В. Ю. Сарабеев
Государственный архив Пермского края

«ТРЕБУЕТСЯ ПОМОЩЬ В БОРЬБЕ С РАСХИЩЕНИЕМ
СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ СОБСТВЕННОСТИ»:
РАБОТА ПРОКУРАТУРЫ МОЛОТОВСКОЙ ОБЛАСТИ
В УСЛОВИЯХ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ
(по документам Государственного архива Пермского края)

Аннотация. В статье на основании документальных источников приводятся примеры деятельности Молотовской областной прокуратуры в годы Великой Отечественной войны, иллюстрирующие основные направления работы прокуратуры в этот период. Внимание уделяется как борьбе с обычной преступностью, так и с нарушениями закона, связанными со спецификой военного времени. Также рассказывается о работе прокуратуры по пресечению неправомерных действий сотрудников правоохранительных органов. Источниками для написания статьи стали документы фонда прокуратуры Пермской (в годы войны – Молотовской) области, хранящиеся в Государственном архиве Пермского края.

Ключевые слова. Прокуратура, членовредительство, дезертирство, расхищение социалистической собственности, хищения на производстве, милиция, злоупотребления служебным положением, архивный фонд, Государственный архив Пермского края.

Великая Отечественная война, подобно любому крупному потрясению в экономике и политике, означала значительное повышение уровня преступности в стране. Вместе с тем преступные действия в эти годы наносили особо тяжкий урон государству и его гражданам, напрягавшим все силы в борьбе с фашистской армией. В этой связи еще большая, нежели в мирное время, ответственность по искоренению преступности легла на органы правопорядка, в том числе и прокуратуру как ведомство, призванное обеспечивать государственное обвинение в ходе судебных процессов, а также осуществлять надзор за соблюдением законности. Документы, рассказывающие о работе пермских прокурорских работников в период Великой Отечественной войны, хранятся в Государственном архиве Пермского края, в фонде р-1366 «Прокуратура Пермской области».

В годы войны большое значение приобрела борьба с уклонением от службы в Красной Армии, а также дезертирством как с фронта, так и с мест работы в тылу. На прокуратуру ложилась, в частности, функция составления инструкций по борьбе с намеренным членовредительством, с помощью которого некоторые недобросовестные советские граждане пытались сделать себя негодными к военной службе. Например, 19 декабря 1941 г. Прокуратура Молотовской области направила в адрес городских и районных прокуроров письмо следственного отдела Прокуратуры СССР. Письмо информировало прокурорских работников о случаях членовредительства среди призывников и военнослужащих в городе Уральске Западно-Казахстанской области [1. Л. 2]. В связи с этим начальникам следственных отделов прокуратур предписывалось: «Организовать регулярное наблюдение за поступлением в больницы по поводу телесных повреждений гр-н призывного возраста и в этих целях обеспечить своевременное сообщение администрацией больниц о таких фактах органам прокуратуры». Также «в случае наличия подозрений о том, что телесное повреждение является результатом членовредительства» работники прокуратуры обязаны были возбуждать уголовные дела по соответствующей статье Уголовного кодекса РСФСР и других союзных республик и затем тщательно расследовать обстоятельства получения гражданами телесных повреждений, проводя судебно-медицинскую экспертизу [1. Л. 2 об.].

Другой важной функцией прокуратуры военных лет была борьба с самовольным уходом рабочих и служащих с предприятий, в первую очередь – работавших на оборону страны. Милитаризация труда в СССР, в частности, ограничение на самовольную смену работы, стала фактом еще до Великой Отечественной войны, а после ее начала, естественно, приняла еще большие масштабы. Самовольное оставление рабочего места стало преступлением. Среди документов, иллюстрирующих работу прокуратуры в этом направлении, – приказ НКВД, НКЮ и прокурора СССР от 11 февраля 1942 г. «О розыске лиц, дезертировавших с предприятий военной промышленности и скрывающихся от суда». Согласно данному приказу на органы прокуратуры ложились обязанности по установлению места фактического проживания «дезертиров трудового фронта» [1. Л. 26]. Основанием к такому розыску являлся «заочный приговор военного трибунала, вынесенный на основании представленных органами прокуратуры материалов, устанавливающих факт самовольного ухода рабочего или служащего с предприятия воен. промышленности и уклонения от суда с приложением справки органа милиции о непроживании указанного лица в городе, селении по месту расположения предприятия и по месту его прописки в данной местности».

