Пермский государственный архив социально-политической истории

Основан в 1939 году
по постановлению бюро Пермского обкома ВКП(б)

К вопросу о восприятии коммунистами религиозной политики советского государства в 1920–40-е гг.

И.Ю. Федотова, начальник
отдела НСА, ААТ и ИПС
ГКБУ «ПермГАНИ»

С первых дней своего существования советская власть определила свое отношение к религиозным организациям и религиозному мировоззрению. Оно было основано на представлении о мировоззренческой несовместимости марксизма и любой религии, в том числе православия. Православная церковь рассматривалась как защитница царизма и эксплуататорского строя1. Считалось, что хотя религия должна быть «частным делом по отношению к государству», она не может быть таковой по отношению к партии. «Атеистом […] бывает обыкновенно всякий социалист»2, – подчеркивал В.И. Ленин 9 августа 1921 г. Пленумом ЦК РКП(б) было принято постановление «По вопросу о нарушениях пункта 13 программы и о постановке антирелигиозной пропаганды», которое требовало от коммунистов принципиального отношения к религии3. Со временем господствующим должно было стать атеистическое мировоззрение.

Проводимая советским государством религиозная политика в целом была направлена на противодействие религии и религиозным организациям.

На местном же уровне восприятие коммунистами религиозной политики государства, их отношение к религиозному мировоззрению изначально формировалось и в дальнейшем претерпевало изменения значительно медленнее, чем того требовала политика государства.

Примечателен в этом отношении период с конца 1917 г. до начала 1920‑х гг., когда еще только начало формироваться отношение рядовых членов РКП(б) к религиозной политике советского государства, и в частности к рядовым представителям духовенства.

Сведения об этом содержатся в архивно-следственных делах православных священнослужителей, арестованных в 1919–1921 гг. (в настоящее время данные дела находятся на хранении в Пермском государственном архиве новейшей истории (ПермГАНИ)). В архивно-следственных делах были выявлены документы, свидетельствующие о том, что иногда коммунисты ходатайствовали об освобождении репрессированных представителей духовенства.

Так, 2 октября 1919 г. был арестован священник Успенского собора в г. Оханске Пермской губернии Константин Михайлович Воронцов. 9 октября того же года Пермская губЧК по обвинению в «агитации против большевизма» приговорила его к лишению свободы на срок до окончания Гражданской войны. В конце октября 1919 г. К.М. Воронцов был освобожден из-под ареста. Кроме прихожан собора за священника вступились некоторые члены партии, сообщившие, что К.М. Воронцов ни разу не высказывался против советской власти. А один из них – член Оханского уездного исполкома Т.А. Паньков – был даже готов взять К.М. Воронцова на поруки. Примечательно, что подписи членов партии были заверены печатью подотдела советской рабоче-крестьянской милиции Оханского исполкома, так что в принадлежности их к РКП(б) сомневаться не приходится4.

6 мая 1921 г. был арестован дьякон Петропавловской церкви с. Левшино Пермского уезда Пермской губернии Виктор Васильевич Дьяконов. Его обвинили в «антисоветской агитации», проводимой 1 мая 1921 г. (интересно, что выступал В.В. Дьяконов на праздничном митинге с трибуны, куда его допустили, надеясь, что он «пояснит народу о значении Советской власти и старого самодержавного строя»5). 27 июля 1921 г. Коллегией Пермской губЧК В.В. Дьяконов был приговорен к 5 годам принудительных работ. 20 ноября 1921 г. по амнистии срок наказания был сокращен, а 4 февраля 1922 г. В.В. Дьяконов был освобожден досрочно. Кроме верующих об освобождении В.В. Дьяконова ходатайствовали члены местной ячейки РКП(б), которые отмечали, что «В. Дьяконов заступался перед белыми за арестовываемых коммунистов и советских работников»6.

В архивно-следственных делах сохранились и выписки из протоколов партийных собраний, которые также свидетельствуют о поддержке членами РКП(б) арестованных служителей культа. Например, 4 января 1919 г. был арестован священник церкви с. Богородское Пермского уезда Евгений Александрович Горланов. Его обвинили в «службе у белых в качестве члена Богородской следственной комиссии по борьбе с большевиками». 14 января 1920 г. Пермской губЧК Е.А. Горланов был приговорен к 6 месяцам лишения свободы. По постановлению Комиссии по разгрузке мест заключения  г. Перми от 2 февраля 1920 г. он был из-под стражи освобожден. Об этом ходатайствовали прежде всего прихожане. Кроме того, по заявлению жены Е.А. Горланова вопрос об арестованном священнике 5 января 1920 г. рассматривался на собрании Богородской организации РКП(б), выписка из протокола которого находится в деле. Члены организации признавали, что Е.А. Горланов «спас более 10 жизней наших дорогих товарищей», и ходатайствовали об его освобождении7.

