№ 238
Протокол допроса судебным следователем Пермского окружного суда Короновским начальницы Пермской женской учительской семинарии К. А. Степановой об обстоятельствах исчезновения Великого Князя Михаила Александровича
30 мая 1919 г.
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА свидетеля
1919 года, мая 30 дня в городе Перми Суд[ебный] Следователь по важнейшим делам Пермского окружного суда допрашивал в качестве свидетеля с соблюдением ст. 443 ст. Уст. Уг. Суд.
Нижепоименованного, которая показала:
Степанова Клавдия Амвросиевна - начальница женской учительской семинарии, 55 лет от роду, православная, под судом не бывшая, проживающая по Кунгурской, № 8 кв. 1.
В середине мая месяца 1918 г. я получила из Москвы, от своей подруги Андреевой Любови Павловны письмо, в котором было вложено письмо на имя Знамеровского Петра Людвиговича. Моя подруга Л. П. Андреева, указывая адрес, - Кунгурская, 19 - просила предать письмо П. Л. Знамеровскому, высланному вместе с Великим Князем Михаилом Александровичем в Пермь, просила также помочь П. Л. Знамеровскому, если он будет нуждаться в чем-либо.
Участие Л. П. Андреевой к Знамеровскому объясняется тем, что она долгое время жила в доме Колударова Петра Акимовича, одного из б[ывших] директоров Общества «Кавказ и Меркурий», в качестве воспитательницы его приемной дочери, и знала хорошо его племянников Знамеровских. В конце мая ко мне зашел П. Л. Знамеровский, прося содействия в приискании ему комнаты подешевле, так как средства его были ограничены. Комната же ему была необходима потому, что из Гатчины на два летних месяца к нему должны были приехать изголодавшиеся там жена Вера Михайловна Знамеровская с 5-летним сыном Константином, брат его Александр Людвиг[ович] Знамеровский и их хорошая знакомая Серафима Семеновна Лебедева, служившая на электрической станции г. Петрограда; последняя только на 28 дней - время отпуска, а так же с единственной целью - подкормиться. Просьба Л. П. Андреевой - притти * на помощь П. Л. Знамеровскому и начавшееся тогда вселение, было побудительной причиной тому, что я предложила П. Л. Знамеровскому свою столовую.
5 июня из Петрограда приехало семейство Знамеровского. П. Л. Знамеровский с женой и сыном поместился у меня в квартире, предоставив свою комнату по Кунгурской № 19 своему брату Александру; приехавшая с ними С. С. Лебедева поместилась у фельдшера дух[овной] Семинарии К. А. Макурина. П. Л. Знамеровского я мало видела, так как большую часть времени он проводил у заболевшего тогда Великого Князя. Больше я знала Веру Михайловну Знамеров- скую, все время бывшую дома и занимавшуюся вместе с С. С. Лебедевой приведением в порядок белья мужа и сына. Так обстояло дело до 13 июня ** - дня Вознесенья, когда в ночь с 12 на 13 исчез В[еликий] К[нязь] Михаил Александрович. Исчезновение Великого Князя ошеломило Знамеровских, они случайно узнали об этом за обедней в соборе. Непосредственно из церкви Знамеровский П. Л. отправился в Королевские номера - местожительство Великого Князя и узнал об обстоятельствах исчезновения Великого Князя от слуг - Петра Бо- рунова и Василия Челышева следующее, что я и передаю со слов П. Л. Знамеровского: в 11-11% в № Михаила Александровича вошли трое. Один из них спросил: «Который из вас Романов?» Михаил Александрович находился вместе с Джонсоном - личным его секретарем. Получив ответ, спрашивавший сказал: «Одевайтесь: именем закона вы арестуетесь». На просьбу Джонсона показать ордер, в него был направлен револьвер с заявлением: «Вот вам ордер». На протест Михаила Александровича, что он слаб, так как долгое время пролежал в постели, один из трех, взяв грубо за руку его, сидевшего, поднял со стула, сказав поскорей одеваться. Когда был готов Великий Князь, его вывели и посадили на извозчика, причем первая попытка сесть с В[еликим] Князем была отстранена, но вторая попытка увенчалась успехом, и Джонсон был посажен на извозчика вместе с Михаилом Александровичем и увезен. Знамеровские день Вознесения провели в хлопотах, как бы известили жену Михаила Александровича о его таинственном исчезновении; были в Чрез-Ком-те, были и у шведского консула. На другой день, 14 июня, в 9 ч. утра ко мне в квартиру пришли трое, в форме солдат, произвели обыск и арестовали П. Л. Знамеровского. Жена с ребенком и С. С. Лебедевой проводили арестованного до дома Пермякова - помещение Чрез-Ком-та по борьбе с контрреволюцией. Вернувшись домой, В. М. Знамеровская приготовила сама обед (ее обычное ежедневное занятие) и взяв его, зашла в Чрез-Ком-т с просьбой разрешить ей самой передать обед мужу. Вместо разрешения Зна- меровской объявили, что