НЕИЗВЕСТНЫЕ СТРАНИЦЫ ЖИЗНИ ПЕРМСКОГО РЕВОЛЮЦИОНЕРА М. П. ТУРКИНА: ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ Г. А. ЕРЕМИНА
Д. М. Софьин, М. В. Софьина, В. В. Дегтярников
Аннотация. Статья дополняет биографию известного пермского революционера, советского партийного деятеля и журналиста М. П. Туркина ранее неизвестными сведениями, раскрытыми в интервью его внучатым племянником Г. А. Ереминым.
Ключевые слова: Туркин, революция, большевики, Пермь, устная история.
В ноябре 2014 г. на телеканале «Урал-Информ ТВ» в цикле исторических программ «Пермия – земля дальняя» вышла 15-минутная передача «В поезде за Лениным» [1]. Она была посвящена революционеру-большевику М. П. Туркину, вернувшемуся в 1917 г. из эмиграции вместе с В. И. Лениным и ставшему в Перми крупным советским деятелем, ответственным секретарем Пермского губкома ВКП(б) и главным редактором газеты «Звезда».
Передача была основана на исследованиях партийного историка-архивиста Н. А. Аликиной [1; 2], документах из личного фонда М. П. Туркина в Пермском государственном архиве социально-политической истории [2] и интервью с внучатым племянником М. П. Туркина, пермским журналистом и художником Георгием Алексеевичем Ереминым. С Г. А. Ереминым беседовали авторы передачи В. В. Дегтярников и Д. М. Софьин, операторскую работу выполнил А. Н. Попов.
В ходе интервью, которое продлилось более часа (полная запись хранится в личных архивах В. В. Дегтярникова, Д. М. Софьина и А. Н. Попова), Г. А. Еремин рассказал о своем двоюродном деде М. П. Туркине и об отце, крупном пермском комсомольском деятеле. Интервьюируемый поделился уникальной информацией, которая не только не находила отражения в страдающих неполнотой и фактическими ошибками советских публикациях о М. П. Туркине, подверженных влиянию цензуры и конъюнктуры, но и в архивных документах, хранящихся в фонде М. П. Туркина.
Уроженец Мотовилихи Михаил Павлович Туркин (1887–1947) с юных лет под влиянием старшего брата Александра оказался вовлечен в активную революционную деятельность и в молодости значительную часть времени проводил в пермской тюрьме: «Я знаю, что они не так уж плохо в тюрьме, что они изучали – была тетрадка – дядя Миша изучал английский язык в тюрьме. <…> У них даже там, в тюрьме, в первой тюрьме, где он сидел, даже собрания организовывались большевиков. Ну там большевики, меньшевики – политические сидели. Так что, не так им худо было» [3].
Личную жизнь М. П. Туркин устроил уже в Сибири, куда за очередные революционные «подвиги» был отправлен в ссылку: «Он женился в ссылке. Он познакомился – она тоже была ссыльная».
Сбежав в 1910 г. из ссылки, Туркины оказались в Лондоне: «Видать, родственники у жены были какие-то. А может быть, просто, как говорится, мода: Ленин был в Лондоне, и всем большевикам надо было в Лондон, вот и все». М. П. Туркин однажды рассказал внучатому племяннику характерный эпизод лондонской жизни: «Чего, дядя Миша, ходите с тросточкой, на тросточке гвоздик прикован? А он говорит: почти привычка с Лондона. Там на улице ни одной бумажки нигде не валялось. Собирали каждую бумажечку, приносили, как говорится, домой. Там ведро с водой, замачивали. Потом из этих бумажек делали катышки – такой “снежок” – высушивали и этим топили печки, потому что так бумага сразу сгорит, и все».
Из Лондона М. П. Туркин в 1914 г. перебрался в Швейцарию, поближе к В. И. Ленину. После февральских событий 1917 г. революционные эмигранты в знаменитых опломбированных вагонах вернулись в Россию. Из Петрограда М. П. Туркин был направлен на родной Урал: «Дядя Миша был послан лично Лениным. Он же в то время… они вместе приехали из Швейцарии-то. <…> Ленин его послал в Пермь, потому что дядя Миша в школе у Ленина был. Там они изучали конспирацию и революционные всякие принципы, действия».