Соответствующий орган прокуратуры по получении приговора обязан был проверить, не проживает ли осужденный по месту прежнего жительства, месту рождения и другим местам его предполагаемого жительства, направляя запросы об этом в соответствующие (областные, городские, районные) органы милиции. Если место проживания разыскиваемого дезертира устанавливалось, милиция немедленно сообщала об этом местному прокурору, который выносил постановление об избрании меры пресечения [1. Л. 26–26 об.].

Очень распространенным преступлением в годы войны стали различные хищения государственного имущества, «социалистической собственности», как говорилось в советские годы. Этому способствовала острая нехватка товаров первой необходимости, существование значительной части советских людей на грани выживания. Борьбе с подобными преступлениями посвящено большое количество документов, хранящихся в фонде областной прокуратуры. Типичный пример этому – история, произошедшая на Мотовилихинском заводе (в то время – завод № 172) и изложенная в письме Молотовской областной прокуратуры от 5 марта 1942 г., направленном всем горрайпрокурорам и прокурору Коми-Пермяцкого округа [1. Л. 23]. Согласно этому письму, «с мая мес. 1940 г. счетоводом-расчетчиком одного из цехов завода № 172 Крохалевой и пом. бухгалтера Саенковой излишне выписывались по платежным ведомостям и требованиям деньги как на свое имя, так и на имя рабочих и служащих цеха. Полученные из кассы завода деньги Крохалевой и Саенковой присваивались. Техника незаконного получения денег состояла в том, что Крохалева и Саенкова выписывали талоны на зарплату некоторым рабочим и служащим цеха в суммах, превышающих размеры фактически причитающегося заработка этих лиц. Рабочих, которым были выписаны талоны с большей суммой, преступники просили получить деньги из кассы завода и излишние суммы передать им, объясняя при этом, что эти деньги они выписали себе в счет зарплаты авансом, но т. к. авансы им получать никто не разрешал, то они просили согласия включить в их талоны излишние суммы. Таким образом Крохалевой и Саенковой было присвоено в течении полутора лет 9000 рублей» [1. Л. 23].

В связи с этой ситуацией областной прокуратурой указывалось, что данному преступлению способствовала халатность бухгалтеров цеха, которые не производили проверки правильности составления расчетных ведомостей. В конце письма всем нижестоящим работникам органов прокуратуры предписывалось «проверить, не имеется ли аналогичных преступлений в организациях Вашего района, особенно на фабриках, заводах, лесоучастках и других, и при расследовании дел о растратах в хозяйственных организациях иметь в виду данный метод хищения» [1. Л. 23].

Кроме государственной собственности, объектом хищений становилось и личное имущество советских граждан. Среди тех, кто в годы войны зарился на чужое, были, в частности, работники почтового ведомства. Так, 27 апреля 1942 г. Молотовская областная прокуратура сообщила коллегам на местах о том, что «прокуратурой области вскрыты факты хищения посылок и пересылаемых ценностей в них работниками Бородулинского почтового отделения связи» [1. Л. 34]. В частности, объектом хищения стала посылка, направленная бойцу Красной Армии его родственниками из Челябинской области. Так как боец этот отбыл на фронт, не успев получить посылку, она должна была быть возвращена отправителю.

