ПРИКАЗ ИЗ ЦЕНТРА: ИСТРЕБИТЬ ПОД КОРЕНЬ!
В. Ф. Гладышев
Аннотация. Целевая программа, разработанная к 100-летию гибели семьи Романовых на Урале, предполагает и ряд мероприятий, связанных с бессудной казнью великого князя Михаила Александровича. Напомним: в марте 1918 года младший брат бывшего царя Николая II был привезен в Пермь в ссылку, а в ночь с 12 на 13 июня местные большевики расстреляли его вместе с верным секретарем Николаем Джонсоном. Место гибели Михаила II – де юре последнего российского императора – до сих пор не найдено, хотя попытки найти его останки продолжаются. Продолжается и историческое расследование обстоятельств, времени тех трагических событий.
Ключевые слова: убийство, поиски, Михаил Романов, секретарь Джонсон, Пермь, воспоминания, источники.
В начале 2018 года на мою электронную почту пришло неожиданное письмо… из Австралии. Писала наша соотечественница Ольга Красноперова, землячка, много лет проработавшая на пермском телевидении. Как оказалось, Ольга вместе со своим мужем Федором внимательно следят за расследованием обстоятельств гибели М. А. Романова. И вот что выяснилось из воспоминаний Ольги:
«Когда я была маленькая, мы ехали с дедой (Красноперовым И. А.) на трамвайчике через Каму, и он мне сказал, что за вторым баком (на берегу реки, на территории Ленинского завода, стояли огромные цистерны или баки, которые хорошо видно с трамвайчика) расстреляли брата царя. Еще он мне говорил, что третий бак, самый крайний, он строил, а за вторым расстреляли. Он позже был начальником цеха, и, возможно, ходили какие-то устные пересказы событий? Но это же не лес, а территория завода. Или в 1918-м в этом месте лес был? Деда очень уверенно говорил, никаких сомнений в его голосе не было. Деда с 1906-го, и в 1918 ему было 12 лет. Он мог это узнать, только, когда пришел на завод. И он много лет проработал на Мотовилихинском заводе. У меня есть его трудовая, но она начинается с 1932. В ней написано, что стаж до этого составляет 10 лет. Значит, начал работать с 1922-м (он учился в реальном, но Революция не позволила ему стать горным инженером) и, скорей всего, как раз на заводе Ленина. И тогда он мог знать, что говорили непосредственные свидетели убийства или кто-то из убийц где-то ляпнул. А почему трудовая начинается с 1932-го, так это потому, что деда с бабусей, когда поженились, уехали в Москву. Это 1931 г. или пораньше. Когда должен был родиться мой папа, бабуся уехала в Пермь к родителям, а деда с работы не отпускали. Он продал свои часы, купил билет и уехал... а трудовая осталась на том месте работы в Москве...»
Автор данного письма не одинока в своем интересе к трагическим событиям, разыгравшимся в далеком 1918-м на пермской земле. Исследование обстоятельств гибели Михаила Александровича далеко не завершено, и здесь важна любая деталь…
Несомненно, один из самых важных вопросов исторического расследования «преступления века» – кто отдал приказ? Имеет ли отношение к убийству царской семьи на Урале, в Перми, Екатеринбурге и Алапаевске советское правительство, Москва? Конкретно – Ленин, Свердлов, Троцкий…
После развала СССР, в первые годы существования России, все чаще писали о том, что Романовых расстреливали местные Советы. Самая распространенная точка зрения – что «народ устал» от самодержавия, что «творчество освобожденной массы» вылилось, в частности, в неконтролируемые акты пролетарской мести. В Екатеринбурге несколько первых советских лет даже существовала площадь под таким названием – имени Пролетарской Мести, потом власть спохватилась, убрала название, но улица Пролетарская до сих пор пролегает мимо Храма-на-Крови.
