Пермский государственный архив социально-политической истории

Основан в 1939 году
по постановлению бюро Пермского обкома ВКП(б)

А. И. Авраменко
Военно-исторический клуб «Восточный рубеж»

ОФИЦЕРСКАЯ МОНАРХИЧЕСКАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ
ДЛЯ СПАСЕНИЯ МИХАИЛА РОМАНОВА

Аннотация. Статья фокусируется на исторической ситуации убийства Михаила Романова и связанной с ней деятельности офицерской монархической организации, созданной для спасения Великого Князя. В статье, основанной на мемуарах капитана Н. А. Протопопова «По Закамским лесам» и книге М. Г. Ситникова «Пермь пала», подробно описаны офицерская монархическая организация и убийство М. А. Романова. Кроме того, в тексте статьи утверждается и подчеркивается тот факт, что убийство Великого Князя было не репетицией расстрела царской семьи, а спланированным актом, организованным для устранения легитимного монарха.

Ключевые слова: Михаил Романов, монархия, большевики, династия, Великий Князь, убийство, офицерская монархическая организация, спасение.


Офицерская организация – шанс на спасение или ловушка?

Многие из нас слышали популярную формулировку: «Убийство Великого Князя Михаила Александровича в Перми, в ночь с 12 на 13 июня 1918 года, стало своеобразной репетицией последующей расправы с Николаем II и его семьей в Екатеринбурге». Не знаю, кто ее автор, но, повторяя подобную формулировку, мы невольно удаляемся от истины, придавая характер вторичности трагедии, разыгравшейся на пермской земле. Как будто чекисты в Перми отработали методику уничтожения представителей царской династии на второстепенном персонаже и затем перешли к главным.

Но так ли это? Ведь не забываем, что это весна 1918 года. Отречение Николая II, воспринятое большинством населения бывшей Российской империи как вполне законное, к этому времени воспринималось как давно свершившийся факт. Ни одного значительного выступления в его защиту и с целью реставрации самодержавия в его лице за целый год в России не произошло. Это ли не показатель непопулярности его правления? В то же время Манифест Михаила Романова, где он не отказывается от бремени власти, а лишь просит утвердить ее соборным решением всех представителей Русской земли посредством созыва Учредительного собрания, является фактически последним законным государственным документом Российского государства. Этот документ никто не отменял, и с этой точки зрения произошла не «великая и бескровная революция», а элементарная узурпация власти. Причем сделано это было людьми, которым Михаил Романов поручал провести созыв Учредительного собрания. И если сначала захватчиками власти выступали Керенский и К., затем последовал Октябрьский переворот, и во главе государства встала небольшая, малоизвестная до того в России группа людей с крайне популистскими и экстремистскими взглядами. Сами себя они называли большевики. В этой ситуации понятно было, что основной угрозой существованию власти этой группы людей было присутствие в стране легитимного представителя старой власти, коим на тот момент являлся Михаил Александрович Романов, или правильнее было бы сказать – Михаил II. Поэтому никакой репетиции в Перми не было, а была политическая расправа над единственным законным представителем власти старой России. Екатеринбургская и Алапаевская трагедии – это последующие шаги преступной власти большевиков по полному уничтожению династии и устранению возможных претендентов на престол. Вне всяких сомнений направлялись репрессии из одного центра, с использованием одних и тех же, крайне жестоких, методов физического уничтожения, с последующим сокрытием останков и тотальной дезинформацией населения. Но вот если при расследовании Екатеринбургского преступления на сегодняшний день достаточно убедительно доказана роль центральных органов большевистской власти в организации преступления, то в пермском расследовании документального подтверждения такой связи обнаружить пока не удалось. Но вот в силу того, что эти преступления аналогичны по методике исполнения, видится необходимость проводить параллели между ними для успешного расследования. По сути, менялись только исполнители, а заказчик у всех трех преступлений, предположительно, был один.

