориса отправил к отцу. Пусть пока поживет у дедушки.

На работе сказали, что меня кто-то несколько раз спрашивал по телефону. Я сразу же подумал, что это приехал Митька Гайнуллин. Так оно и оказалось. Но поговорить нам не пришлось, т.к. он был занят отчетом. Завтра постараюсь с ним встретиться.

Д. 13. Л. 124.

16 сентября 1948 г.

Митька уехал копать на два дня картошку. Когда приедет, тогда и поговорим. Но секретарь ЭРО сказала, что он твердо решил уйти из ЭРО. Так что, я думаю, у нас с ним все получится хорошо.

Договорился с машиной. Шофер согласен привезти картошку за 100 руб. Это вообще-то недорого. Завтра поеду с ним в Болгары.

Д. 13. Л. 124.

17 сентября 1948 г.

Ходил к шоферу. Он вечером едет на станцию и едва ли со мной поедет. Но на всякий случай я все-таки в гараж к пяти часам схожу. Может быть, поедем попозже. А сегодня надо обязательно съездить.

На работе уже прошло очень много машин: две по 50 час. – 73-их; одна 50-тичасовая 82-я; одна 300-часовая и одна 175-тичасовая, а деньги все еще не дали. Конечно, их дадут, но когда и сколько – неизвестно. А мне надо не меньше 700 рублей. Но увидим, когда получим. Тогда и вздохну полегче. А то уже долгу очень много накопилось. В эту получку обязательно со всеми рассчитаюсь и больше постараюсь не брать ни у кого в долг. Очень это неприятная вещь – быть должником. Постараюсь жить поскромнее. Надо применяться к обстоятельствам.

Сейчас иду в гараж – насчет машин. Что у меня получится? А получиться должно хорошо. Ну, пока все!

Д. 13. Л. 124 об. – 125.

18 сентября 1948 г.

Хотел записать, как съездили за картошкой, но не до этого.

Я сейчас ходил к отцу за Борисом, и когда мы шли уже с ним домой, мне повстречался один человек и рассказал про Зинку такое, что мне даже смотреть в глаза было неудобно. Я, конечно, все выслушал. Многое тут сплетни простые, но несколько случаев до того совпадают с моими подозрениями, что даже подумать о них неприятно.

Например, мне рассказали, как Зинка у Мани большой спала на печи с одним человеком, как она ночевала с ним же в чайной. У меня даже воображение не может сработать так, чтобы представить себе все это. На кого все-таки она хотела меня сменять!

Я на нее дома сегодня рассердился, но потом подумал: ну что я могу с ней сделать, если у ней будет такая жилка проявляться. Бей ее, ругай, она все равно свое будет продолжать. Я, конечно, не верю во все эти сплетни, но все же мне очень неприятно их слушать. Тем более что это на мне может очень сильно отразиться ввиду моей большой нервности. Ничего я больше Зине не скажу, пусть делает, как хочет. Запретить это невозможно. Я скажу «нельзя», а она возьмет да «сбегает» кое-куда, да так, что я и знать не буду. Пусть, пусть!

Если у ней нет совести, то ее уже не приобретешь вновь. Это не вещь, которую можно купить в магазине. Все, что мне сегодня сказали, я буду помнить долго. Но, думаю, что это просто сплетни. Было бы очень хорошо, если бы оказалось, что все это неправда. Ведь Зинку я люблю, а она выдумала так меня обманывать. Ну что ж! Видать, такая уж у меня судьба! Я ничего, стерплю. Но чтобы этого не знал Борис, а то ведь над ним даже в школе ребята будут смеяться, что у него такая мать.

А все-таки я ничему этому не верю! Не могу поверить! Пусть хоть что кто говорит про Зину всякие гадости. Я все же не буду этому верить. Уж очень я ее люблю! Пусть это не замечают со стороны посторонние, может быть, и она сама, но я в душе люблю ее всех лучше. Еще раз пишу – не верю ничему, что наговорили про Зину.