Та же мысль о самосуде над Михаилом Романовым усиленно проводилась и в Перми в 1990-е годы. Об этом писал, в частности, один из первых исследователей темы известный краевед С. А. Торопов. В сборнике документов, вышедшем в Перми в 1996 году, один из разделов, составленный из современных публикаций, так и назван – «Самосуд» [1][1].
И только со временем, с вводом в научный оборот новых источников, со всей очевидностью был сформулирован вывод: вся операция по ликвидации Романовых, по уничтожению их «под корень» (с детьми) была спланирована и управлялась из центра, руководителями партии большевиков.
Вся историческая «заваруха» начинается с первой строчки печально известной теперь записки Я. Юровского, коменданта Дома особого назначения: «16 июля была получена телеграмма из Перми на условном языке, содержавшая приказ об истреблении Романовых...» Имеется в виду приказ, полученный из центра и переданный через Пермь. Но, кроем того, в самый канун трагедии в Москве прошли встречи, беседы руководителей Уралсовета Александра Белобородова и Филиппа Голощекина с Яковом Свердловым, председателем ВЦИК. Уральцы получали инструктаж от товарища Якова, с которым были давно знакомы, еще с 1905 года. Здесь и далее нам приходится говорить о Перми и Екатеринбурге, потому что операция задумывалась из одного центра, руководили ее исполнением одни и те же лица. Некоторые сбои, несогласованность происходили уже на местах, что было вполне объяснимо: опыта не хватало, связь ненадежная, с перебоями, шла война и т. д.
О синхронности действий, о единой тактике палачей неопровержимо свидетельствует случай с расстрелом Михаила Романова в Перми. Точнее, с тем, как расстрел был обставлен. На тот же день 12 июня в Екатеринбурге планировалось такое же «похищение» и убийство членов бывшей царской семьи и их приближенных. Как объяснили Николаю Романову сами охранники, «ввиду угрозы нападения анархистов». Спустя несколько лет А. Белобородов признается:
«Мы считали, что, пожалуй, нет даже необходимости доставлять Николая в Екатеринбург; что если представятся благоприятные условия во время его перевода, он должен быть расстрелян в дороге».
3 мая 1918 года Белобородов получил от Свердлова телеграмму, предписывающую «содержать самым строгим образом». Вот теперь включается хронология убийственного процесса, уже слышен тикающий механизм, заложенный под семью – весь Дом Романовых. Белобородов ответил, что «принимает к исполнению». И затем докладывает в Москву, что уже удалось обнаружить документы, свидетельствующие о подготовке побега царской семьи, о существовании плана, разработанного офицерами.
Подробный анализ этого «плана побега» дан в докторской диссертации Л. А. Лыковой [2] [2].
Два слова об авторе: это известный историк, сотрудник центрального Российского госархива социально-политической информации (РГАСПИ). Людмила Анатольевна – наша землячка, выпускница истфака Пермского госуниверситета. Основываясь на подлинных источниках, она, в частности, раскрывает не лишенную блеска и хитроумности провокацию чекистов, с помощью которой Уралсовет убеждал всю мировую общественность о подготовке побега царской семьи из заключения. Источниковедческий анализ показал, что письма того самого «преданного императору офицера» сочиняли, писали хитроумные товарищи, член Уралсовета Петр Войков и член комиссии УралЧК Исай Родзинский.
С документами на руках, руководствуясь логикой и чутьем историка, основываясь на анализе переговоров на эту тему, сообщений и указаний В. И. Ленина и Я. М. Свердлова, Л. Лыкова доказывает руководящую роль центра, их решающую роль в кровавой уральской операции. Глубокое погружение в тему, знание первоисточников, для многих недоступных, позволяет автору научной работы критически относиться и к авторам известных публикаций, книг на данную тему.
Для расследования «пермского злодеяния», как названо убийство в июне 1918 года Михаила Романова и его секретаря Джонсона, публикация докторской диссертации Людмилы Лыковой имеет немаловажное значение. В работе содержатся ценные сведения о «пермском следе», который по-прежнему называет неразработанным ряд историков. Достаточно убедительно показано, что расстрел императорской семьи был осуществлен по согласованию с центром. Ее вывод: утверждения о непричастности В. И. Ленина к расстрелу несостоятельны. Заслуживают внимания сведения о прямых переговорах В. И. Ленина с председателем Уралсовета А. Г. Белобородовым.