Так вот, один из методов «работы» чекистов, который прослеживается при параллельном анализе преступлений, – это метод создания фиктивных офицерских монархических организаций, якобы созданных для спасения царских особ и последующей реставрации монархии. Опять же, если в деле расследования Екатеринбургской трагедии на сегодняшний день считается доказанным, что «письма белого офицера» Николаю II писали из ЧК, то по делу Михаила Романова аналогичный эпизод с участием офицерской монархической организации нуждается в более тщательном расследовании.

Чтобы понять общую обстановку в Перми, которая сложилась на весну 1918 года, можем опираться на достаточно подробную информацию о состоянии белогвардейского подполья в Перми, которую дает книга пермского краеведа-исследователя Ситникова Михаила Гриорьевича «Пермь пала». Первая глава этой книги как раз посвящена описанию пермского антибольшевистского подполья. Для понимания обстановки, сложившейся в Перми к весне 1918 года, приведем выдержку из этой главы.

Пермское антибольшевистское подполье организовалось еще в 1917 году. На данный момент известна подпольная организация Оленева, которая существовала с 1917 по 1919 год, которая занималась только сбором информации. По сообщению пермской большевистской газеты «Красный Урал» возглавляли организацию: постриженный дьякон Оленев, купец Седянин, управляющий свечным заводом Ворзаков и бухгалтер Горюнов. Имела штаб по ул. Соликамской, в гимназии Циммермана, и запасной на Вознесенской улице в частом флигеле, а также на свечном складе. Организация была хорошо финансирована.

Затем в Перми организовался филиал подпольной Алексеевской организации, в которой ведущую роль играл архиепископ Андроник. На эту группу в феврале 1918 г. вышел инженер тяги Пермской железной дороги Белобродский, который бежал из Петрограда 6 декабря 1917 года, где он был приговорен Троцким к расстрелу. Они совместно стали готовить вооруженное восстание. После убийства архиепископа Андроника 17 июня 1918 года Белобродский примкнул к организации подпоручика Лобашева Павла Георгиевича, к которой впоследствии примкнула группа Симонова, работавшая в городе не позднее мая 1918 года.

С августа 1918 года пермским подпольем стал руководить Давид Иванович Симонов, бывший социал-революционер, который после Октябрьского переворота отрекся от своих старых убеждений и перешел в лагерь монархистов, а именно, в монархическую организацию имени фрейлины Анны Вырубовой. Должность начальника штаба занимал штабс-капитан Левашов, который также руководил своей офицерской организацией. После его ареста Симонов попросил эту должность исполнять капитана Н. А. Протопопова, который прибыл из Москвы с группой офицеров, направленных для освобождения последнего российского императора Михаила Александровича Романова, но к их приезду он был уже расстрелян.

После приезда офицеров Симонов соединил две организации в одну. Имея опыт нелегальной работы в царские годы, Симонов умело поставил дело в организации. Так он втянул в организацию женщин, которые работали в самых важных учреждениях у большевиков, получая через них важные сведения. Так, Тамара Оскаровна Горвиц работала в ГубЧК и только благодаря ей удавалось избежать больших арестов.

Елизавета Петровна Шадрина работала на рынке и могла, не привлекая внимания, держать связь с крестьянами, а через них с партизанскими отрядами. Впоследствии она снабжала подводами подпольщиков.

Подпольщики работали во многих советских учреждениях. Так, Винер работал помощником комиссара по аптекам с мая 1918 года. Юнкер-разведчик 3-го Добрянского полка В. А. Седов работал в 1918 году у большевиков в военном комиссариате. Укрыл участника Ярославского восстания Тарнавского, выдал ему документы на жительство.

В Пермскую ГубЧК был мобилизован для оказания юридической помощи товарищ прокурора Пермского Окружного суда С. А. Алешинский, который был активным участником подполья. Так ему удалось вытащить из застенков ЧК офицеров: Петухова, Белозерова, Сукало, нотариуса Козакевича и других.

В подполье также входил бывший комендант города Перми полковник Николаев, который вместе с супругой Алисой Павловной держал связь с партизанами.

Белобродский играл одну из ведущих ролей в организации Симонова. Пользуясь своим положением – инженер тяги Пермской железной дороги, он жил в шикарном доме, занимая там великолепную квартиру.

