К. М. Керимова
Национальный исследовательский университет
«Высшая школа экономики» – Пермь

СОЦИАЛИСТИЧЕСКИЙ ГОРОД В МОТОВИЛИХЕ
КАК ПРИМЕР ГРАДОСТРОИТЕЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ
СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ 1917–1931 гг.

Аннотация. В статье делается попытка сравнения (на основе архивных материалов) проектов строительства социалистического города в Мотовилихе и их реализации. В частности, внимание уделяется отклонениям в ходе строительства. Также рассматриваются элементы жилищной ситуации 1920–1930–х годов до и после создания соцгорода.

Ключевые слова: соцгород, социалистический город, Мотовилиха, проекты строительства, Пермь, советское градостроительство.

Революция 1917 года кардинально изменила российское общество, затронув и градостроительную сферу, в которой отразились революционные идеи переустройства общественной жизни. Так, революция непосредственно привела к формированию основных постулатов градостроительной политики СССР, которые сложились в 1917–1931 гг. Советская власть ставила перед собой задачу необратимой перестройки общества, поэтому одной из стратегий советского государства являлась выработка принципиально нового типа городов. Так стали появляться социалистические города и другие проекты, возникшие в результате градостроительных дискуссий. Воплощение новых градостроительных концепций в жизнь должно было способствовать устройству нового социалистического общества и преобразованию быта на коллективистской основе. Одним из таких проектов стал соцгород в Мотовилихе, которому посвящена статья.

Так, наиболее значительной градостроительной работой в Перми считается проектирование в середине 1920-х годов социалистического городка в Мотовилихинском районе под руководством архитектора С. Е. Чернышева, с которым руководители заводов договорились с помощью Р. С. Землячки. Мотовилиха была объединена с Пермью в 1927 г. согласно постановлению ВЦИК РСФСР, однако в 1931 г. постановление Уральского облисполкома отделило Мотовилиху от Перми. Через несколько лет, в 1938 г., когда была образована Пермская область, Мотовилиха стала Мотовилихинским районом Перми, объявленной центром области.

Уже в 1931 г. Горисполком заключил с Ленинградским институтом проектирования городов договор о проекте районной планировки. На вопрос о том, что, собственно, представляет собой соцгород, ответил профессор Л. А. Ильин, возглавивший совместную с Ленинградом работу: «Надо сказать, что идеал соцгорода сейчас не в достаточной степени выражен. Первые две установки таковы, что все моменты соцгорода должны облегчить, максимально рационализировать все производственные процессы. Ряд моментов они должны сделать особыми – моменты обслуживания и момент жилого порядка. В остальном он должен идти не меньше, а в сильнейшей степени всего того положительного, что имеется в концепции буржуазного города» [1. С. 23–24]. Исследования на местности проводил Ханнес Мейер, известный швейцарский архитектор, основоположник немецкой архитектурной школы «Баухауз» [2. С. 45]. Ханнес Мейер, возглавлявший группу архитекторов (свой коллектив они называли «Рот фронт»¹, что подчеркивало не только интернациональность состава бригады – здесь были немцы, венгр, чех, – но и солидарность с международным движением рабочих) [3. С. 46], принадлежавших «Баухаузу», выехал в Советский Союз после увольнения в 1930 г. за марксистский метод преподавания.

«Главнейшие черты индустриального города на Урале» – документ, изданный в начале 1930–х годов Уралоблисполкомом, – послужил официальной инструкцией для планирования и застройки городов, в которой учитывались требования, выдвинутые программой партии и местными условиями. Согласно инструкции, одним из важнейших пунктов при проектировании города должно быть местоположение промышленных предприятий. Основное требование, указанное в документе, заключалось в выборе оптимальных условий при проектировании жилых территорий. Город должен был состоять из четырех зон: жилая территория и строения культурно-социального назначения; земля, отведенная под производственные строения; зона зеленых насаждений; пути сообщения. Селитебная зона должна быть застроена крупными домами, объединенными в «бытовые коммуны» – административно-хозяйственные единицы.

На основе исследовательских работ Ленгипрогора, проведенных в Перми, в 1938 г. был создан генеральный план города, который предусматривал слияние Перми и Мотовилихи в единую промышленно-жилую зону, центр которой располагался в районе Городских горок.