она и Лебедева так же арестуются. На квартиру она вернулась, чтобы захватить необходимое, в сопровождении вооруженного красноармейца, который и отвел их в Арестный дом. Знамеровские просили доставлять им обеды, причем П. Л. Знамеров- скому и П. Борунову - слуге Вел[икого] Князя, из электро-театра «Колибри», а жене его, ребенку и С. С. Лебедевой приготовляла моя прислуга. В тюрьму обеды относил брат заключенного - Алекс[андр] Людвиг[ович] Знамеровский, а в Арестный дом, чередуясь, прислуга и я. Желая переговорить с В. М. Знамеровской, удовлетворена ли она столом, а главное - соответствует ли стол организму ее болезненного ребенка, который был арестован вместе с матерью, я недели через три после их ареста стала добиваться свидания с В. М. Знамеровской, которое мне было с трудом дано после нескольких вопросов: во-первых «Какое я отношение имею к Знамеровским?» - «Только отношение человека к заключенному человеку, недолгое время жившему у меня». - «О чем вы будете говорить со Знамеровской?» - «Только о деле». Свидание произошло при двух свидетелях, стоявших по обе стороны от меня, и последующие свидания, когда я приводила взятого из Арестного дома ребенка, происходили при такой же обстановке. Стесняясь в средствах, Знамеровская просила в первое же свидание доставлять им еду только два раза в неделю, по средам и воскресеньям. Знамеров- ская В. М. обратилась с просьбой, чтобы я брала ребенка ежедневно к себе с утра, и вечером приводила обратно в Арестный дом. Основание этой просьбы служила, конечно, любовь к сыну, чтобы окружить его лучшими условиями. За разрешением брать Костю из Арестного дома я обратилась в Чрез-Ком-т, и мне было отказано на том основании, что развитой ребенок может служить связующим звеном между заключенными и внешним миром; и ребенка при его возвращении придется ежедневно обыскивать с головы до ног. Жаль было оставлять ребенка в Арестном доме. Заручившись согласием Александра Знамеровского, брата арестованного, что он с Кунгурской, 19 переедет ко мне, так как будучи занята канцелярией и летом, я не могла всецело отдать себя ребенку, я обратилась вторично в Чрез[вычайный] Ком-т с прошением взять совсем ребенка из Арестного дома. Это было разрешено. Увезла я ребенка в Нижнюю Курью, где я взяла комнату, так как и мне надо было отдохнуть. Дня через 3-4 после моего отъезда на дачу, числа 25 июля, без меня ко мне вселились два латыша, служивших в Чрез[вычайном] ком-те. Как я впоследствии узнала - Юлий Плакше, по пермскому паспорту Давидсон Эрнст Карлович с женой Анной Семеновной Давидсон и Саулит Иван Иванович, заняв лучшую комнату, о чем мне на дачу немедленно сообщил письмоводитель, так как вселились они, властно заявив, что ему - письмоводителю - нет никакого дела, кто они. Пришлось вернуться с дачи. Сначала и мне на вопрос: кто они? - новые жильцы заявили, что они самые ярые враги буржуев. На вопрос - долго ли они меня будут стеснять? - последовал ответ, что это меня не касается, а им надо где-то жить. В середине августа, приблизительно между 15-20 августа, брат арестованного Знамеровского принес из тюрьмы посуду от носимых ежедневно обедов, среди которой было вложено запечатанное письмо на имя Веры Михайловны Знамеровской, с припиской: «передать после моей смерти». Приписка, конечно, ошеломила Александра Знамеровского, крайне нервного человека. Стали тогда вместе думать, нельзя ли предпринять чего-либо для спасения заключенного. Решили, что А. Л. Знамеровский подаст в Чрез- Ком-т прошение, в котором опишет, как брат его Петр был любим в Гатчине простым народом и рабочими ж.-д. мастерских. [П. Л. Знамеровский по выходе из одного привилегированного полка в отставку, служил некоторое время комендантом на ст. Гатчина, последнее же его место было место уполномоченного по розыску расхищаемых военных грузов.] После февральской революции 1917 г. рабочие г. Гатчины, отобрав оружие у военных и арестовав их, П. Л. Знаме- ровского не только не арестовали, но и не отобрали у него оружия, так что ему самому пришлось являться в Таврический дворец к Керенскому и спрашивать, что ему дальше делать. Помимо этого, извозчики г. Гатчины, узнав, что П. Л. Знамеровский выслан с Михаилом Александровичем в Пермь и что жена его не едет облегчать его участи только по недостатку средств, собрали для нее 3000 руб., из которых на 1000 р. и приезжала В. М. Знамеровская навещать своего мужа на пасхальной неделе. Все это было изложено и передано в Чрез[вычайный] Ком-т. Помимо этого А. Л. Знамеровский обратился и к общественному обвинителю революционного] трибунала Караваеву, прося его принять участие в судьбе брата.