В июле 1918 года в Пермь прибыла группа офицеров (17 человек) для организации побега Михаила Александровича Романова. В группу входили три офицера 1-го Лейб-Гренадерского Екатеринославского Императора Александра 3 полка: полковник Сандецкий Александр Александрович, капитан Бек Владимир Александрович и Протопопов Николай Александрович и 14 перновцев: подполковники: Милюков, Трухин и Альбокринов, штабс-капитаны: Быков и Александровский, прапорщики: Павлов, Касеполянский и Паас. Перновцы привезли с собой старое боевое знамя 3-го Гренадерского Перновского полка. Они мечтали перейти линию фронта и начать формирование своего любимого полка. Когда группа прибыла в Пермь, Михаил Романов был уже расстрелян.

Все офицеры предназначались на командные должности в формирующуюся в Перми 10-ю советскую пехотную дивизию, начальником которой был назначен генерал-майор Ремезов. Начальником штаба – полковник Сандецкий. Полковник Милюков был назначен командиром 1-го Пермского полка, а его заместителем стал подполковник Альбокринов, капитаны Бек – командиром роты, а капитан Протопопов – командиром батальона.

Уже 19 августа 1918 г. Пермская ГубЧК вышла на эту организацию и готовила арест капитанов Бека и Протопопова. Пришлось срочно отправлять их в Закамские леса, к партизанам. Но ситуация не улучшалась. Тогда решили всех прибывших офицеров переправить к партизанам. 4 сентября в местной большевистской газете появилось объявление: «Скрылся командир 1-го Пермского пехотного полка Юрий Алексеевич Милюков и его помощник Николай Петрович Альбокринов».

Содержать партизан было трудно, т. к. с продовольствием были проблемы, поэтому офицеры решили идти на соединение с белыми войсками, разбившись на группы. Милюков, с группой в 6 человек и со знаменем Перновского полка, найдя проводника, решили идти на Кунгур и далее на Екатеринбург. Другая группа, во главе с полковником Трухиным, пошла на Нижний Тагил. Третья, во главе с подполковником Альбокриновым (штабс-капитаны Быков и Александровский) – на Воткинский завод, а четвертая, активисты: Владимир Бек, Николай Протопопов и Клавдий Паас – должны были прикрывать их действия, т. е. начать в закамских лесах активные партизанские действия. Их действиями руководил штаб подполья из Перми, давая задания и средства. Все три группы удачно прорвались через фронт.

Подполковник Милюков, штабс-капитан А. А. Круглов, прапорщики В. З. Коссополянский, П. Е. Де Бур и А. А. Александрович 40 дней скитались по лесам, пока добрались до Екатеринбурга и предложили знамя генералу Голицыну. Группа полковника Трухина также благополучно перешла фронт и прибыла в Екатеринбург, а Альбокринов с товарищами в Воткинскую армию, где его назначили начальником штаба названной армии.

Но были и потери в отвлекающей группе, капитан Бек был ранен при налете на с. Дворец, а затем схвачен большевиками. Сидел в Пермской тюрьме. 20 ноября в ЧК слушалось дело капитана Александра Бека, командира роты, который сбежал из Красной армии и скрывался в лесах за Камой. Приговорен к расстрелу...[1]

На сегодняшний день основным документом, проливающим свет на роль в пермской трагедии офицерской монархической организации, является не публиковавшаяся в России книга воспоминаний бывшего капитана Протопопова «По Закамским лесам». Напечатана она была в Харбине в 1941 году. Несмотря на то, что члены этой организации прибыли в Пермь уже после гибели Великого Князя, внимательное изучение событий, описанных в этих воспоминаниях, может дать нам ключ к пониманию ее роли в общей цепочке трагических событий, приведших к гибели Михаила Александровича Романова.