А все-таки ей очень должно быть стыдно, если она меня действительно обманывает. Но не верю! Нет, не верю! Не верю и все!

Д. 13. Л. 125 – 126.

20 сентября 1948 г.

В деревню уехали в пятницу вечером. Нагрузили картошку и остались там ночевать. Выпили пол-литра водки. Ночевали у свата. Сходили там в русскую баню и снова выпили пол-литра. Потом улеглись спать. На другой день уехали в пять часов утра.

Дуня за картошку хочет получить деньги. Но больше двухсот рублей я ей за нее не дам. Пусть не обижается. Она нам предложила сама посадить, так что еще ей надо. Мы все сами садили, сами копали, таскали и вывозили. Так что ей положено только за одну землю. А за нее даже государство берет 5 руб. за сотку. Ну, а я ей в несколько раз дороже даю (больше чем в десять раз). А больше я вообще с ней связываться не буду. Ну ее подальше. На рынке картошка дешевле может обойтись.

Сегодня наконец-то виделся с Митькой. Он переходить согласен. Завтра решили идти с ним к начальству. В воскресенье 19-го сентября ходили я, Зина, Борис и Аля в художественную галерею. Там сейчас очень много красивых вещей. Особенно хорош фарфор и разные изделия из него.

Д. 13. Л. 126 об. – 127.

21 сентября 1948 г.

Митьку опять до 1-го числа посылают работать в колхоз. Так что приходится ждать его возвращения оттуда. Но, ничего, дождусь! А все равно из цеха я уйду.

Д. 13. Л. 127.

23 сентября 1948 г.

Начальник опять не соглашается меня отпускать. На заявлении написал отрицательную резолюцию. Если мне еще не поможет больница, то, значит, у меня все может пропасть. Тогда я буду работать только по возможности. Ну, в общем, будет дальше видно, что мне делать. А я очень плохо себя чувствую. Ведь вот мой дневник никто читать не будет, и я все могу в нем писать откровенно, а я все-таки в нем пишу, что плохо себя чувствую. Это значит, что я не нарочно говорю, что я болен и больше в цехе работать не могу. Сегодня ходил в баню. Встретился там с Мишей Мальцевым. Пришли к нам, посидели, поговорили о прошлом. Ушел он от меня уже в 12.00 час ночи.

Нас опять посылают работать в 21-й цех. Там снова пойдет «большая» машина и «на много» часов. Но нам туда идти не хочется – опять ведь ничего не заплатят. А бесплатно работать не хочется. Ну, в общем, увидим, что будет дальше.

Д. 13. Л. 127 – 127 об.

24 сентября 1948 г.

В цех привезли сапоги, телогрейки, ватные брюки, нижнее белье, портянки. Будем на работе одевать спецовку, а домой ходить в своей одежде, каждый день после работы мыться в душе. Тогда рабочие будут себя чувствовать все же лучше и свежее.

Скоро это время уже настанет. Сегодня убежал от собрания, хотел идти в больницу, но врач вечером не занималась, и мне придется идти к ней завтра. Буду просить у ней справку на перевод из цеха.

Д. 13. Л. 128.

26 сентября 1948 г.

Вчера ходил к врачу-невропатологу. Она меня направила к психиатру. Но туда я не успел и придется идти снова в понедельник, т.е. завтра. В общем, я принялся за это дело серьезно. Думаю, что все выйдет по-моему. Увидим, что будет дальше.

Д. 13. Л. 128.

1 октября 1948 г.

Сегодня ходил на ВКК в поликлинику. Они мне дали справку на 1 месяц освободиться от работы с ТЭС. Справка от психиатра не помогла. Уход из цеха не удается. Драчев, правда, предложил послать меня в командировку под Москву для подготовки самолетов к параду в День Октябрьской революции. Может быть, я и поеду.

Д. 13. Л. 128 об.

6 октября 1948 г.