Было ли что сделано Караваевым - неизвестно, но ответы давал он Знамеровскому уклончивые и туманные. Вскоре после получения вышеупомянутого письма, в 20-х числах августа, А. Л. Знамеровский вернулся из тюрьмы взволнованным, так как накануне его брата Петра увели в Чрез[вычайный] Ком-т, откуда он не вернулся, не вернулся Петр Людвиг[ович] и на другой день. Приблизительно дня через 2 или 3, числа 23-25 августа, в отсутствие Александра Знамеровского, вызывает меня моя прислуга на парадную лестницу, где я увидала мальчугана лет 14-15. С мальчуганом у меня произошел такого рода разговор: «Что вам нужно?» - спрашиваю я. - «Здесь живет горбатый? Господин в белых башмаках?» (характерные признаки А. Л. Знамеровского). «Почему он нужен вам?» - «А меня сюда послал один господин, который сидит в Арестном доме в Мотовилихе, он и велел ему передать вот это (подает мундштук), и он просит прислать папирос». - «А как же вы передадите ему папиросы?» - «Мы кладем печки там, я ношу глину и крпич, на меня и не смотрят. Еще он велел сказать, что брат Михаил вдвоем расстрелян два месяца тому назад». Не сообразив, что речь ведется о В[еликом] К[нязе] Михаиле Александровиче, имея в виду Зна- меровского, я отправляю мальчугана: «Вы ошиблись, не брат Михаил, а брат Петр». - «Нет, кажется он сказал брат Михаил, ну... а может и Петр. Еще он сказал, что мне здесь дадут денег». - «Хорошо, ну а кроме папирос можете передать еще и хлеба?» - «Могу». Мальчуган получил папиросы, хлеб и себе за труды денег. Вскоре возвратившийся домой А. Л. Знамеровский признал сейчас же в переданном мальчуганом мундштуке мундштук брата. Был ли мальчуган действительно послан П. Л. Знамеровским, переправленным в Мотовилиху, было ли это ловушкой со стороны Чрез[вычайного] Ком-та, я затрудняюсь сказать. В это же время, во второй половине августа, был проведен вторичный обыск служащим Чрез[вычайного] ком-та Глазыриным в комнате, занимаемой А. Л. Знамеровским, будто бы для расследования, почему он занимает две комнаты: одну у меня, а другую по Кунгурской, № 19. Я объяснила, что у меня он занимает комнату временно, так как по возвращении его брата Петра с женой Александру Знамеровскому в моей квартире негде будет поместиться, при этом я показала обыскивавшим всю квартиру. Дней через десять после исчезновения Знаме- ровского П. Л. из тюрьмы, в конце августа или в начале сентября, исчезли из Арестного дома В. М. Знамеровская и С. С. Лебедева. На расспросы администрации Арестного дома и Караваева были получаемы ответы, что обе оне переданы в распоряжение Кизеловского Исполкома. Должна заметить, что пред их исчезновением недели за две, с трудом (приходилось вымаливать) получались разрешения на свидание матери, В. М. Знамеровской, с сыном Костей. В последнее воскресенье разрешения не было дано. Между прочим, встретившийся на улице комиссар Арестного дома сказал мне: «Напишите или придите к Зна- меровской: она страшно волнуется». Оставаться А. Л. Знамеровскому в Перми с ребенком, при приближении холодов, не имея ничего теплого, было немыслимо: ведь семья приезжала только на два летних месяца. А. Л. Знамеровский стал хлопотать о разрешении выехать в Петроград. Караваев направил его в военный комиссариат, помещавшийся в Духов [ной] семинарии, откуда он и получил пропуск до Петрограда. А. Л. Знамеровский с Костей выехали в Петроград числа 14-15 сентября, куда они доехали благополучно. Недели через две после их отъезда, случайно или нет, выехали от меня и служащие Чрез[вычайного] Ком-та: Плакше-Давидсон с женой и Саулит, вселив на свое место их знакомого латыша из гаража Андрея Романова (вероятно, фамилия измененная: 16 лет жила в Риге и латышской фамилии Романовой не встречала) с женой Ольгой, 13-месячным ребенком Евгением и свояченицей Эрной Вандерсон, которые и жили у меня вплоть до эвакуации г. Перми большевиками. Прочитав в № 198 за 9 октября 1918 г. «Известий Раб., Солд., Крест. Депутатов» в числе расстрелянных имена Знамеровских, мужа, жены и С. С. Лебедевой, я задалась вопросом: за что. П. Л. Знамеровский - тот хоть вместе с В[еликим] Кн[язем] Михаилом Александровичем был выслан в Пермь. В. М. Знамеровская и С. С. Лебедева - неизвестно, за что расстреляны. О таинственном исчезновении Михаила Александровича они сами ровно ничего не знали, так как это известие их страшно поразило. Ни А. Л. Знамеровскому, ни мне не удалось узнать, что же им собственно вменялось в вину.
Показание писала собственноручно К. Степанова
И. Д. Суд. Следователя Короновский
ГА РФ. Ф. р-9440. Оп. 1. Д. 1. Л. 200-203 об. Рукопись. Автограф.