Собственно, из самой книги в первую очередь для нас представляет интерес список офицеров – участников организации, который уже приведен выше по главе из книги Ситникова. Во-вторых, представляет интерес указание, что поездку в Пермь удалось организовать «только потому, что в штабе Московского Военного Округа имели своих членов в комиссии для формирования Красной Армии». Дальше предоставим слово самому капитану Протопопову: «В Пермь наша группа попала уже после расстрела Великого Князя Михаила, а потому нам ничего не оставалось делать, как только заняться подготовкой возможности быстрого перехода к чехам. Но эти подготовительные работы отняли у нас много времени и едва-едва не погубили нас всех. Большевики узнали о наших намерениях и решили было нас всех арестовать, но связи Давыда Ивановича помогли, и в «Спасов» день, когда почти вся группа собралась у нас, у «лейб-гренадер» на полковой праздник, нас предупредила сотрудница пермского ЧК Тамара Оскаровна. Через час мы бежали…».

На эпизоде бегства из Перми мы еще остановимся ниже. А пока еще одна, несомненно, самая важная цитата из воспоминаний Протопопова, она относится ко времени, когда офицерский отряд уже находился на нелегальном положении в лесах за Камой: «Однажды утром к нам пришли полковник Милюков и Трухин. Объявили нам новое распоряжение – разбившись на группы, идти на соединение с белыми войсками. Бек, я и Паас должны прикрывать движение, т. е. начать здесь, в закамских лесах, активные партизанские действия. Нашими действиями будет руководить штаб из Перми. Он же будет давать нам и средства. Для усиления штаба в Пермь едет С. Потом, уже через несколько месяцев, я узнал, что полковник С. усилил штаб, но не в Перми и не белый, а в Москве и, к сожалению, красный…».

Т. е. получается, что человек, по инициативе которого, собственно, и была создана офицерская монархическая организация (а он был старшим по званию), благодаря «связям» которого в главном штабе Красной Армии удалось направить собранную группу офицеров в Пермь, якобы для формирования новых воинских частей, он же, собственно, и привлек своих бывших сослуживцев в ряды этой организации. Так вот, этот же человек, как только необходимость в этой организации отпадает, переходит к красным. Напомню, организация изначально создавалась с целью освобождения Великого Князя. После гибели Михаила Романова цель исчезает, и этот человек без колебаний покидает своих товарищей, оставляя их в крайне тяжелом положении, в землянках в Закамских лесах. Произошедшее заставляет думать о том, что этот человек, собственно, и не был предателем, как его называет Протопопов, а изначально реализовывал план Московской ЧК по созданию офицерской монархической организации, которая бы ставила целью освобождение Великого Князя Михаила Романова. Такая организация, как воздух, была необходима ЧК на весну 1918 года. Законных методов для уничтожения Михаила Романова на тот момент не существовало. Значит, их необходимо было создать.

Самым простым и надежным средством из арсенала спецслужб всегда была провокация. Создание под контролем ЧК организации из фанатично преданных идее монархии офицеров, отправка ее в Пермь, затем безнадежный мятеж с «участием» Михаила Романова и уже вполне законная ликвидация всех участников. Что и говорить, если такой план был, то он был безупречен. Дополнительным доказательством тому, что этот план существовал и задуман он был именно таким образом, говорит не только тот факт, что создал организацию и направил ее в Пермь, человек ушедший затем на службу к красным. Из сюжетных эпизодов, изложенных капитаном Протопоповым в его книге, еще один требует очень внимательного прочтения. Это эпизод спасения офицеров от грозящего ареста ЧК. Приведем его полностью:

В «Спасов» день 1918 года (19 августа) с полудня начался дождь, мелкий и холодный, как будто осенний. Я жил на квартире вместе с В. Беком. Мы еще накануне достали две бутылки спирту, сходили в соседнюю деревню, наменяли там картошки, муки, луку и т. д., а с полудня ждали гостей.

Гости пришли часов около 5–6 вечера. Стол был накрыт, и мы дружно сели за него. Конечно, начались тосты, сначала сдержанные, а потом с речами и даже с криками «ура». После одного из таких криков меня вызвала хозяйка квартиры и предупредила о том, что внизу под нами, в полуподвале, живет комиссар, и чтобы мы были поосторожнее. Но мы были молоды, кровь была горяча и разве можно было после нескольких рюмок водки сдерживаться. Слова просились на язык, хотелось петь, кричать.

