Коммунисты в политическом движении начала XX века по воспоминаниям рабочих
Н. А. Павлова,
Институт истории и археологии УрО РАН
Аннотация
В статье на основе воспоминаний рабочих показано, что их представление о партиях связано с понятием классовой борьбы. По их свидетельствам, отмечаем переход в 1917 году от межпартийного диалога и отсутствия строгих идеологических отличий к внутрипартийной борьбе, ужесточению партийного противостояния. При этом менялись воззрения самих рабочих-мемуаристов. В статье выделены причины поддержки рабочих социал-революционеров, потом социал-демократов. Успех коммунистов на заводах к осени 1917 года объясняется тем, что партия становится формой, которая позволяла наиболее полно защищать интересы рабочих.
Ключевые слова: рабочие, воспоминания, Пермская губерния, революция, политические партии, диалог, идеологические отличия, борьба, противостояние.
Современная гуманитарная мысль относит политические организации, в том числе партии к субъектам, заинтересованным в создании памяти о себе и выполняющим роль главных хранителей информации о событиях прошлого. Большевики не стали исключением. Они еще до прихода к власти придавали большое значение «нужной», «правильной» собственной истории. Придя к руководству страной, стали творцами культа Великого Октября, в котором должное место, наряду с пролетариатом как гегемоном революции, занимала руководящая им правящая партия. Это отражено в воспоминаниях рабочих о революционных событиях начала ХХ века.
Для рабочих Пермской губернии политические партии в начале XX века были таким же непривычным новшеством, как и революционное движение. Однако большинство авторов воспоминаний ко времени их написания в 1920-е – 1960-е годы оказались хорошо знакомыми с этой организацией на личном опыте, получив возможность вступать не только в партию «нового типа», но и в некоторые другие. Они имели значительный партийный стаж в партии, ставшей правящей. Многие из них занимались партийной работой, пережили внутрипартийную борьбу 1920-х – начала 1930-х годов, партийные чистки, исключение из партии, репрессии. Приступая к описанию революционных событий начала века, авторы задним числом знали незыблемые догмы о том, что партии принадлежит власть в стране, она считает себя авангардом революции, а свою точку зрения – единственно истинной, что это учреждение, по утверждению В. И. Ленина, есть «ум, честь и совесть нашей эпохи».
В ситуации господства тоталитарной идеологии мы вправе ожидать от мемуаристов «опрокидывания» более поздних и идеологически выдержанных представлений о Коммунистической партии на революционные годы. Воспоминания дают более сложную картину, в которой социал-демократия, а позже большевистская партия предстает, скорее, борющейся (и обязательно побеждающей) силой на фоне других партий и политических акторов. Представление о партиях в воспоминаниях рабочих более всего корреспондируется с понятием классовой борьбы.
Некоторой школой политического образования в периоды между первой и последующими русскими революциями стали выборы в Государственную Думу. Поскольку это явление было связано с формированием партийной системы в России, межпартийной борьбой в процессе выборов и межфракционными прениями на заседаниях самого этого представительного органа. Однако отсчет в открытом и свободном развитии партий и, как следствие этого, ликвидации политической безграмотности населения, и, как следствие, появление представлений о политических силах страны и их взаимоотношениях, следует вести с Февральских событий 1917 года.
По свидетельствам рабочих видно, что Февральская революция привела в движение все общественно-политические силы Пермской губернии. Весной 1917 года рабочие наблюдали, как «вчерашний кадет становился социалистом-революционером, вчерашний черносотенец становился крайним левым и с криком махал красным знаменем: «Да здравствует революция!». А «жандармы, полицейские и охранники готовы были лобзаться с рабочими» [1]. По воспоминаниям рабочего В. Т. Степанова, в это время были упразднены титулы: «никаких ваших превосходительств», «у офицеров погоны сорвали». С этих пор «все стали титуловаться товарищами» [2. Д. 1049. Л. 2].