Генпроект обещали закончить и утвердить в 1939 г., однако ряд возникавших в ходе работы сложностей замедлил процесс. Как оказалось в ходе переписки между Пермью и Ленинградом, вести проект было некому, так как городской архитектор был перегружен работой. Из принятых штатов полностью выпали архитектурный надзор, геодезическая служба с подземным хозяйством и текущая планировка города. Частичным решением проблемы должно было стать создание по примеру других городов Городского архитектурно-планировочного управления вместо существующего при Горкомхозе Проектно-планировочного управления, которое по существу являлось проектной конторой, выполняющей работы исключительно по заказам организаций, при этом проектно-планировочное управление должно было входить в состав Архитектурно-планировочного управления как проектная хозрасчетная контора [4. С. 22].

Срочный характер работ вызывал ряд отступлений: в найме рабочей силы, в выплате авансов, в производстве работ в праздничные дни, в усиленной работе персонала и т. д., что порождало массу недоразумений. Дефицитность материалов, позднее начало строительных сезонов, нарушение сроков по выполнению проектов, слабость контроля – все это также стало характерными «ненормальностями».

Кроме того, в 1939 г. главный архитектор г. Перми в переписке с Наркомхозом, Ленгипрогором и другими организациями по вопросам строительства в городе обозначил проблему самовольной застройки, никаких мер по решению которой не предпринималось. Вместо того чтобы пресечь или хотя бы сократить масштаб проблемы, штрафы в 100 и 200 руб. становились, напротив, основанием для строительства. Поэтому были намечены следующие мероприятия: информирование людей через газету о вредности и последствиях самовольной застройки; судебные и уголовные разбирательства; контроль горкомхозами, милицией, уличными комитетами и управляющими домами; учет всех имеющихся самовольных застройщиков и передача их в суд [4. С. 11].

Так, в 1938 г. дом НКВД (впоследствии – колледж им. Славянова) был сдан для временной эксплуатации с большим количеством недоделок и дефектов. В числе недоделок были крупные работы: устройство надворных построек, благоустройство участка, которые не были оформлены утвержденными проектами. В письме начальнику УКСа (управление капитального строительства) завода им. Молотова было упомянуто, что в случае, если бригады немедленно не приступят к работам, этот вопрос будет доведен до сведения прокурора как факт угрозы срыва работ [5. С. 91].

В целом заключалось, что проекты не соответствовали нормам проектирования и техническим условиям приема в эксплуатацию. Ряда технических проектов во время строительства фактически не было, некоторых не имелось и на момент осмотра. Часть проектов подвергалась в процессе строительства изменениям.

Отступления были обнаружены и при строительстве Дома специалистов. В постановлении по организации строительства Дома за 1932 г. отмечалось недостаточное внимание к домам специалистов в целом. Дело тянулось целый год, отпущенные средства на 1932 год не были использованы, материалы не заготовлены, проектов не было, а следовательно, не было и рабочих чертежей [6. С. 2].

В 1935 г. строительство Дома специалистов являлось важнейшей и единственной стройкой по жилищному строительству в городе, от своевременного пуска в эксплуатацию которой зависело удовлетворение жилищами специалистов завода (ИТР), учителей, врачей и т. д., несмотря на это, руководство организации Молотовстрой, выполнявшей работы, не придавало должного значения этой стройке и не принимало практических мер, обеспечивающих не только досрочное выполнение строительства, но и выполнение работ в сроки, установленные правительством. Так, техническая готовность на 1 августа составила 76 % общего объема работ. «Темпы работ по строительству, особенно дома ИТР, безобразны» [6. С. 17], – отмечалось в отчетах.

Проблемами оказались нехватка рабочих (особенно плотников и маляров), необеспеченность материалами (лес, краски, белила). Такое состояние грозило срыву пуска здания в эксплуатацию и усугубляло имеющийся в городе жилищный кризис. Однако уже в 1934 г. Дом специалистов был взят под постоянное наблюдение по качеству работ (это относилось и к Дому ИТР, Дому научных работников, ремонту бани): в связи с этим качество строительства по Дому научных работников улучшилось, но работа Стройконтроля по выявлению себестоимости строительства была недостаточна [6. С. 8].

В том же 1934 г. в докладе о работе Молотовского Стройконтроля отражалась кадровая ситуация:

1) Горкомхоз, в связи с отсутствием специалистов Стройконтроля, все время использует [архитектора] Чернышева не по назначению;

2) в связи с посторонней нагрузкой Чернышева работа собственно Стройконтроля, кроме участия в приемах зданий, не производилась;

3) председателем горсовета дано указание об освобождении Чернышева от несвойственных ему обязанностей [7. С. 101].

Главной причиной в задержке постройки бани в 1932 г. также следует считать необеспеченность строительства дефицитными материалами (цемент, арматурное железо и трубы). Кроме того, для строительства бани и прачечной необходимо было 3 котла типа ланкаширских с площадью нагрева от 100 до 120 кв. м каждый и один запасной котел того же типа.