Незаметно надвинулись сумерки, а затем наступил и вечер. Дождь не только не прекратился, но еще сильнее застучал по крыше и по окнам. Многие из нас были уже сильно «уставши». Вдруг я услышал в окно легкий, осторожный стук. Я подошел к окну, всмотрелся в темноту и увидел, что на дворе, прижавшись к стене, стоит какая-то женщина. Никому ни слова не сказав, я вышел во двор. Сам не знаю почему, тогда я сильно волновался. Ко мне подошла хорошо одетая женщина и сказала:

– Я от Давыда Ивановича. Меня зовут Тамара Оскаровна. Вы что-нибудь слышали обо мне?

Я ответил:

– Да, слышал. Давыд Иванович мне много говорил о вас, и я чувствую, что ваш приход связан с чем-то.

– Я сейчас из чрезвычайки. Там шел разговор о вас и Беке. Вероятно, вас сегодня ночью, самое позднее завтра утром, арестуют. Вам надо бежать. Переправитесь через Каму и идите в село Новоапаннское. Там найдете крестьянина Григория Петровича, он вам поможет до нужного времени укрыться. Ну, прощайте! Господь вас благословит, – быстро перекрестила меня и, попросив не провожать, ушла. Я вернулся в комнату.

Здесь меня сразу подняли на смех, так как, оказывается, С. видел в окно, как я разговаривал с какой-то женщиной. Я сразу же предложил им идти домой и забыть, что они были у нас с Володей. Все как-то сразу отрезвели и поняли серьезность полученного сообщения, а потому быстро ушли. Остались мы втроем: Бек, я и С. Я рассказал им все, и мы стали лихорадочно собираться к побегу. Сандро (так я буду в дальнейшем называть полковника С.) все время меня и Бека уговаривал дождаться утра. Но я и Володя настояли на немедленном бегстве…». [2]

Как видим, во время полкового праздника с шумным застольем, когда все уже были «порядочно уставшими», как там написано, лишь один из них отслеживает осторожный стук, который услышал капитан Протопопов, и вышел на улицу, и этот же человек подходит к окну и следит за встречей капитана с незнакомкой. Более того, когда Протопопов объявляет, что это была связная от пермских подпольщиков и она принесла весть о том, что их сейчас едут арестовывать чекисты, этот же человек пытается уговорить всех подождать до утра. Как говорится, комментарии излишни. Кто же он, этот таинственный человек, этот полковник С., или как его в дальнейшем повествовании Протопопов называет, Сандро? То, что именно он являлся главным инициатором создания офицерской монархической организации для спасения Великого Князя Михаила Романова, сомнений нет. Как нет сомнений и в том, что именно благодаря его «связям» в генштабе Красной Армии удалось легально отправить большую группу офицеров в Пермь. Из-за одного этого стоило навести справки по этой персоне. В ходе поиска документов по Пермскому подполью Ситникову М. Г. удалось установить полную фамилию этого человека – это полковник Сандецкий Александр Александрович. Соответственно мне уже не составило труда найти его послужной список в составе Русской императорской армии до весны 1918 года. Вот он.

На 01.01.1909 Поручик 1-го л-гренад. Екатеринославского полка. Окончил Николаевскую военную академию (1912; по 2-му разряду; в Списке ГШ 1914 не значится). Участник мировой войны. Капитан (ст. 10.08.1912). Причислен к ген. штабу (1914). Помощник начальника Чудской озерной позиции по оперативной части (23.10.1915–10.06.1916). Ст. адъютант штаба 78-й пех. дивизии (10.06–19.12.1916). Ст. адъютант штаба 9-го арм. корпуса (с 19.12.1916). На 03.01.1917 ст. в чине капитана установлено с 10.08.1911. Помощник ст. адъютанта отд. ген-кварт. штаба 10-й армии (назначен между 03.01. и 08.02.1917). Подполковник (пр. 15.08.1917). Начальник контрразвед. отделения штаба 10-й армии (с 31.05.1917).