Сегодня утром после работы я снова пошел к Драчеву. И с таким твердым решением поругаться, что хотел даже «авиацию» помянуть. Но когда я пришел к нему и сказал, что «я пришел к Вам по-хорошему в последний раз», то он мне подписал на заявлении, что не возражает о моем переводе в ЭРО. Домой я ушел довольный. Но что будет завтра, еще не знаю, ведь надо еще идти к главному контролеру завода.

В воскресенье 3-го октября я не работал. А получилось это все из-за того, что в субботу мы ходили на именины к нашему знакомому майору Михаилу. Пришли мы туда с Зиной в 9 час. вечера, а там уже были все в сборе. Вначале мы чувствовали себя стесненно, все там были военные в чине капитанов и только один штатский – брат хозяйки Татьяны. Потом постепенно освоились. Немного попозднее пришли аккордеонист с другом и Яшка с Анкой. Пили брагу. Начались песни и пляски. И через некоторое время я уже улегся на диване спать. Проспал почти весь вечер.

Встал уже, когда они кончили пить чай. Компания была очень веселая. Пели, плясали, веселились. Потом я снова стал вести себя нормально. Ушли от них уже в шестом часу утра.

На другой день меня так «ломало», что я проспал все до часу дня и встал, как помешанный. Тошнит, болит голова, и весь я какой-то бледный-бледный.

Днем пошли с Зиной на рынок. Продали там две пары ботиков по 150 рублей. «Заработали» на этом деле 80 рублей.

Вечером к нам опять пришли Мишка с Танькой, Яшка с Анкой. Позвали опять к ним допивать брагу. Пригласили и Николая с Клавкой. В первый раз они туда не ходили, а ушли в кино. А в этот раз согласились. Николай взял свой баян, и мы направились на новую пьянку. В этот-то раз уже спилась Зина и тоже улеглась на диван спать, а я все время ей ложил на голову компрессы. Я хотел уйти оттуда сразу на работу, но не пошел, и мы в час ночи ушли домой.

На рынке видел Митьку. Он уже опять едет в командировку в Москву. Насчет обмена местами сказал, что поехал в последний раз, и когда вернется, то со мной поменяется местами. После этого я так его больше и не видел. Когда же в понедельник я вышел на работу, то отметил себе смены и за 1-е и за 3-е число, несмотря на то что я эти дни совсем не работал. Хитрить, в общем, я еще не разучился. Денег я в этот раз получу 1416 рублей. Рассчитаюсь со всеми долгами, и на жизнь еще кое-что останется.

Д. 13. Л. 128 об. – 130.

7 октября 1948 г.

Ходил к Гельтману. Он мне тоже подписал перевод в ЭРО, но на один месяц. А когда я пришел в ЭРО, то оказалось, что там лимит полный, больше свободных мест нет. Вот я и остался, как говорится, ни с чем.

Позвонил на ЛИС Зотову. Он ответил, что взял бы меня с удовольствием, но у них недавно произошло сокращение, и мест свободных тоже нет. Оба сказали, чтобы звонил, заходил сам. И когда освободится место, то меня сразу же возьмут. Но ведь это может получиться так, что меня снова в цехе отпускать не будут. Пока не знаю, что делать. Надо будет что-нибудь придумывать.

А работать я все-таки не могу. И так последнее время работал с большим напряжением. Правда, еще работы не было. А если начнется работа, тогда совсем дело плохо будет.

Д. 13. Л. 130 об. – 131.

8 октября 1948 г.

Ребята на прямом производстве совсем почти ничего не получают. Все недовольны, а что делать – не знают. Сейчас «гоним» маленькую машину на малый ресурс. Но она «идет» очень медленно. Народ работает неохотно. Да это и понятно. Раз плохо платят – плохо и работа идет. Это же каждый раз у нас в цехе бывало, как только пытались занижать заработки.

Дома с Зиной посоветовались, и я решил взять отпуск без содержания и уехать на месяц в дом отдыха вместе с Зиной и Борисом. Завтра буду добиваться отпуска и путевок. Может быть, что-нибудь и выйдет. Успокою голову, нервы, себя и начну снова работать по-старому.