На деле же произошло следующее: «Зам. зав. почты, кулак Путин, на обязанности которого лежал возврат посылок, вскрыл посылку, похитил из нее продукты питания, масло, носки, варежки, ряд других ценностей. С целью уравнения первоначального веса посылки, Путин вложил в нее макулатуру: а) ярлык от газетной пачки газеты «Звезда», б) конверты и прочие бумаги на имя начальника Бородулинского отделения связи и другие посторонние предметы, после чего возвратил посылку отправителю» [1. Л. 34]. Далее сообщалось, что подобное хищение в данном почтовом отделении уже не первое, ранее почтовые работники также расхищали посылки «под видом порчи их грызунами». В ходе проведенных после вскрытия данной кражи мероприятий «произведенным обыском в квартире Путина обнаружено 3 штуки порожних ящиков от посылок, у письмоносца уборщицы отделения Шавриной – 2 мешка, в которых были зашиты посылки» [1. Л. 34].

В связи с этой ситуацией областная прокуратура предлагала прокурорским работникам «произвести проверку состояния учета, хранения и переотправки почтовых посылок во всех почтовых учреждениях» [1. Л. 34].

Помимо прочих задач Молотовской областной прокуратурой в годы Великой Отечественной войны значительное внимание уделялось борьбе с неправомерными арестами и прочими репрессивными действиями органов правопорядка. Как известно, сталинское время – это эпоха репрессивных кампаний, когда за провалы политики властей «козлами отпущения» часто становились невинные люди или лица, виновные лишь в ошибках, но не в злонамеренных деяниях. Действиям, осуществлявшимся верховной властью, подчиненные ей прокурорские работники, конечно, не могли сопротивляться, даже если имели бы такое желание. Однако вместе с тем органы прокуратуры старались пресекать «самодеятельность» местных властей и отдельных должностных лиц, выражавшуюся в предпринимавшихся ими попытках выдать ошибки или незначительные проступки граждан за преступления.

Интересные факты на этот счет имеются в докладной записке «О фактах расхищения социалистической собственности по Молотовской области за 1943 год», составленной прокурором Молотовской области Куляпиным на имя секретаря Молотовского областного комитета ВКП(б) Н. И. Гусарова в январе 1944 г [2. Л. 1–27]. Последний, восьмой, раздел докладной записки посвящен работе органов прокуратуры, НКВД и суда за 1943 год и содержит довольно критический взгляд на их работу. В частности, Куляпин пишет: «…в органах милиции до сих пор имеются отдельные работники, которые не мыслят себе проведения расследования без предварительного ареста человека», «установлены были и такие факты, когда в отдельных звеньях милиции допускались случаи избиения арестованных и домогательства признания в том или ином обвинении» [2. Л. 25].

Помимо милиции, областной прокурор подверг критике и органы НКВД, где были, по-видимому, живы традиции «Большого террора» 1937–38 гг., несмотря на уничтожение значительной части его исполнителей: «Во время проверки Соликамского горотдела НКВД установлено, что десятки людей в октябре–ноябре–декабре 1943 года подверглись работниками милиции аресту по подозрению в кражах. Между тем в действиях их или ничего не оказывалось, или были совершены незначительные преступления и проступки, не всегда требующие преследования в уголовном порядке и, тем более, ареста. Все это делалось оперуполномоченными, а начальник милиции Шаньгин и начальник ГО НКВД Ветлугин относились к этим фактам несерьезно, штамповали постановления о временном аресте граждан» [2. Л. 25]. Прокурор далее указал, что «незаконные аресты, к тому же без санкции прокурора, имели место в других райотделениях НКВД иногда при явном попустительстве местного прокурорского надзора» [2. Л. 26].

Для иллюстрации подобного произвола правоохранительных органов в докладной записке приводится пример арестованного по санкции прокурора Коми-Пермяцкого округа директора маслозавода Останина, «отца трех фронтовиков, из которых двое – орденоносцы» [2. Л. 23]. Останин обвинялся в недостаточной борьбе с мелкими кражами на производстве и выдаче по запискам нескольких килограммов сыра и масла. За это он был заключен в тюрьму и вследствие волокиты провел в ней около 9 месяцев. Как пишет начальник областной прокуратуры, «по легкомыслию прокурора Калинина Останин содержался в тюрьме почти 270 дней. Останин – местный житель, имеет семью, и арестовывать его не было никакой необходимости, да и вряд ли была необходимость и предавать его суду» [2. Л. 24].