Награды: орден Св. Анны 2-й ст. с мечами (07.05.1916).

Источники: Список Генерального штаба. Исправлен на 03.01.1917. Петроград, 1917.

Но вот поиски документов, которые могли бы пролить свет на дальнейшую судьбу этого человека, результатов не дали. После лета 1918 года, т. е. после того как Протопопову стало известно, что Сандецкий перешел на службу в штаб к красным и уехал в Москву, его следы теряются. Его нет ни в списочном составе офицеров Красной Армии, ни в списках погибших. Просто нет, и все. Это исчезновение тоже может быть звеном одной цепочки событий. Уж слишком нежелательным свидетелем он был для большевистской власти. Такие люди долго не живут.

К сожалению, подтверждением вышеизложенного на сегодняшний день можно считать только указанную книгу воспоминаний бывшего поручика Протопопова. Крайне необходим профессиональный архивный поиск документов, дающих дополнительное подтверждение изложенной версии. Ведь если события развивались, как изложено выше, такие вещи, как создание фиктивной офицерской организации с целью получения предлога для уничтожения легитимного представителя свергнутой династии, могли производиться только с санкции самой высшей инстанции власти большевиков. В случае находки таких документов мы выходим на раскрытие роли центральной власти в деле физического устранения Михаила Александровича Романова. Другое дело, почему эта спланированная провокация опоздала по времени. И чтобы ответить на этот вопрос, мы переходим к следующей главе.

Несостоявшийся побег

Лето 2017 года уже принесло сенсацию в деле расследования гибели Великого Князя Михаила Романова. Благодаря активной работе участников международной экспедиции найдены свидетельства того, что рядом с Михаилом Александровичем в трагический час его гибели был не неизвестный никому секретарь-англичанин, а русский офицер Николай Николаевич Жонсон, сознательно разделивший с Великим Князем его судьбу. Таким образом, лопнул еще один из пузырей лжи, созданных большевиками вокруг образа Михаила Романова. А сколько еще сознательно дезинформации создано большевиками в этом деле, становится понятным даже при первом знакомстве с материалами дела.

Взять хотя бы тот образ, который создавали большевики из личности Михаила Романова – безвольный, слабохарактерный человек, который ради отношений с женщиной отказался от власти. Создана была легенда, что этот никчемный человек, уже живя в ссылке в Перми, только и помышлял о собственном спасении и бегстве в любимую Англию со своим секретарем – английским шпионом.

Какой это английский шпион, теперь понятно. Более того, я думаю, Михаил Александрович и Николай Николаевич сознательно создали для большевиков образ английского подданного из русского офицера – ведь, по сути, это был единственный шанс спасти Николая Николаевича Жонсона в той обстановке. Узнай большевики, что рядом с Великим Князем не англичанин, защищенный дипломатическим статусом, а кадровый русский офицер – он бы до Перми вряд ли доехал, расстреляли бы на первом полустанке.

А насчет слабовольности Великого Князя? Посудите сами – этот человек только что блестяще отвоевал несколько лет во главе одного из самых боеспособных подразделений русской армии – туземной кавалерийской дивизии, за которой закрепилось название «Дикая дивизия». Успешно водил в бой Чеченский, Ингушский, Дагестанский, Татарский, Кабардинский и Черкесский полки и пользовался заслуженным уважением своих бойцов-добровольцев, набранных из горцев Кавказа. Не думаю, что на это способен слабовольный человек. Более того, Михаил Романов в боях показал не только храбрость, но и недюжинное тактическое мастерство и умение предвидеть развитие боевой ситуации в самой критической обстановке. Тому есть масса примеров его боевой биографии.