Появление правых партий и мимикрия репрессивного аппарата самодержавия сопровождались появлением, возрождением и началом активной деятельности левых сил. «После Февральской революции 1917 г. вылезла из подполья партия Пермская большевиков», – сообщалось в одном из воспоминаний [3. Д. 81. Л. 1]. С первых же дней марта 1917 года партийные организации, которые составляли оппозицию монархии, развернули активную открытую работу по привлечению в свои ряды новых членов, в том числе из среды пролетариата [3. Д. 81. Л. 1]. Как и на территории всей страны, в регионе сложились три главных политических лагеря – во главе с либералами, умеренными социалистами и левыми радикалами, – между которыми развернулась острая борьба [4. С. 54].
В воспоминаниях рабочих хранятся сведения о создании на заводе Мотовилихи «старыми подпольными революционерами социал-демократической рабочей партии» и «партии социал-революционеров, руководимой местным врачом Лузиным» [5. Д. 54. Л. 54].
В результате проведения пропаганды среди действующих на территории Пермской губернии 16 партий [5. Д. 56. Л. 61], узнаваемыми для разных групп рабочих стали программные установки социалистических партий. В заводской среде различали меньшевиков, большевиков и социалистов-революционеров. Данное различие осуществлялось в доступной им форме сравнения партийных позиций по конкретным вопросам. Наиболее острой была проблема отношения к войне и Всероссийскому Временному правительству: меньшевик призывал продолжать войну, бить врага и поддерживать Временное правительство; большевик характеризовал войну как уничтожение рабочего класса [5. Д. 54. Л. 41].
Первые месяцы революции отличались поддержанием межпартийного диалога, равно как и отсутствием строгого идеологического размежевания. Рабочие Лысьвенского завода подчеркивали единодушное настроение – «все вместе работали меньшевики, эсеры, большевики» [3. Д. 275. Л. 8]. Вплоть до конца октября 1917 года оставался единым лозунг большевиков и меньшевиков: «Освобождение рабочих – есть дело самих рабочих» [6. Л. 5].
При общей ориентации на социалистов, рабочие воспринимали их как союзников и выступали за партийное единение. Они считали, что партийные распри могут навредить революции: «Конец раздорам в семье рабочих!» [7. С. 2]. Тем более тонкости межпартийных разногласий им были мало знакомы. Причем такая позиция была характерна и для металлурга, и для шахтера. Так, мотовилихинские рабочие в конце марта 1917 года «решили отчислить 1% с заработной платы, который поровну распределялся между социал-демократами и эсерами» [8].
В воспоминаниях рабочих можно встретить моменты из истории внутрипартийной борьбы. Довольно распространено было такое мнение: «По приезду В. И. Ленина в Россию партия социалдемократов разделилась на две партии – большевиков и меньшевиков» [5. Д. 56. Л. 58].
Политическая ситуация на протяжении 1917 года непрерывно менялась, и ужесточение партийного противостояния отражалось в воззрениях рабочих, которые становились всё более определенными. По свидетельству Ильина, рабочего завода Лесснера, «еще вчера приветствовавшие друг друга рабочие всех политических партий, сегодня смотрят друг на друга как заклятые враги» [3. Д. 159. Л. 6]. Рабочий Чусовского завода Ф. Н. Шуваев также отмечал, что идейный раскол 1917 года в среде пролетариата «вполне был ясен для развитых рабочих» [3. Д. 78. Л. 4].
В партийных предпочтениях уральских рабочих на протяжении лета 1917 года происходили, по свидетельствам очевидцев, такие изменения: большинство рабочих находились в сфере влияния меньшевиков и эсеров. Другие активно присоединяются к организации большевиков, которые в своих теоретических разработках много отводили рабочему вопросу [9. Д. 1. Л. 31].
К осени 1917 года партии становятся формой, которая позволяла наиболее полно защищать интересы рабочих. Социал-демократы во многом способствовали усилению роли рабочих масс в политической жизни, декларировали необходимость развития самостоятельности рабочих, в том числе посредством их участия в системе представительства. Меньшевики призывали рабочих и работниц участвовать в выборах нового волостного земства, например в Мотовилихинском заводе. Эта структура местной власти, являясь мелкой земской единицей, стала реальностью политической жизни Пермской губернии в условиях революционных событий 1917 года [10. С. 98].
