1 августа 1946 г.
На днях встретился с Петькой Богомоловым. Он пришел с фронта и пока живет у матери где-то в деревне. Всю войну он прослужил в авиачастях. Это паренек, с которым мы вместе учились в техникуме, а потом работали в цехе. Куда пойти работать, он еще не решил.
Костя П… уже ушел в отпуск, а я все еще работаю. И даже не знаю, когда пойду отдыхать. Если Кислов выйдет на днях, то я в отпуск пойду числа с 10-го или 15-го.
Ездил недавно я за картофелем, но об этом пишу специальный рассказ.
«Молотов – Кунгур »
(Поездка за картофелем)
В пятницу мне Зина сказала, что у нас нет картофеля и если я хочу купить его подешевле, то могу съездить в г. Кунгур на поезде. Картофель в городе стоил 7-8 руб., а там 2 р. 30 к. – 3 рубля за 1 кг. Я согласился. В субботу подменился сменами. Вечером пошел на поселок Шпальный, чтобы с мужем Зининой сестры поехать вместе. Из дому вышел поздно. Туда приехал с опозданием, да еще долго не мог найти их дом. Когда я их нашел, то Семен уже собирался. Вышли от них втроем. Пошли на станцию. Когда подходили к ней, то поезд уже прибыл. Это был поезд № 76, идущий из Москвы на Дальний Восток.
Договорились с машинистом паровоза, и когда поезд тронулся, то все забрались на тендер паровоза. Начало темнеть. Холодновато. Но я, невзирая на холод, улегся на доске и всю дорогу спал. Ночью к нам с соседнего вагона перебрался один мужичок. Разговорились. Он, оказалось, едет из заключения, где пробыл 9 лет. Всего ему было дано 10 лет, но год сбросили по амнистии в честь Победы над Германией. Он себя виновным совершенно не считал. Хотя был взят в 1937 году как за измену Родине.
Рассказал о жизни в лагере. Кормят плохо. Нормы выработки очень большие (надо напилить в день 5 кубов дров), и это безразлично: хоть зимой, хоть летом. А местность там очень плохая. Летом – болото, тундра, вода, комары. Зимой – по шею снег. На заключенных смотрят как на простую вещь. Жив – хорошо, умирает – пусть мрет. В общем, он удивляется сам, как остался жив. В том лагере, где он был, исключительно находятся в заключении люди, попавшие по статьям за измену Родине.
За несколько дней до его освобождения туда привезли около 5-ти тысяч «». Среди них были все, начиная от рядовых до полковников. И вот они, пробыв там несколько дней и сообразив, что их ждет, решили оттуда уйти. Обезоружили охрану, забрали все оружие, продовольствие, деньги, лошадей и ушли в леса. Ушло их две зоны полностью – это примерно 3 тысячи человек. О дальнейших событиях он не знает, потому что как раз вышел из заключения и уехал домой.
Едет он 9-е сутки и все время на крышах вагонов или на подножках. Правда, ему дали на дорогу 150 рублей, но [он] их все на станции издержал, пока ждал посадки, а потом решил ехать, как сумеет. И вот уже добрался до Молотова. Я ему дал хлеба, Семен дал покурить. И было видно, что он очень давно не ел. «Спасибо», – сказал он, и в этом слове чувствовалось какое-то смущение, что вот, мол, я – сильный мужчина, а принял от вас эту подачку. Но ничего, и он еще увидит жизнь более лучшую, чем та, которой он жил почти 10 лет.
В Кунгуре мы сошли, а он поехал дальше. Ему надо добираться все до г. Алма-Ата: там, по его словам, его родина.
Мы зашли в зал ожидания. Ночевали в вокзале. Утром пошли на рынок. Купили картофеля. На мою долю досталось 48 кг. Днем опять погрузились на тендер паровоза, идущего с Дальнего Востока, и поехали в Молотов. За дорогу не платили ни копейки. Только вывозились все как негры, были черные от сажи и дыма паровоза. В 2 часа дня в воскресенье я уже был дома.
В Кунгуре на станции продают замечательные гипсовые статуэтки. Придется еще раз за ними съездить специально. В этот раз Кунгур я совершенно и не видал, т.е. в центре его не был, а поэтому, каким он стал за годы войны, я сказать не могу. А я в нем был только в довоенное время, когда ездил на экскурсию в Ледяную пещеру. Но я как-нибудь специально туда съезжу, чтобы хорошо его осмотреть.
Два последние дня я уходил с работы домой спать, и вот сегодня Толя мне сказал, что там об этом подняли шум. Сегодня придется что-нибудь там соврать, чтобы оправдать себя перед начальством.
Мать приезжала из деревни, но безрезультатно. Денег у нее все еще нет. А это значит, что моя поездка в г. Горький может сорваться. Ну, ничего, где-нибудь займем, да все-таки поедем. А билеты на пароход достать не так-то уж трудно, как говорят. И я думаю, что из-за билетов дело не встанет.
На днях поднял на вышку дома 40 ведер песку и насыпал их на потолок кухни. Перед зимой надо еще утыкать все стены, застеклить окна и сделать проводку для электроплитки. Ну, само собой, еще дров купить. Тогда зиму можно жить – не тужить.
Свой нож я продал Сашке, а мне сделали другой – малого размера, как кинжал. Очень удобный для кармана. Хорошо бы вот еще к нему ножну[1] сшить.
Денег в аванс выписали мало, придется для отпуска ждать окончательный. Но все ближе и ближе отпуск двигается, а я еще к нему не подготовился.
Операции с пластинками закончил. Оставил себе 50 штук, но все хороших.
Хожу купаться на Каму, но очень редко.
Д. 12. Л. 77 – 80 об.
Пермская краевая (до 2005 г. областная) газета, издается с 1917 г., в рассматриваемый период – орган Молотовского обкома ВКП(б) и облисполкома.