Приведенные примеры свидетельствуют о том, что в первые годы советской власти члены партии подчас вопреки указаниям «сверху» не только поддерживали связь с представителями духовенства, но и не боялись открыто заступаться за них, не видя в них «классовых врагов». Таким образом, на местах соответствующее понимание коммунистами религиозной политики формировалось значительно медленнее, чем того требовало государство.

В дальнейшем в 1920–30-х гг. наступление на Русскую православную церковь (РПЦ) шло нескольким направлениям: репрессии в отношении духовенства и активных верующих, административные меры по закрытию церквей, антирелигиозная пропаганда. По данным, приводимым исследователем М.В. Шкаровским, в 1937 г. в СССР было закрыто более 8 тысяч церквей, ликвидировано 70 епархий и викариатств. В 1937–1938 гг. ужесточились репрессии в отношении православных священно- и церковнослужителей и «активных верующих», впрочем, это относится и к другим категориям населения. К 1941 г., согласно сведениям Московской Патриархии, репрессировано за веру было 350 тысяч человек, в том числе не менее 140 тысяч священнослужителей. Из них в 1937 г. было арестовано 150 тысяч, 80 тысяч расстреляно8.

Эти же тенденции наблюдались и на региональном уровне. Так, на территории будущей Пермской области (выделилась из Свердловской области 3 октября 1938 г., с 1940 г. – Молотовская область) масштабы репрессий в отношении православного духовенства и «активных верующих» также были велики. Установлено, что в 1937 – 1938 гг. здесь было произведено более 200 арестов православных священнослужителей по ст. 58 УК РСФСР, более 100 человек из арестованных были приговорены к высшей мере наказания – расстрелу9. К лету 1941 г. в Молотовской области функционировало всего 10 церквей и 1 часовня10.

Гонения со стороны государства в отношении религиозных организаций обосновывались проводившейся в тот период антирелигиозной пропагандой.

Тем не менее, значительная часть населения страны оставалась верующей. Об этом свидетельствуют данные переписи 1937 г.11

Ситуация изменилась после начала Великой Отечественной войны. Уже в 1941 г. политика государства в отношении православной церкви изменилась. Во 2-й половине 1943 г. произошло официальное оформление новой политики в отношении религиозных организаций. Государство постепенно переходило к ограниченному сотрудничеству с ними.

Новая религиозная политика была неоднозначно воспринята партийными, советскими и комсомольскими работниками, политпросветработниками, многие из которых являлись членами партии. В их отношении к данному вопросу наблюдалось две тенденции.

Некоторых секретарей первичных партийных организаций, работников образовательных учреждений произошедшие изменения привели в состояние растерянности. Они не знали, как вести себя в новой ситуации. На собраниях, после прослушивания лекций и докладов, во время бесед с агитаторами они пытались выяснить «истинное» отношение партии к религии, интересовались, нужно ли проводить в изменившихся условиях антирелигиозную пропаганду и в каких формах12. Некоторые полагали, что такая пропаганда  вообще не нужна, т.к. «с изменением отношения партии к религии не следует противопоставлять науку вере»13. Некоторые руководители советских органов, превышая границы своих полномочий, нарушали законодательство и фактически действовали в интересах православной церкви. Так, в нескольких городах Молотовской области советские органы власти разрешили сделать пристрои к храмам, не согласовав данные действия с облисполкомом14. Некоторые коммунисты и комсомольцы посещали церкви, принимали участие в религиозных обрядах15.

Другие партийные работники, наоборот, считали необходимым оживить антирелигиозную пропаганду. Работники райкомов, Молотовского обкома ВКП(б) отмечали в своих докладных записках, что в разных районах области «значительно оживилась деятельность церковников и так называемых групп верующих», которые проводят активную «религиозную пропаганду»16. Одним из основных средств борьбы с ростом религиозной активности партийные работники считали активизацию пропагандистской работы, ее антирелигиозного направления. Недовольство руководителей советских органов власти укреплением положения православной церкви проявлялось в их отношении к местным религиозным общинам. Некоторые из них стремились, например, ограничить количество храмов, действующих в районе. Так, в с. Кособаново Юго-Осокинского района Молотовской области церковь должна была начать функционировать в соответствии с решением Совета по делам РПЦ. Однако председатель Юго-Осокинского райисполкома Голышев препятствовал этому. Открыт храм был только после вмешательства Молотовского облисполкома17

Необходимо отметить, что подобное отношение к новой политике государства в отношении религиозных организаций существовало среди сотрудников советских и партийных органов власти и в других регионах страны. Председатель Совета по делам РПЦ Г.Г. Карпов сообщал в докладе об итогах работы Совета за 1946 г., что некоторые нарушают советское законодательство, вмешиваются во внутренние дела церкви, «используют методы администрирования в отношении с церковными общинами»18.