Несколько иного мнения придерживается на сей счет кандидат исторических наук Л. А. Обухов: «Утверждение о том, что расстрел – инициатива центра, а не Уралсовета, на наш взгляд, не очень убедительно. Скорее, это все же была совместная акция. Безусловно, следует отметить вывод Л. А. Лыковой, сделанный на основе собственного анализа ленинских документов, что В. И. Ленин был в курсе всех перипетий с императорской семьей. Хотя документа с прямым указанием о расстреле Николая II и его семьи не обнаружено, автор считает, что такое указание В. И. Ленина вполне могло быть. Окончательную точку в этом вопросе может поставить только конкретный документ, а значит, следует продолжать источниковедческий поиск» [3].
Тут мы должны заметить, что подобный поиск вели уже и в прежние годы, по горячим следам, в том числе и «за бугром». Один из источников сведений на эту тему кроется в воспоминаниях Льва Троцкого. Оказавшись в изгнании, этот «вдохновитель Октября» (его называли соавтором революции, вместе с Лениным, и строителем Красной армии) вспоминает:
«Следующая моя поездка в Москву состоялась после падения Екатеринбурга. Разговаривая со Свердловым, я спросил между прочим: «Да, а где находится царь?» – «С ним покончено, – ответил он. – Он расстрелян». – «А где семья?» – «И семья вместе с ним». – «Все?» – «Все! – повторил Свердлов. – Ну, и что?»
Троцкий тогда еще спросил, кто принял это решение, об убийстве всей семьи. Ответ Свердлова:
«Решение было принято здесь. Ильич посчитал, что нельзя оставлять белым живое знамя, вокруг которого они объединятся, особенно в нынешних трудных условиях».
Обратите внимание: эти формулировки, насчет «живого знамени» и проч., как эхом повторялись из уст участников пермского акта цареубийства; в тех же выражениях, в тех же словах описывает убийство Михаила Романова и Николая Джонсона лидер пермских большевиков член ВЦИК Гавриил Мясников, Ганька. Словно инструктаж с ними провели в Москве. Собственно, инструктажи и были – во время частых приездов уральских товарищей в Москву, на съезды, встречи, конференции. В том же «революционном духе» пишут свои полуграмотные воспоминания мотовилихинские чекисты.
Белых и пушистых в этом грязном деле нет. Примечателен комментарий Л. Троцкого к откровению Я. Свердлова (цитируется по изданию «Архив Л. Д. Троцкого», сост. Ю. Г. Фельштинский):
«Больше вопросов я не задавал. В конце концов, решение это было не только целесообразным, но и необходимым. Жестокость этого акта правосудия показала миру, что мы будем продолжать борьбу без всякой жалости, не останавливаясь ни перед чем. Казнь царской семьи была необходима не только для того, чтобы запугать, устрашить и обескуражить врага, но и для того, чтобы также встряхнуть наши собственные ряды, показать, что возврата к прошлому нет, что впереди – либо полная победа, либо полное поражение».
А теперь вернемся к вопросу нехватки прямых указаний, документов, подтверждающих участие центра в цареубийстве. Тут есть одна хитрость. Соратники Ленина вспоминают особенность его руководящего стиля: на некоторых своих записках, распоряжениях Владимир Ильич делал примечание: «Оригинал прошу вернуть мне». (Звучит, как в шпионском уголовном фильме: после прочтения сжечь!)
В общем, следов не оставлять – тем же принципом руководствовались и уральские руководители ЧК. Большевики боялись осложнений на внешнеполитическом фронте, которые могли последовать после столь варварского, негуманного уничтожения бывшей царской семьи. Однако шила в мешке не утаишь. И записки всплывают на белый свет – «рукописи не горят». И содержание, смысл поступков и руководящих «ЦУ» выступают, просачиваются в воспоминаниях и в газетах того периода.