Д. 13. Л. 131.

10 октября 1948 г.

(воскресенье)

Сегодня отдыхаю. У меня опять создалось очень сложное положение. Вчера говорил с Драчевым насчет отпуска. Он сказал мне так: «Выпусти «Крокодил» и сразу же получишь отпуск». Я согласился. К вечеру все, кроме рисунков, уже было сделано. Но когда я пошел домой, то встретил у АДМ Ферапонтова. Он опять приехал из-под Москвы. Спросил меня, как дела, а я ответил, что в ЭРО меня не берут – нет мест. Тогда он пообещал меня устроить сверх нормы. И тут же поговорил с зам. нач-ка ЭРО. Тот ему сказал то же, что и мне говорил, но Феропонтов ответил, что сам пойдет насчет меня в плановый отдел завода. Так что в понедельник будет известен результат. Может быть, что-нибудь и выйдет. Жду!

Д. 13. Л. 131 об.

11 ноября 1948 г.

Какой большой перерыв произошел в моих записях. Это все получилось из-за того, что я дома не был чуть не месяц.

С переводом в ЭРО так ничего и не вышло. Тогда я взял отпуск без содержания и уехал в Дом отдыха «Песчанка» сразу же на две очереди. Я достал путевки еще на Зину, Клавку и Николая. Уехали мы все вместе, но там снова мне не повезло. Зина на другой же день заболела. У нее на лицо вышла так называемая «лихорадка», и оно все покрылось коростами. Зина стала просить сероводородной воды.

Я, недолго думая, 15-го октября ушел пешком в Кунгур и там уехал на машине на курорт «Ключи». Приехал туда в первом часу ночи. На улице было страшно холодно. Пошел проситься ночевать к Арише, у которой мы жили летом на квартире, но она ночью пустить побоялась, и я остался на улице.

Тогда я нашел квартиру Н.И. Коклемина, постучался, и он меня пустил. Он сейчас уже окончательно живет с врачом Идой Львовной. Ночевал на диване. Утром выписал со склада бутыль, налил воды – всего 6 литров, и уже днем снова на машине уехал обратно. В дом отдыха вернулся как раз к ужину.

Но вода не помогла, и 17-го я увез Зину домой в Молотов, а сам вечером же вернулся обратно. Жил в доме отдыха один. Танцевал мало. Занимался больше картишками и биллиардом. Немного читал книги. Участвовал в концерте. Жил так спокойно, что даже на 2,3 кг в весе прибавился: был 60,2, а стал 62,5 кг.

Клавка с Николаем уехали домой, а на 2-ю очередь приехала Зина. У нее уже все прошло.

Вначале мы там с нею жили очень дружно. Я ей разрешал танцевать с кем она хочет, но потом она стала злоупотреблять моим доверием. Стала заходить к ребятам в палату, ходить с тем пареньком на улицу, конечно, не одна, а с другими женщинами, но посторонние стали замечать, что она меня избегает. Тогда я ее предупредил, чтобы она, кроме танцев, ничего себе не позволяла. Но она это не приняла во внимание. На другой день она снова ушла с Маруськой и теми ребятами в лес. Мне это сразу же сказали и стали смеяться, что ты дома сидишь, а жена в лес с другими ходит. Я тогда взял с собой нож и пошел ее искать. Ну, уж если бы я их в лесу нашел вместе, не знаю, что и было бы. В общем, кое-кого бы я порезал.

Но из лесу они вышли только трое, и я ее во время обеда сильно побил. Что со мной получилось, я не знаю, но у меня совершенно не было никакого соображения в голове. Я на ней все порвал даже. А через несколько времени мне стало ее так жаль, что я во что бы то ни стало решил попросить у нее прощения. В общем, у меня, по-видимому, в тот момент ум за разум зашел. Я ей дал слово, что больше не то что пальцем ее [не] задену, а даже ругаться не буду. Ну, мы там с ней помирились, и остальные дни все прошли спокойно. Только факт тот что от разных этих переживаний я снова вес потерял. Вместо 62,5 кг стал 60,6 кг.