И вот этот человек волею обстоятельств попадает в ссылку в далекий и незнакомый для него город Пермь, во враждебное окружение и постоянный контроль представителей власти, желающих скорейшей расправы над ним. То, что реальной силы среди белогвардейского подполья в Перми на тот момент не было, я думаю, Великий Князь понял довольно быстро. Имеются подтвержденные свидетельства о контактах Михаила Романова с архиепископом Андроником, который на тот момент возглавлял алексеевскую подпольную организацию. Более того, постоянные контакты с представителями бывшей пермской аристократии давали ему полную информацию о неспособности этих самых представителей организовать мятеж и взять власть в Перми. Таким образом, полагаться он мог только на тех людей, которые последовали за ним в ссылку. И, если слуги оставались только верными слугами, то реальную помощь в этой ситуации могли оказать только двое – Николай Николаевич Жонсон и бывший жандармский полковник Знамеровский. Недаром из имеющихся на сегодня в нашем распоряжении документов есть протоколы допросов, где есть указания на то, что этих троих видели в момент, когда они раскладывали карту Пермского края и что-то на ней внимательно изучали.

Что могли изучать на карте боевые офицеры в сложившейся крайне опасной обстановке? Ответом на этот вопрос может быть следующий эпизод, описанный в показаниях Веры Константиновны Кобяк, которые она дала И. М. Сретенскому, помощнику следователя Н. А. Соколова. Перечисляя людей, свидетелем общения которых с Великим Князем лично она была, Вера Кобяк указала в числе прочих на Александра Михайловича Чечулина, живущего в селе Никулино Пермского уезда (сына псаломщика и секретаря волостной земской управы), и на начальницу Пермской женской гимназии Клавдию Амвросиевну Степанову, которым, может быть, что-нибудь известно о похищении Великого Князя; также она указала на бывшего пермского воинского начальника Николаева (ныне начальника гарнизона). В приписке к показаниям В.К. Кобяк Сретенский написал: «К объяснению Веры Кобяк следует отнестись с полным доверием» [3].

Итак, в окружение Великого Князя вдруг становится вхож сын псаломщика из села Никулино. Почему – становится понятно, если найдем на карте Пермской губернии село Никулино. Его расположение идеально, если ставить целью, скрытно вывезти из Перми известного каждому жителю бывшей Российской империи Михаила Романова. Это село расположено на Соликамском тракте и скрытно провезти человека гужевым транспортом неизмеримо легче, чем по железной дороге, которую постоянно контролировали органы ЧК. Плюс к этому – расстояние от Перми достаточное, чтобы быть в необходимом отдалении от органов сыска, и в то же время не настолько большое, чтобы утерять возможность получения оперативной информации о складывающейся в городе обстановке. А она менялась в то время очень быстро, приближался фронт. Ну и, наверное, самое главное – Никулино расположено на необходимом расстоянии от железной дороги. Два-три часа поездки на гужевом транспорте – и можно оперативно попасть в Пермь поездом. Кроме гужевого и железнодорожного сообщения можно было использовать и речной транспорт Камы. Сопоставляя эти факты, становится понятно, что человек из Никулино совсем не случайно стал вхож в окружение Великого Князя. Маловероятно, что местом скрытного проживания в Никулино мог быть соборный сельский храм, а вот скиты в тех таежных краях не редкость. В связи с вышеизложенным, становится понятен и планировавшийся переезд Михаила Романова в дом Тупицыных. В отличие от гостиницы, из этого дома можно было бы выехать довольно скрытно на извозчике. Естественно, не в сторону вокзала, где М. Романов был бы моментально опознан и арестован, а выехать, не вызывая подозрений, в сторону Соликамского тракта и далее на Никулино.

Очень важным свидетельством того, что побег готовился и по времени планировался именно на ближайшие к переезду из гостиницы дни, может быть телеграмма Н. Брасовой в Пермь с просьбой позаботиться о сохранности вещей Великого Князя, оставшихся после побега. Телеграмма отправлена сразу же после получения Брасовой известия об исчезновении в Перми Михаила Романова. Такие телеграммы может писать человек, заранее оповещенный о предстоящем побеге и уверенный в его благополучном исходе.