В своем домашнем архиве я нашел спецвыпуск советского журнала «Огонек» за 1927 год, центральные материалы которого, начиная с обложки, посвящены убийству в Варшаве П. Л. Войкова, на тот момент – дипломата, советского постпреда в Польше. Передовая статья написана его боевым товарищем по «славным делам» Уралсовета А. Г. Белобородовым (между прочим, он еще пробовал себя в литературе). Так вот, в этой статье тов. Белобородов, между прочим, вспоминает о Петре Лазаревиче Войкове (настоящая фамилия его Вайнер):
«Используя его знания иностранных языков, мы часто поручали ему вести переговоры с иностранными миссиями, обращавшимися к нам по всевозможным вопросам, а главным образом, в связи с национализацией заводов и банков, когда весьма существенно затрагивались интересы, главным образом, английских промышленников… В другой раз, это было уже в Перми, после нашего отхода из Екатеринбурга, – председатель Кизеловского совета сообщает, что отдал последние запасы муки подходящим воинским частям. Копям грозит остановка и, стало быть, прекращение снабжения углем железной дороги. Тов. Войков берет маршрут хлеба из пермских запасов и через несколько часов сам доставляет его кизеловским рабочим» [4].
По вполне понятным причинам автор в этом очерке-некрологе не рискнул раскрывать в деталях то, как «использовали» товарищи знание французского языка Войковым при составлении писем для «организации» спасения царской семьи. Не время и не место. Спустя почти сорок лет это сделает другой участник провокации, старый большевик И. Родзинский, он расскажет о той их «операции» в подробностях и не без самодовольства.
Признаки координации в действиях пермских и екатеринбургских большевиков в отношении судьбы Романовых прослеживаются по целому ряду документов. Начиная с первой опубликованной информации «Казнь Николя Кровавого», появившейся в газете «Уральский рабочий» 23 июля. Приведем один пассаж из этой насквозь лживой заметки:
«Вокруг Николая все время плелись искусные сети заговоров. При переезде из Тобольска в Екатеринбург был открыт один из них. Появились очень показательные слухи, что Михаил Романов встал во главе сибирского правительства, хотя и отказался от восшествия на престол до Учредительного собрания. Истинные намерения белогвардейцев четвертого согласия обнаружились уже из того, что во главе всех (верховным полководцем) встал генерал Алексеев, преданный слуга Николая Кровавого, сам палач по убеждению…»
Здесь что ни фраза, то выдумка, начиная с «искусных сетей заговоров» (вот это точно, но в отношении самих большевиков). Анализируя события 1918 года, можно сделать вывод: опытные революционные пропагандисты работают «на упреждение», нанося удар врагу первыми, выдумывая как можно больше, как можно круче.
Только в позднейшие времена в воспоминаниях ветеранов партии и революции, участников гражданской войны на Урале, стали появляться ссылки на то, что в своих действиях цареубийцы руководствовались указаниями из Москвы. Из прямых участников бессудной казни назовем здесь Я. Юровского и П. Ермакова, которые упоминали, что на сей счет получали секретную телеграмму из Москвы с распоряжением о казни царя. О той же телеграмме, но с другого конца провода, из Москвы, появились в начале 1960-х также воспоминания доцента Московского архитектурного института Н. Акимова, бывшего личного охранника Ленина. Как видим, подтверждения о руководящей роли центра в организации уральского злодеяния появляются. И, судя по всему, еще появятся.
Сопоставление событий, анализ вновь открывшихся источников позволяет восполнить белые пятна. Сторонники версии о самосуде должны подумать о такой детали: если местные чекисты самостоятельно, «на свой страх и риск» решились убрать Михаила Романова, то почему же они столь робко запрашивают центр (документы до нас дошли) о том, как поступить «со слугами Романова»?!