Прокуратурой же города Кизела, согласно докладной записке, наоборот, десятки дел о хищениях и растратах были прекращены без достаточных оснований, а судом вынесено в отношении растратчиков несколько явно неосновательных оправдательных приговоров [2. Л. 24].

В конце докладной записки Куляпин делает следующий вывод по поводу работы органов прокуратуры Молотовской области: «В самой оперативной работе прокуратуры требуется помощь обкома ВКП(б), помощь в квалифицированных работниках, помощь в организации курсовых мероприятий, помощь с таким расчетом, чтобы роль прокуратуры все более и более повышалась. Особо требуется помощь в деле усиления борьбы с расхищением социалистической собственности во всех звеньях народного хозяйства нашей области» [2. Л. 26–27].

Борьба прокуратуры против произвола отдельных работников правоохранительных органов была в те годы особенно важна по той причине, что с началом войны многие специалисты ушли на фронт либо были переведены в военное ведомство. Их место на предприятиях, в колхозах и учреждениях занимали неопытные люди, неизбежно совершавшие неверные действия в силу недостаточной компетентности. В январе 1942 г. предшественник Куляпина на его посту прокурор Молотовской области Алексеев в докладной записке, подготовленной на имя начальника следственного отдела прокуратуры СССР Л. Р. Шейнина, специально подчеркнул этот момент: «Постоянные кадры работников колхоза, ушедших в РККА, заменялись другими, ранее никогда не бывшими у руководства и вследствие этого не имеющими надлежащего опыта в работе. В то же время из-за отсутствия в колхозе лиц, способных руководить, к колхозному руководству иной раз попадали люди, или неспособные руководить в силу своей беспечности и преступной халатности, или проводившие неправильную линию в целях корыстных или иной личной заинтересованности. Вся эта ситуация обязывала органы Прокуратуры с особой осторожностью и внимательностью подходить к возбуждению уголовных дел против колхозного актива, отличая действительных преступников от людей, по тем или иным причинам допускавшим в своей работе невольные ошибки» [3. Л. 1].

В данной докладной записке также приводятся негативные факты из опыта работы прокуратуры, например, случай с председателем колхоза «Бронь» из Больше-Усинского района Созыкиным. И. о. прокурора района испрашивал санкцию на возбуждение уголовного дела против председателя колхоза, не обеспечившего своевременное выполнение плана хлебосдачи и допустившего перерасход хлеба на внутриколхозные нужды свыше установленного законом процента. Областная прокуратура отказала в санкции исходя из того, что выполнение плана колхозом «Бронь» затянулось из-за нехватки техники и рабочей силы, в том числе отсутствовал и свой счетовод. При этом сам Созыкин успел поработать на должности председателя колхоза всего полтора месяца [3. Л. 3].

В годы войны прокуратуре нередко приходилось заниматься случаями несвоевременного выполнения должностными лицами указаний советского правительства. Например, 15 ноября 1942 г. и. о. прокурора Молотовского района г. Перми возбудил уголовное дело против сотрудников Отдела по найму и управлению (ОНУ) завода № 172, которые не выполнили постановление ГКО о разбронировании и направлении в Красную Армию 225 работников завода [4. Л. 2–3]. Очевидно, стремясь ослабить нехватку квалифицированных кадров на предприятии, помощник директора завода по найму и увольнению Фортыгин «дал указание из ряда цехов людей не давать совершенно, из некоторых – частично. Вместо людей райвоенкомат получал повестки с его резолюциями: “Отпущен не будет”, “Освободить не могу”, хотя этот контингент не был забронирован» [4. Л. 38].