В доме отдыха мы встретили и праздник. Было очень скучно. Весь день 7-го ноября прошел в ссорах да ругани с работниками дома отдыха. Утром не хотели было кормить Тамарку. Я за нее заступился. Поругались, но добились, что ее весь день кормили нормально. Вечером немного потанцевали.

В 2.00 часа ночи, отругав всех, кого только было возможно за то, что нас не хотели перевозить на тот берег, мы вышли из дома отдыха. Километр[а] 1,5 прошли пешком. Дошли до лодок, но там не оказалось весел. Стали переезжать с досками. Перевозили я и Васька по одному – два человека. Устали здорово. Потом ушли пешком в Кунгур по линии. Там на станции ждали два часа поезд. И уехали домой. Дома весь день проспали все до вечера. Выпили, конечно, утром браги, но никуда не ходили.

И вот съездил я в дом отдыха, а голова у меня болит по-прежнему. Как буду и работать – не знаю. В общем, увижу, когда выйду на работу, что мне делать дальше. А на работу мне надо выходить 13-го ноября.

В этом году Октябрьские праздники я провел очень плохо. Мы даже и не постряпали ничего. А выпить и совсем почти не пришлось. Ну, ничего не поделаешь. Денег и так нет. А жить надо целый месяц без получки. Придется занимать, иначе не прожить.

Д. 13. Л. 132 – 134 об.

13 ноября 1948 г.

Вчера ходил в завод и там попал в ту смену, у которой сегодня выходной. Так что на работу я пойду только завтра в ночь.

Прежде чем зайти в цех, я зашел в ЭРО. Там мне сказали, что на днях, наверное, им надо будет человека, и они меня возьмут. В цехе об этом деле никто пока ничего не знает, и я постараюсь перейти в ЭРО незаметно. Оформлюсь, а потом скажу, чтобы меня не задержал Драчев. Тем более что днем я заходил еще к нам в ОТК завода, и там мне Сырохватов своей рукой написал переводной бланк. Так что у меня, наверняка, с переходом на другую работу получится все нормально.

Аванс мне, оказывается, выписывали 700 руб., и 200 рублей завтра мне Граня отдаст. Так что жить нам будет немного полегче. Правда, за мной там долгу осталось 577 р. Так я его думаю погасить за первые же полмесяца. Аванс я уж, конечно, не получу, ну а окончательный все же думаю хоть немного да получить. В общем, что будет дальше – увидим.

В доме отдыха я случайно разговорился с одной девчонкой, и оказалось, что она мне даже сестрой приходится. Она родиной из той же деревни, откуда у меня неродная мать, и моя мать с ее отцом как-то родные. Я даже и дом знаю, в котором они там в деревне жили. Это как раз рядом с дядей Васей. У них было три брата: Мишка, Готька и Андрей и сестра Клавдия. Так вот Андрей как раз и отец этой девушке Тамарке, с который мы жили вместе в доме отдыха. Вот ведь все-таки какие бывают случайные встречи.

С Зиной все хорошо. Пока не ссоримся. Да если и будет что за ней наблюдаться, так я сейчас и внимания обращать не буду, и ругаться не буду. Пусть уж она на свою совесть рассчитывает. Уж если ее у нее нет, то пусть гуляет, а если хоть немного она чувствует, что обманывать меня нехорошо, так она будет сама себя вести так, что про нее никто никогда ничего плохого говорить не будет. Позавчера ходил к Яшке на новую квартиру. Напились так крепко, что я не помню, как и домой пришел.

В цехе уже все работают в спецовке. Приходят на работу все в чистом. В общем, наконец-то порядок в цехе навели.

Д. 13. Л. 134 об. – 136.

17 ноября 1948 г.