В деле об убийстве М. А. Романова, которое хранится в Москве в Российском государственном архиве социально-политической информации (спасибо опыту архивиста Л. А. Лыковой), я прочитал интересный документ. 6 июня 1918 года Михаил Александрович Романов и Н. Н. Джонсон обратились в Пермскую ЧК с прошением:
«Ввиду невозможности продолжать жить в Королевских номерах и на основании Удостоверения за № 339, выданно Городским исполнительным комитетом Пермского Совдепа за подписью тов. Председателя Маринина (?) от 12 апреля, нами найдено помещение по Екатерининской улице в доме № 212 (Тупицыных). Просим Вас, ввиду отдаленности означенного дома от центра города, разрешить являться в отделение милиции этого района для расписывания, а не во вверенный Вам комитет. М. А. Романов. Н. Джонсон. 7 июня 1918. Пермь».
Одна из резолюций, нанесенная в тот же день, гласила: «Удовлетворить» (подпись неразборчива). Но вопрос решался не на одном уровне. Через пять дней Пермский совдеп отказал в данной просьбе, обосновав отказ тем, что распоряжение о явке ссыльного гражданина принималось не местными властями, а в Гатчине. Мол, некомпетентны отменять постановления вышестоящих инстанций. В чем и удостоверили товарищей из ЧК подписавшие данное отношение тов. председателя В. Козельский и секретарь В. Трофимов. Заметим, документ этот подписан 12 июня, то есть в тот самый день, на исходе которого и был увезен на бессудную казнь узник Перми. Бумага сия могла быть составлена товарищами задним числом, чтобы отчасти обелить себя, показав свою бдительность.
Такая робость и нераспорядительность местной власти как-то не очень увязывается с теорией самоуправства местных совдепов Перми и Екатеринбурга, которые, якобы самостоятельно, без участия Москвы, расправились с Романовыми. Мы уж не говорим о том, что за «самосуд» почему-то никого из уральских «отличников террора» Московское руководство не наказало. Ни одного человечка!
Воинствующая смердяковщина пронизывала политику узурпаторов власти. На вооружение большевики взяли тактику, которая была разработана и обкатана в революционной Мотовилихе еще в 1917-м. Тогда боевики арестовали горного начальника Темникова и несколько ненавистных жандармов. Ганька Мясников, который вошел в те бурные дни в состав делового совета Мотовилихинского завода, на правах полноправного члена сказал:
– Мы тебе, Иван Никанорович, воткнем осиновый кол.
Это он так шутил. Но горный начальник в «шутке» Мясникова угрозу почувствовал. И не зря. Вскоре Темников, опытный инженер, отдавший заводу всю жизнь, весь свой талант, был жестоко убит, без суда и следствия. Один из бывших боевиков (ветеран партии И. В. Зенков) напишет позже в своих воспоминаниях:
«Мы применили метод, что их украли при попытке бежать, потом пришлось делать окрики и стрелять в них… Этот метод был нерешительный, а потом уже привыкли (!) Так, за Бурова (бывшего пристава, убитого «при попытке». – В. Г.) меня революционный комитет хотел судить, по настойчивости и энергии мы продолжали делать расчистку от врагов…» [5].
Примеров скоординированности действий местных большевиков и полной их подчиненности центру (лично Свердлову и Ленину) в деле уничтожения царской семьи немало… [6] [3].
Наработанный опыт пригодился большевикам и в июне 1918-го, в ночь на Вознесение, при похищении и убийстве Михаила Романова и Николая Джонсона (Жонсона) [7].