В узком семейном кругу М. П. Туркин выражал неодобрение красному террору, развернувшемся после захвата большевиками власти. В частности, М. П. Туркин критически высказывался об убийстве Царской Семьи в Екатеринбурге и Великого Князя Михаила Александровича в Перми: «И Михаил никому ничего не вредил, и царь раз отказался от престола – он простой гражданин, и нечего было там расстреливать, и зверски так… Такое настроение».
С оставшейся за рубежом женой, сторонницей революционной партии «Бунд», конкурировавшей с большевиками, М. П. Туркин переписывался до 1930-х гг., после чего подобная практика стала смертельно опасной: «Она раз “бундовка”, то ему и писать-то нельзя было туда. <…> Последние фотографии, как прислали, вот там две фоточки, если Вы видели, – девушка с косами, это его дочка» [4]. В 1930-е гг. семья М. П. Туркина проживала в Прибалтике, дальнейшие сведения о его жене и дочери отсутствуют. Удалось ли им пережить нацистскую оккупацию и холокост, неизвестно.
Из-за болезни М. П. Туркин в конце 1920-х гг. вышел на пенсию, получая небольшое по тем временам денежное содержание: «Так как у него был туберкулез, ему назначили пенсию не всесоюзную, даже не областную, чуть ли не городскую – в общем, 500 рублей пенсия персональная у него была. <…> Никакой должности у него не было. Началась война, и на эти 500 рублей и не проживешь».
В семье Г. А. Еремина, хотя его отец сам был одним из создателей пермского комсомола, в 1930-е гг. критически оценивали советские порядки и с ностальгией вспоминали дореволюционное прошлое: «Вот рабочие и крестьяне добивались своих каких-то там благ. Но если отец говорил – в 1914 или в 1915 году за месячную зарплату купил корову и воз сена. <…> А кто-то их манил счастливым будущим, а будущее это как началось… То была революция, гражданская война. А после нэп – еще отец говорил, вроде передышка была, хорошо при нэпе жилось. А после нэпа как началось это социалистическое строительство (пятилетки), так все. <…> Рабочему-то и крестьянину все хуже и хуже было».
Впрочем, и М. П. Туркин, и его родственники редко вели «политические» разговоры: «Эти люди, которые уже испытали, кое-что повидали, много не разговаривали насчет политики. <…> Если кругом стреляли. Брат уже был расстрелян, и сколько друзей-большевиков были, как говорится, “ухряпаны”. Поэтому зря лишнее слово человек не сказал бы. <…> Люди уже, как говорится, опытные, зря лишнее слово не скажут, чтобы снова не оказаться где-то там».
Старший брат Михаила Павловича, тоже ветеран революционного движения А. П. Туркин, был арестован летом 1936 г., обвинен, как было принято в то время, в «контрреволюционной террористической деятельности»: «Он осужден был “на 10 лет без права переписки”. А это “без права переписки” – мы только узнали уже в 60-х годах, что это такое. Это, оказывается, смерть, смертный приговор».
После Великой Отечественной войны М. П. Туркина, которого в конце 1930-х гг. исключили из партии, пригласили вновь работать в газету «Звезда». Приглашение поступило от ответственного редактора газеты Б. Н. Назаровского, который в 1920-е гг. вступил на журналистское поприще под началом М. П. Туркина: «Назаровский взял в редакцию работать. Хотя газету сам Туркин создавал, а Назаровский вроде тут оказался работодателем. <…> Туркин ведь знал восемь языков (ну семь или восемь, я точно не знаю). <…> Отдел иностранной печати вел в “Звезде”». Из письма самого Б. Н. Назаровского М. П. Туркину известно, что инициатива исходила от тогдашнего 1-го секретаря Молотовского обкома ВКП(б) Н. И. Гусарова, который вскоре был переведен на должность 1-го секретаря ЦК КП(б) Белорусской ССР [5].
Родные Г. А. Еремина характеризовали Б. Н. Назаровского исключительно как беспринципного карьериста и приспособленца: «Ничего хорошего я не слышал ни от дяди Миши, ни от отца. <…> Вот этот, как говорится, Назаровский. Когда Сталин умер, он вдруг стал, как говорится, противником Сталина, все это… Хрущева сместили – он на Хрущева “попер”. Как говорится, куда ветер дует, туда он и это, плевал».