Вот я уже три смены после отпуска отработал. Мне тоже, оказывается, есть спецовка. Это очень хорошо придумано. Делается все это так. Я прихожу на работу во всем чистом. Сдаю в раздевалку пальто. Иду дальше и сдаю с себя все белье и обувь. Прохожу в следующую комнату и получаю все казенное: сапоги, портянки, кальсоны, рубашку, ватные брюки и телогрейку. Одеваюсь и иду работаю. После работы захожу уже с другой стороны. Раздеваюсь, все сдаю, получаю мыло и иду в душ мыться. Вымывшись, иду в комнату, где сдавал свое белье, получаю полотенце, обтираюсь, надеваю свое белье и иду получать пальто. Одев пальто, выхожу и могу идти хоть куда. В общем, сейчас очень приятно, что с работы мы уходим чистыми. За общественные дела ни за какие не принимаюсь. Думки у меня все-таки убежать в ЭРО. Вот каждый день жду, когда там освободится место. Завтра снова туда зайду. Работать буду с утра. Надо все-таки бежать. Потому что в цехе сейчас ничего не заработаешь. Это точно. А здоровье у меня нисколько не улучшилось. Алешка Кононов работает, оказывается, у нас в ОТК. Его с работы в ТХ сняли, и он перешел к нам. И ему в жизни не повезло с начальством. В общем, правда, что жизнь – это очень сложная штука. Хоть я это и давно знал.

Д. 13. Л. 136 – 137.

21 ноября 1948 г.

(воскресенье)

Несколько дней назад со мной разговаривал Драчев. Ему уже сообщили, что я все-таки решил уходить из ОТК. Вот он и начал [говорить], что меня зря смущают, чтобы я не уходил. Да что я многое потеряю: зарплату, стаж, спецодежду, выходные через три дня и т.д. и т.д. Но я ему ответил, что все это знаю, а все-таки здоровье мне дороже. Тогда он, по-видимому, согласился меня отпустить и велел только его предупредить за десять дней перед уходом. Сейчас в ОТК у меня задержек быть не должно, как только будет место в ЭРО, так я сразу же и перейду. Это уже точно!

Я даже из-за того только соглашусь перейти, чтобы дома не ругаться. А то вот сегодня опять из-за Зины с домашними сцепился. Крепко поругался, что даже затрясся весь от нервности. Но потом все прошло. Нет, надо бежать скорее с работы и разъезжать по командировкам. Чем меньше я буду дома, тем меньше и будет ссор. А то жить совсем становится невозможно, чтобы ни с кем не поругаться.

Решил продолжать свою автобиографию в стихах. Надо написать:

1. Денежную реформу;

2. Улучшение жизни;

3. Курорт «Ключи» в 1948 г.;

4. Болезненное состояние;

5. Думы о переходе из ОТК в ЭРО;

6. Отпуск без содержания и дом отдыха «Песчанка»;

7. Трудности наставшей жизни – ссоры и т.п.

Д. 13. Л. 137 – 137 об.

23 ноября 1948 г.

Был в ЭРО. Крылов подписал мне переводной бланк. Что ждет меня завтра в ОТК у Рюмина? Но думаю, что все будет хорошо и в мою пользу.

Д. 13. Л. 137 об. – 138.

25 ноября 1948 г.

Рюмин перевод подписал. С завтрашнего дня я уже наверняка буду работать в ЭРО. Пока немного подучусь, а потом поеду куда-нибудь. В общем, вышло хорошо. Сегодня иду в 1-й отдел за разрешением о допуске меня к секретной работе. Это последний этап в переходе из ОТК в ЭРО.

Д. 13. Л. 138.

26 ноября 1948 г.

Работаю уже в ЭРО. Вечером сразу же выписал[и] мне командировку в Москву. Завтра идет туда самолет и нам, наверное, удастся улететь на нем. Вообще-то приказано явиться в 8.00 час утра к заводу и оттуда на автобусе ехать на аэродром. Вечером собрал все вещи. Завтра очень рано вставать.

Д. 13. Л. 138.