Расследование этого дела затянулось на несколько месяцев, и в апреле 1943 г. Молотовская областная прокуратура постановила прекратить дело, исходя из того, что по тому же постановлению ГКО отпуск военнообязанных мог быть произведен только по получению замены из районного военного комиссариата, которая также прибыла несвоевременно [4. Л. 37]. Затем дело попало на проверку в Следственный отдел прокуратуры СССР, которая не отменила постановление коллег из Молотовской области, однако указала областному прокурору на «небрежное и поверхностное» расследование этого и двух других аналогичных дел, а также «безобразную волокиту» при работе по данным делам [4. Л. 39].

В сфере внимания прокуратуры в военные годы также находилась работа военных врачей, которые производили лечение раненых и больных воинов Красной Армии. Например, в августе–декабре 1942 г. областной прокуратуре пришлось заниматься делом начальника Молотовской станции переливания крови военврача 3-го ранга Бориса Васильевича Соколова. Дело против него было начато в связи со смертью нескольких красноармейцев после произведенного им переливания крови. Соколов подозревался в «недостаточном контроле за выдачей консервированной крови госпиталям, в результате чего кровь якобы отпускалась бактериально загрязненной» [5. Л. 3–7].

Дело было возбуждено военной прокуратурой Уральского военного округа, однако в расследовании принимала участие и Молотовская областная прокуратура, так как обвинение выдвигалось и против гражданских врачей, занимавшихся лечением красноармейцев. В итоге обвинения не подтвердились, так как экспертиза показала, что причиной смерти бойцов стало не переливание крови или вообще халатность врачей, а тяжелый характер ранений и заболеваний [5. Л. 176–177 об.]. Обвинения против Б. В. Соколова были сняты в октябре 1942 г., а в декабре того же года Молотовская областная прокуратура постановила, что оснований для возбуждения дел против других врачей нет, так как «материалами проверки установлено, что все перечисленные случаи были крайне тяжелые, врачи решили применить переливание крови как крайнюю меру для спасения больных» [5. Л. 176 об.].

Таким образом, документы фонда Молотовской областной прокуратуры периода Великой Отечественной войны иллюстрируют активную деятельность прокурорских работников по борьбе с возросшей вследствие условий войны преступностью, а также по соблюдению законности, недопущению произвола местного начальства, насколько этому возможно было противостоять в условиях тогдашней советской политической системы. Можно сделать вывод, что, поддерживая порядок в нашем тыловом регионе, служившем одной из промышленных баз СССР, областная прокуратура вносила свой вклад в будущую Победу.

Список источников и литературы

1. Государственный архив Пермского края (ГАПК). Ф. р-1366. Оп. 1. Д. 55.

2. ГАПК. Ф. р-1366. Оп. 1. Д. 86.

3. ГАПК. Ф. р-1366. Оп. 1. Д. 65.

4. ГАПК. Ф. р-1366. Оп. 2. Д. 30.

5. ГАПК. Ф. р-1366. Оп. 2. Д. 32.

«HELP IS REQUIRED IN THE FIGHT AGAINST
THE LATERALITY OF SOCIALIST PROPERTY»:
WORK OF THE MOLOTOV REGION PROSECUTOR’S
UNDER THE CONDITIONS
OF THE GREAT PATRIOTIC WAR
(BY DOCUMENTS OF THE STATE ARCHIVE
OF THE PERM KRAI)

Sarabeev V. Y.,
Chief Archaeographer of the Research Department

Abstract. Based on documentary sources, the article gives examples of the activities of the Molotov Regional Prosecutor’s Office during the Great Patriotic War, illustrating the main areas of work of the prosecutor’s office in this period. Attention is paid both to the fight against ordinary crime, and to violations of the law related to the specifics of wartime. It also tells about the work of the prosecutor’s office to curb illegal actions by law enforcement officials. The sources for writing the article were the documents of the State Archive of the Perm Krai, stored in the fund of the prosecutor’s office of the Perm (during the war years – Molotov) region.

Keywords. Prosecutor’s office, self-mutilation, desertion, embezzlement of socialist property, embezzlement at work, police, abuse of official position, archive fund, State Archives of the Perm Krai.