Дополнительным доказательством наличия неосуществленного плана побега Великого Князя на север Пермского края (а Никулино именно на севере от Перми) являются показания Нахтмана о том, что он был направлен Брасовой для поисков следов Михаила Романова именно на север Пермского края. Кстати, как недавно стало известно, Нахтман в Пермском крае искал не только возможные следы пребывания Великого Князя, но и князя Вяземского, его бывшего адъютанта во время службы в «Дикой» дивизии и близкого друга. Искал по просьбе Вяземской – близкой подруги Н. Брасовой. И, что самое удивительное, Нахтман Вяземского на Урале нашел. Любопытен эпизод, когда князю Вяземскому доложили о прибытии человека, отправленного женой на его поиски, Вяземский сказал, что это невозможно, что этот человек провокатор от большевиков. Однако вот такие случаи спасения были, и потому неудивительна уверенность Н. Брасовой, что и Михаила получится разыскать в круговерти развернувшейся гражданской войны.

Но вернемся в Пермь в июньские дни 1918 года. Из воспоминаний пермских чекистов становится понятно, что о существовании пермского белогвардейского подполья они знали. Нащупать связи и увязать их с пребыванием Михаила Романова в Перми они не могли, во многом благодаря опыту и осторожности Михаила Романова, сумевшему оценить недееспособность этого самого подполья. Но чекисты прекрасно знали, какую опасность может нести для самого существования Советской власти возможность спасения Михаила Романова и переход его в стан восставших. Руководство пермской ЧК, если и было извещено Москвой о готовящейся операции с участием монархической офицерской организации, то не могло не понимать, какой горючий материал скопился к этому времени на вокзале Перми в виде 10 тыс. беженцев из-за перекрытия фронтом Транссиба. Не забываем, что это были не просто беженцы, а беженцы из центральных районов России, где Советская власть уже показала свои методы управления, и этим людям они, мягко говоря, не понравились. Не понравились настолько, что они оставили свои дома и отправились на край страны. Таким образом, пермские чекисты не могли не понимать всю опасность создавшегося положения и опасность игры, затеянной Москвой. А ведь на кону стояла не только судьба Советской власти в Перми, но и судьба, и сама жизнь самих руководителей ЧК. К тому времени за ними уже было столько пролитой крови, что в случае мятежа шансов на спасение у них не было. Таким образом, только немедленным бессудным физическим устранением Михаила Романова они могли предотвратить готовящийся мятеж.

Организация мнимого побега и последующего расстрела Великого Князя была чистейшей воды импровизация руководства пермской ЧК в создавшейся экстремальной обстановке. Промедли они в тот момент, даже если бы просто запланировали убийство на несколько дней позже, – все могло быть иначе. У Михаила Романова появился бы реальный шанс на спасение в случае реализации плана побега на север Пермского края. А у белого движения появился бы признанный легитимный представитель российской власти, способный вернуть законность в стране. И, возможно, разгорающийся огонь гражданской войны был бы погашен в самом начале.

Список источников и литературы

1. Ситников М. Г. «Пермь пала» (впервые опубликовано в альманахе «Белая армия. Белое дело». № 13. 2003. стр. 30–42).

2. Протопопов Н. А. «По Закамским лесам». – Харбин, 1940.

3. Хрусталев В. М., Лыкова Л. А. «Скорбный путь Михаила Романова: от престола до Голгофы. Пермь: Издательство «Пушка», 1996.

OFFICIAL MONARCHICAL ORGANIZATION FOR
SAVING MIKHAIL ROMANOV

Avramenko A. I., the member of the Military Historical Club «Eastern Frontier»

Abstract. The article describes the situation of the murder of Mikhail Romanov and the activities of an officer monarchist organization created to save the Grand Duke. Author’s reflections are based on the article based on the interpretation of the memoir of Captain N.A. Protopopov «According to the Zakamsky forests» and the book of M.G. Sitnikova «Perm fell». The text describes in detail the officer’s monarchical organization and the murder of M.A. Romanov. In addition, the text of the article affirms and emphasizes the fact that the assassination of the Grand Duke was not a rehearsal of the execution of the royal family, but a planned act organized to remove the legitimate monarch.

Keywords: Mikhail Romanov, monarchy, Bolsheviks, dynasty, Grand Duke, murder, officer monarchical organization, salvation.