Изучение архивных документов позволяет сказать, что столь различное отношение руководителей партийных и советских органов власти к новой религиозной политике объясняется в том числе противоречивостью в отношении советского государства к православной церкви. Эта двойственность проявлялась и в инструктивных документах, направленных Советом по делам РПЦ уполномоченным на местах. С одной стороны, Совет рекомендовал уполномоченным «не допускать даже видимости вмешательства во внутрицерковные дела»19, с другой – уполномоченные всесторонне контролировали религиозную жизнь в своем регионе.

Таким образом, можно сделать вывод, что соответствующее восприятие государственной политики на местах часто формируется медленнее, чем того требуют указания «сверху». Многое зависит от характера происходящих изменений. И нередко требуется значительное время, чтобы основные положения государственной политики были внедрены в повседневную практику.

___________________________
1 Шкаровский М.В. Русская православная церковь при Сталине и Хрущеве (государственно-церковные отношения в СССР в 1939 – 1964 гг.). – М., 1999. – С. 72.
2 Ленин В.И. Полное собрание сочинений. – 5-е изд. – М., 1960. – С. 143.
3 Музафарова Н.И. Партийное руководство атеистическим воспитанием трудящихся на Урале в годы социалистического строительства (1917 – 1937 гг.). – Иркутск, 1987. – С. 58.
4 ПермГАНИ. Ф. 641/1. Оп. 1. Д. 11084. Л. 22–24 об.
5 ПермГАНИ. Ф. 641/1. Оп. 1. Д. 11088. Л. 45.
6 ПермГАНИ. Ф. 641/1. Оп. 1. Д. 11088. Л. 6, 8.
7 ПермГАНИ. Ф. 643/2. Оп. 1. Д. 11357. Л. 21–21 об.
8 Шкаровский М.В. Русская православная церковь при Сталине и Хрущеве (государственно-церковные отношения в СССР в 1939 – 1964 гг.). – М., 1999. – С. 92 – 93.
9 Подсчитано по базе данных «Картотека по материалам архивно-следственных дел», которая создана по архивно-следственных делам, находящимся на хранении в ПермГАНИ.
10 ГАПК. Ф. р 1204. Оп. 3. Д. 148. Л. 7, Д. 157. Л. 12, Д. 201. Л. 46, Д. 220. Л. 7, Д. 221. Л. 15, Д. 264. Л. 4, Д. 288. Л. 6; Ф. р 1205. Оп. 1. Д. 333. Л. 18, 66–67, Д. 335. Л. 75–76 об., 91–91 об.; Ф. р 1205. Оп. 1. Д. 379. Л. 41, 144. ПермГАНИ. Ф. 641/1. Оп. 1. Д. 8941. Л. 7, 20 об.
11 Жиромская В.Б. Религиозность народа в 1937 году (по материалам Всесоюзной переписи населения) // Библиотека Якова Кротова. [Электронный ресурс]: URL: http://www.krotov.info/history/20/1930/1937_zher.htm.
12 ПермГАНИ. Ф. 105. Оп. 10. Д. 239. Л. 53, 94 об.; Д. 497. Л. 15.
13 ПермГАНИ. Ф. 105. Оп. 10. Д. 486. Л. 69.
14 ГАПК. Ф. р-1205. Оп. 2. Д. 2. Л. 108.
15 ПермГАНИ. Ф. 105. Оп. 14. Д. 179. Л. 35.
16 ПермГАНИ. Ф. 105. Оп. 10. Д. 239. Л. 193, 263–263 об.; Д. 486. Л. 26.
17 ГАПК. Ф. р-1205. Оп. 2. Д. 2. Л. 107.
18 Доклад об итогах работы Совета по делам Русской православной церкви при Совете Министров СССР за 1946 год. 14 февраля 1947 г. // Свобода совести в России: исторический и современный аспекты. – Вып. 2. – С. 463.
19 ГАПК. Ф. р-1205. Оп. 2. Д. 4. Л. 62.