В заключение – еще одно соображение. Упомянутый выше труд московского ученого Л. А. Лыковой, жанр которого сама автор определила как «источниковедческий очерк», – первый, но не единственный будущим оппонентам, тем, кто цепко, преданно и верно держится за источниковую базу советских историков, хочу посоветовать быть осмотрительнее при ссылках на устаревшие свидетельства. Не использовать их в дискуссиях на столь важную тему. Приведу пример из книги, посвященной упомянутому выше комиссару с чрезвычайными полномочиями Уралсовета П. Л. Войкову. Автор этого жизнеописания пламенного революционера Б. Бочкарев красочно рассказывает о времени, когда Войков вместе с товарищами бежали из города. Белогвардейцы захватили Екатеринбург и начали зверствовать:
«Конный разъезд схватил шофера Сергея Ивановича Люханова. Он решил уйти из города на грузовике. Люханов знал, где захоронены останки Романовых. Пытали его жутко, вздернули на дыбу, сдирали кожу и «жарили большевика». И в муках предсмертных Люханов место не назвал. Его расстреляли. Траурная оргия по царю не состоялась» [4].
Между тем С. И. Люханов доживет почти до 80 лет, он еще много лет трудился скромным электриком пермской инфекционной больницы. Похоронен на Егошихинском кладбище, кстати, в сотне метров от мемориала Ф. Н. Лукоянова, другого участника и виновника той самой «траурной оргии по царю».
Список литературы:
1. Скорбный путь Михаила Романова: от престола до Голгофы: документы, материалы следствия, дневники, воспоминания. – Пермь: Пушка, 1996. – 248 с.
2. Лыкова Л. А. Следствие по делу об убийстве российской императорской семьи: Историографический и археографический очерк. – Москва: РОССПЭН, 2007. – 320 с.
3. Гладышев В. По царскому следу: династия Романовых в Прикамье. – Пермь, 2015. – 472 с.
4. Бочкарев Б. Грозой мощенные дороги. – Москва: Политиздат, 1985. – 158 с.
SEARCH FOR THE PLACE OF KILLING AND BURIALING THE GRAND DUKE MIKHAIL ALEXANDROVICH AND HIS SECRETARY N. N. JONSON. MODERN SITUATION
V. F. Gladyshev
Abstract. The target program, developed for the 100th anniversary of the death of the Romanov family in the Urals, suggests a number of activities related to the extrajudicial execution of Grand Duke Mikhail Alexandrovich. Recall: in March 1918, the younger brother of the former Tsar Nicholas II was brought to Perm to exile, and on the night of June 12–13 the local Bolsheviks shot him, along with the correct secretary Nikolay Johnson. The place of the death of Mikhail II – de jure of the last Russian emperor – has not yet been found, although attempts to find his remains continue. The historical investigation of the circumstances of those tragic events continues.
Keywords: murder, search, Mikhail Romanov, secretary Johnson, Perm, memories, sources.
↩1. Здесь и далее ссылки на этот сборник приводятся по изданию: «Скорбный путь Михаила Романова: от престола до Голгофы». – Пермь, 1996 [1].
↩2. Диссертация издана массовым тиражом: Лыкова Л. А. Следствие по делу об убийстве российской императорской семьи. – Москва, 2007 [2].
↩3. Личный архив автора.
↩4. Огонек. – 1927. – № 25.
↩5. Государственный архив Пермского края (ГАПК). Ф. Р-1595. Оп. 1. Д. 261.
↩6. Подробнее об этом см. главу «А потом уже привыкли» в книге В. Гладышева «По царскому следу» [3. С. 183–233].
↩7. В данном тексте автор использует привычное написание фамилии секретаря и друга великого князя по нескольким основаниям. Выяснилось, что потомки его, живущие в России, называли и называют его Джонсоном, а зарубежные его родственники применяют вариант без первой буквы. Но речь идет, конечно, об одном человеке. Отметим, что в прижизненных изданиях, в письмах и дневниках самого Михаила Александровича всегда употребляется только Джонсон (иногда уменьшительное имя – Джони); в книгах о М. А. Романове, изданных в 1990–2000 гг., эта фамилия также приводится в одном варианте – Джонсон. Теперь уже трудно сказать, когда «потерялась» первая буква фамилии у зарубежной ветви этого рода, московские и петербургские родственники Николая Николаевича привычно пишут фамилию через «д».