Вообще в 1930-е – 1940-е гг. Б. Н. Назаровский считался фигурой зловещей. Г. А. Еремин вспоминает характерный разговор, который он, будучи ребенком, слышал на улице: «Стоят мужики, двое, чего-то разговаривают. Один другому: да тише ты, чего ты разорался, ты знаешь, кто здесь живет? – Кто? – Назаровский. А это, как говорится, главный редактор “Звезды”. <…> Это опасная, как говорится, личность была для людей. Потому что если только немножко где-то “капнул” в газете на человека, значит, “труба” человеку. Расправлялись ведь быстро со всеми».
Б. Н. Назаровский, в конечном счете, сыграл роковую роль в судьбе М. П. Туркина: «Дело в том, что он [Туркин] хотел, чтобы его восстановили в партии. <…> Назаровский говорит – он главный редактор, а также парторгом редколлегии был – мы примем тебя в партию вновь и с испытательным сроком. Так вот, я говорю, что произошло. На 500 рублей, которые он получил (эту пенсию), он купил две бутылки портвейна, выпил, и это были последние… Уснул где-то в неположенном месте, и воспаление легких. Не больше недели, наверное, лежал в больнице. Все, умер. <…> Его оскорбили. Он с 1903 года член бюро РСДРП был Мотовилихинского, а тут ему предложили вновь с испытательным сроком, как говорится, вступать в партию».
Г. А. Еремин отвергает обвинения в алкоголизме, высказывавшиеся в адрес его двоюродного деда: «Пить он не столько много пил, а если когда человека загнали, некуда ему деваться, то… А на что он мог много пить, если 500 рублей пенсия – на нее тоже не разгуляешься. <…> Обвинили-то в пьянстве, а долго ли? Любого из нас можно в пьянстве обвинить. Любого. На дне рождения выпил, и все – пьяница, алкоголик. <…> Нормальный человек. Но вот, я говорю, если у человека отобрано все, лишен всего… Ладно, его не посадили, а брата уже, как говорится, расстреляли, а кроме братьев сколько друзей было расстреляно уже… Не нужен он уже как человек был».
Список литературы:
1. Аликина Н. А. Большевик Михаил Туркин. – Молотов: Молотовское книжное издательство, 1957. – 60 с.
2. Аликина Н. А. Туркин Михаил Павлович // Революционеры Прикамья. – Пермь: Пермское книжное издательство, 1966. – С. 653–658.
UNKNOWN PAGES OF THE LIFE OF THE PERM REVOLUTIONARY M. P. TURKIN: FROM THE MEMOIRS OF G. A. ERYOMIN
D. M. Sofin, M. V. Sofjina, V. V. Degtyarnikov
Abstract. This article complements the biography of the famous Perm revolutionary, Soviet party leader and journalist M. P. Turkin with previously unknown information disclosed in an interview with his greatnephew G. A. Eryomin.
Keywords: Turkin, revolution, Bolsheviks, Perm, oral history.
↩1. «Пермия – земля дальняя». «В поезде за Лениным» (телеканал «Урал-Информ ТВ», эфир от 28.11.2014) [Электронный ресурс] // Режим доступа: https://www.youtube.com/watch?v=fgxTRexTxPs (дата обращения 17.03.2019).
↩2. Пермский государственный архив социально-политической истории (ПермГАСПИ). Ф. 416. Оп. 1. Использовались официальные документы (Дд. 1, 4, 5, 7, 10), автобиография и машинописные мемуарные записки М. П. Туркина (Дд. 1, 14, 15), его письма (Д. 17) и фотографии (Д. 13).
↩3. Здесь и далее цитаты из интервью Г. А. Еремина
↩4. Семейные фотографии эмигрантских лет и фотографии повзрослевшей дочери М. П. Туркин хранил всю жизнь. Ныне эти снимки находятся в его личном фонде в Пермском государственном архиве социально-политической истории (ПермГАСПИ. Ф. 416. Оп. 1. Д. 13. Л. 4, 5, 7, 8).
↩5. ПермГАСПИ. Ф. 416. Оп. 1. Д. 5. Л. 11.