Проекты 1930–х гг. не отличались высоким качеством выполнения ввиду наличия множества недочетов. Некоторые помещения по площади явно оказались завышены (кабинет врачей санчасти, кабинеты штабных работников). Некоторые помещения спроектировали без учета норм. В то же время ряда необходимых помещений проектом не было предусмотрено, и, следовательно, в выстроенном здании построить их не представлялось возможным. Так, например, в санчасти отсутствовали комната ожидания, регистрационная, изолятор со шлюзом, стационар невозможно было отделить от амбулатории [5. С. 57].

Таким образом, проанализировав выявленные нарушения, можно сделать вывод о том, что основной проблемой, из-за которой допускались такие ошибки, стала слабость контроля за строительством; реальные условия в целом были далеки от той среды, в которой прижилась бы теория соцгорода.

На тот момент также наблюдался острый жилищный кризис. Заводы, ссылаясь на крайнюю необходимость квартир для своих служащих и рабочих, просили Городской совет принять меры по освобождению жилой площади, занятой «нетрудовым элементом» и различными учреждениями [8. С. 856].

Так, в 1926 г. население Перми и Мотовилихи составляло 119 700 человек. Всего жилой площади было 504,030 кв. м, что составляло всего 4,2 кв. м на человека – 64 % от установленной санитарной нормы. К 1 января 1929 г. общая численность населения прогнозировалась около 145 тысяч человек. Однако, чтобы обеспечить растущее население жилой площадью хотя бы в размере 5 кв. м на одного человека, требовалось увеличивать темпы строительства не менее 135 тыс. кв. м ежегодно. Так как действительные результаты оказывались значительно ниже (за 1926–1928 гг. удалось построить 66 338,5 кв. м), вместо увеличения жилищного фонда наблюдалась тенденция к его сокращению, что только обостряло ситуацию [9. С. 144–152]. По данным Пермского горсовета, средняя душевая норма жилплощади во время первой пятилетки 1928–1932 гг. неуклонно сокращалась. При официальной численности населении Перми в 1932 г. 147 800 человек среднедушевая норма жилищной площади составила не более 3,45 кв. м. В общежитиях для рабочих эта норма доходила и до 1,5 кв. м на человека.

Структуру жилищного фонда Перми составляли в основном небольшие домовладения, в которых проживало до 7 человек – таких домов было свыше 40 %, домовладений численностью до 100 человек – не более 10 %. Крупные здания в Перми занимали 11–12 % площади (партийные, советские и профсоюзные организации, учебные заведения). В городской застройке преобладали деревянные одно- и двухэтажные дома (до 60 %, в то время как в сельской черте они составляли почти 100 %). Обследования показали, что эти домовладения были неполноценными с точки зрения их санитарно-гигиенического состояния: сырые, холодные, требующие нередко не только текущего, но и капитального ремонта. Таким образом, общий ход жилищного строительства и в 1930-х гг. значительно отставал от нужд развивающегося города.

Тем не менее новый этап в жилом строительстве начался в 1927 г. Тогда появились первые двухэтажные дома, а через год, в 1928 г., началось строительство каменных четырехэтажных жилых зданий. Так, за три года появились 8 каменных домов на 138 квартир, было восстановлено 3 дома с 20 квартирами. В центре Перми, где сохранились дореволюционные строения, на свободной территории были построены центральная гостиница и школы, также строилось несколько новых домов (среди них почтамт и здание горисполкома). Вместе с тем, в 1930-е гг. широко развернулось индивидуальное строительство. Дирекция завода помогала рабочим строить дома [10. С. 445].

Жилищное строительство приобретало значительный размах: если в 1937 г. было возведено 171,7 тыс. кв. м жилой площади, то через год эта цифра достигла уже 185 тыс. В это же время улучшалось и коммунальное обслуживание. Так, окончание строительства камского водопровода в 1937 г. позволило вдвое увеличить обеспеченность населения водой. Электричество имелось во всех домах города, на окраинах и пригородах установлено уличное освещение. Кроме того, были созданы радиотрансляционная сеть и автоматическая телефонная станция.

