Пермский государственный архив социально-политической истории

№ 278

Из книги Р. Вильтона «Последние дни Романовых» о гибели Великого Князя Михаила Александровича

Весь Дом Романовых

Исполнение тайных планов красного самодержавия требовало искоренения всех Романовых, которые являлись преградой разруши­тельному течению большевизма.

Мы воспроизвели картину Екатеринбургского преступления. В сле­дующих главах мы встретимся еще с побочными темными фактами, которые выделяют его среди всех человеческих преступлений. Здесь же увидим его логическое дополнение.

Действительно, все члены Романовской семьи, оставшиеся в руках большевиков, исчезли один за другим. То были: Великий Князь Миха­ил Александрович, брат Государя и Наследник Его согласно акту отре­чения; Великая Княгиня Елизавета Федоровна, сестра Государыни; Ве­ликие Князья Павел Александрович, Николай, Георгий и Сергей Ми­хайловичи, Дмитрий Константинович и четыре Князя Императорской Крови.

Исчезновение Великого Князя Михаила Александровича предшест­вовало Екатеринбургскому преступлению на несколько недель. Долгое время подробности его смерти оставались неизвестными, что породи­ло многочисленные легенды о том, будто он жив.

Читатель, вероятно, помнит московские переговоры между Мирба- хом и русскими политическими партиями. За Великого Князя Михаи­ла Александровича стояли левые «легитимисты»: он мешал германско­му проекту реставрации, основанной на восшествии на престол Цеса­ревича Алексея Николаевича и на германофильском регентстве. Эти переговоры произошли весною (апрель-май), Михаил Александрович исчез в июне. Если бы кандидатура Государя и Алексея Николаевича пала, немцы могли бы опасаться реставрации в интересах Союзников; она могла бы наступить как следствие тогдашних народных восстаний. Впрочем, пусть читатель судит сам. Могла ли простая случайность так хорошо устроить дело?

Существует также следующее объяснение: Великого Князя увезли будто бы социал-революционеры, политические соперники большеви­ков, затем он погиб, а может быть, до сих пор скрывается в каком-либо таинственном месте. Установлено, что убийство Мирбаха налажено партией эсеров в июне. Почему бы ей не нанести было чувствительно­го удара одновременно и большевикам, и немцам, похитив Михаила Александровича?

Ответ ясен. «Похищение», выполненное без ведома большевиков, было бы неприятно немцам; но «исчезновение» Великого Князя было столь же на руку Ленину и Свердлову, как и Мирбаху. Свердлов прио­бретал повод для кровавой расправы со всей Семьей: Мирбах освобо­ждался от союзника держав Согласия.

Читатель прочтет теперь правдивый рассказ об этом «исчезнове­нии», зная, в чем дело. Впрочем, большевики с тех пор признались в своем преступлении.

Во время большевистского переворота в ноябре 1917 года, Великий Князь Михаил Александрович жил у себя в Гатчине со своей моргана­тической супругой, графиней Брасовой.

В марте 1918 года он был арестован - без причины, так как ни во что не вмешивался. Большевики арестовали одновременно и его лич­ного секретаря, Николая Николаевича Джонсона, родом англичанина, и полковника Знамеровского, бывшего начальника Гатчинского жан­дармского управления, который с Великим Князем был знаком очень мало.

Трое арестованных, перевезенные в Пермь, пользовались довольно значительной свободой. Михаил Александрович жил в гостинице «Рояль» [281] со своим секретарем и двумя слугами.

Гр. Брасова убедила жену полковника Знамеровского поехать вме­сте с ней к их мужьям. Они выехали довольно опрометчиво в Пермь. Это было около середины мая. Вернулись они с большими затруднени­ями. Гр. Брасова остановилась в Москве, чтобы заступиться перед Ле­ниным за мужа. Ей удалось [у]видеться с ним. Конечно, он и не по­думал согласиться на ее просьбу. Потеряв надежду, она вернулась в Гатчину.

31 мая (13 июня) пришла телеграмма из Перми: «Наш общий друг и Джонни уехали, назначение неизвестно». Предполагали, что телег­рамма от Знамеровского. Первое впечатление было хорошее, потом зародилось сомнение, и не без основания.

По приказу кровопийцы Урицкого графиню арестовали. Думали, что она обречена. Но благодаря гибели Урицкого от пули Канегиссера ей удалось спастись за границу. Дети ее, из которых один сын Великого Князя, беспрепятственно проехали с ней через Германию. Это было после убийства Царской Семьи, к концу войны. Разрешая их проезд, Император Вильгельм, очевидно, считал полезным подготовить себе на всякий случай доброе расположение возможного Царя.

Слугам Борунову и Челышеву удалось спастись из Перми [282]. Послед­ний потом рассказал, что произошло; рассказ его подтверждался дру­гими свидетелями.

В ночь 30 мая или 1 (14) июня (Челышев в точности числа не пом­нит) в его комнату ворвались трое вооруженных людей. Он спал. При­шедшие приказали ему провести их в комнату Великого Князя. Под страхом смерти он это сделал. Пока эти трое действовали в гостинице, четвертый пришелец [283] оставался у телефона, не допуская до него. По мнению управляющего гостиницы, пришедшие были милиционеры (советская полиция).

Великий Князь спал. Его разбудили, сказали, в чем дело; он оглядел трех незнакомцев с недоверием. Один из них предъявил ему приказ следовать в канцелярию Совета. «Мы пришли вас арестовать», - при­бавил он.

«Я никуда не поеду. Я вас не знаю», - ответил Великий Князь.

Тогда один из людей грубо схватил его за плечо и крикнул: «Ах вы, Романовы, надоели вы нам».

Пришлось послушаться. Джонсон, пришедший в комнату, попро­сил, чтобы увели и его. Неизвестные нехотя уступили его настояниям.

У милиционеров был автомобиль. Они сели в него с арестованны­ми. Никто в Перми ни Великого Князя, ни его секретаря более не ви­дел. Их увезли в Мотовилиху, завод, лежащий в нескольких верстах от Перми на Каме, и там убили; тела их были брошены в доменную печь.

Со слов одного свидетеля арест и убийство выполнено помощни­ком начальника Пермской милиции коммунистом Жужговым с Алек­сеем Ивановичем Плешковым и Иваном Петровичем Берсеневым. Плешков служил начальником милиции в Мотовилихе, но потом был уволен за принадлежность к партии социал-революционеров. Берсе­нев, также социал-революционер, был товарищем председателя Мото­вилихинского комитета. На Сибирском тракте «Жужгов хотел выстре­лить в него (Великого Князя), но у него сделалась осечка, т. е. револь­вер не выстрелил и в это время Великий Князь его взял за шиворот и повалил под себя, и когда (говорил Плешков) я выстрелил в Князя, тогда только Жужгов освободился». (Плешков, кстати, принимал учас­тие в мученической кончине епископа Андроника) *.

Шофер Великого Князя Борунов рассказал другому жильцу «Коро­левских номеров» в Перми в день Вознесения, что ночью вошли два человека и пока третий (караульный у телефона) задержал заведующе­го гостиницей, на Великого Князя надели мешок и увели вместе с Джонсоном на улицу, где стояла крестьянская телега, на которую по­ложили Великого Князя и увезли по направлению к заводу Мотовили­ха. Труп Великого Князя был брошен в заводскую доменную печь.

Вильтон Р. Последние дни Романовых. Берлин, 1923. С. 50-51.