В целом можно сказать, что предвоенный период в истории градостроительства Перми характеризовался массовой реконструкцией города на основе созданного архитекторами и учеными генерального плана, отмечался быстрый рост промышленности и жилых социалистических поселков, возводимых вблизи новых заводов и фабрик, на окраинах старого города. Широко применялись типовые проекты жилых зданий, что позволило развернуть такой объем строительства. Вместе с этим проводились эксперименты как то: устройство озелененных дворов или же отказ от них; свободная планировка, «строчная» и периметральная застройка кварталов; расположение магистралей; различная ориентация жилых зданий; альтернативность вариантов при выборе секции жилых зданий (разница в площади квартир, их высоте, размере дверей и окон), количества этажей, количества комнат в квартирах, схем зданий и материалов.

Однако, несмотря на то, что активно шла работа по планировке и застройке территории, жилищная ситуация оставалась неразрешенной. Пополнение жилищного фонда не успевало за стремительно возрастающим населением, в результате чего отчетливо наблюдалась тенденция к сокращению нормы жилищной площади на человека, что, разумеется, противоречило концепции соцгорода, который заключал в себе стремление увеличить размер жилой площади как часть программы по улучшению жизненных условий трудящегося населения советских городов нового типа.

Список источников и литературы

1. Материал технического совещания по вопросу планировки города и обсуждения предварительной схемы перепланировки г. Перми и Пермского промышленного района по докладу профессора Ильина от 26. 12. 1931 г. // ГАПК. Ф. Р-38 Оп. 1. Д. 849. Л. 23–24.

2. Перескоков Л. В. Соцгородок Рабочий поселок // Пермский дом в истории и культуре края: Материалы науч.-практ. конф. 19 декабря 2008 г. / МУК ОМБ Центральная городская библиотека им. А. С. Пушкина; сост. и ред. Т. И. Быстрых. Пермь, 2008. С. 45.

3. Тольцинер Ф. М. Узник Усольлага // Немцы в Прикамье. ХХ век: Сборник документов и материалов в 2-х т. – Т. II. Публицистика. Мы – из трудармии / сост. Л. В. Масалкина; научный рук. М. Г. Нечаев. Пермь: изд-во «Пушка», 2006. С. 46.

4. Переписка Главного архитектора с Наркомхозом, Ленгипрогором и другими организациями по вопросам строительства в городе Перми // ГАПК. Ф. Р-1043 Оп. 1. Д. 21. Л. 11, 22.

5. Акты и переписка по строительству здания казармы полка – НКВД в рабочем поселке г. Молотова // ГАПК. Ф. Р-1043 Оп. 2 Д. 1086 Л. 57, 91.

6. Переписка о ходе работ по строительству домов специалистов // ГАПК. Ф. Р-204. Оп. 1. Д. 29. Л. 2, 8, 17.

7. Материалы по организации управления строительства при Городских Советах; о планировке и застройке населенных мест; о мероприятиях по подготовке к жилищно-коммунальному строительству в городе Молотове (постановления ВЦИК и Президиума Уральского Облисполкома) // ГАПК. Ф. Р-1043. Оп. 1. Д. 16. Л. 101.

8. Выписка из протокола заседания Пермского Горсовета от 2 января 1928 г. за N-8-881 о заявке Мотовилихинского Машиностроительного завода об отводе земельного участка для нужд рабочего жилстроительства в районе Мало-Горинского земельного общества // ГАПК. Ф. Р-38 Оп. 1 Д. 705 Л. 856.

9. Гайсин О. Д. Памятник истории и культуры регионального значения гостиница «Центральная» (Сибирская, 9) // Пермский дом в истории и культуре края: Материалы науч.-практ. конф. 19 декабря 2008 г. / МУК ОМБ Центральная городская библиотека им. А. С. Пушкина; сост. и ред. Т. И. Быстрых. Пермь, 2008. С. 144–152.

10. Слово о Мотовилихе: Годы. События. Люди. [Перм. машиностроит. з-д им. В. И. Ленина] / сост. и ред. Т. И. Вершинин. Пермь: Кн. изд-во, 1974. С. 445.

SOCIALIST TOWN IN MOTOVILIKHA AS AN EXAMPLE
OF THE CITY-PLANNING POLICY OF THE SOVIET
AUTHORITY IN 1917–1931

Kerimova K. M., student of the National Research University
«Higher School of Economics» – Perm

Abstract. The article makes an attempt to compare (on the basis of archival materials) the projects of building a socialist town in Motovilikha and their implementation. In particular, attention is paid to deviations in the course of construction. Also elements of the housing situation of 1920–1930s before and after the creation of sotsgorod are considered in the article.

Keywords: sotsgorod, socialist town, Motovilikha, construction projects, Perm, Soviet city-planning.

---

¹ Интернациональное приветствие; жест: поднятая в полусгибе (или почти распрямленная) рука (обычно правая) с повернутым от себя сжатым кулаком.