Наибольшей по численности политической организацией Пермской губернии была партия социалистов-революционеров. Мемуаристы связывали оживление в ее рядах с началом «переворота в феврале 1917 г.» [11. Л. 87]. В эту партию начали массово вступать целыми цехами. Яркий пример тому – Мотовилихинский завод, где большинство рабочих токарно-слесарного цеха поддерживали эсеров, а 40 процентов всех рабочих инструментального цеха вступили в эту партию. Воспоминания раскрывают следующую причину полного принятия социалистов-революционеров: «Товарищи, пользующиеся среди рабочих большой популярностью в начале революции, были старыми эсэрами, которые вскоре временно отошли от работы» [11. Л. 87]. Однако «многие из окружающих не давали себе отчета, зачем они идут» [3. Д. 424. Л. 1]. К тому же, некоторые местные эсеровские организации на заводах горных округов отличались самостоятельностью. Губернский комитет имел незначительное влияние на них, авторитет которого «был очень низким для эсеров Мотовилихинского завода» [3. Д. 78. Л. 2].
С октября 1917 года реально наблюдается раскол партии социалистов-революционеров [3. Д. 424. Л. 1] и оформляются два течения [3. Д. 78. Л. 9]. Во многом это было связано с отходом «местных эсэров» от партийной линии «центра». Потому что «местные из кожи вылезали, чтобы левизной заслужить похвалу среди малосознательных и несознательных масс» [3. Д. 424. Л. 1]. Партийные рабочие комитеты приняли решение не раскалывать организацию. Каждый мог сохранять разные взгляды.
Антибольшевистская кампания была настолько мощной, что порой давала обратный эффект, и рабочим становилось любопытно посмотреть на «настоящих» большевиков, узнать их поближе. Стоит согласиться с утверждением уральского историка Ю. Д. Коробкова, что подобный интерес предоставлял последним возможность выступать, привлекал на митинги с их участием много рабочих и при условии достаточного профессионализма оратора способствовал изменению отношения к ним [12. С. 157].
Народным социалистам, эсерам и меньшевикам, которые имели теоретически подготовленных агитаторов, большевики противопоставили пропагандистов из рабочей среды, сумевших увлечь массы своими идеями благодаря огромной вере в дело революции. Так, лидер Александровской организации большевиков М. С. Старков «вербовал в члены партии большевиков сознательных передовых революционных рабочих и служащих» [5. Д. 54. Л. 33]. Сами рабочие, по словам М. Ф. Потапова, старались «втянуть в партию большевиков» своих товарищей [5. Д. 56. Л. 58].
Динамика членства в большевистской организации Лысьвенского завода в 1917 году имела следующие показатели: в марте – 49, в апреле – 705/765, в мае – 372, в июне – 221, в июле – 179, а в первой половине августа – 110. Из вступивших в июне членские взносы за июль уплатили только 15 человек [9. Д. 1. Л. 41]. Это объясняли упадком интереса рабочих к общественным организациям. В соответствии с данной причиной запись членов увеличивалась «с революционными подъемами и уменьшалась в дни затишья».
В протоколах РСДРП(б) фиксировалось, что «рабочие мало интересуются всеми событиями, они впадают в дореволюционную спячку». В сентябре собрания отличались малочисленностью членов, да и пришедшие нередко один за другим покидали зал [13. Л. 14]. У революционных лидеров это вызывало беспокойство. Ведь они торопились укрепить, придать силы своей организации. На Чермозском заводе перелом произошел в августе 1917 года, когда «очень много перешло на сторону большевиков». Причина этого кроется в приезде опытного агитатора рабочего Мотовилихи Мясникова, который способствовал укреплению «большевистской организации» [3. Д. 78. Л. 32].
Часть рабочих видела в большевиках своих заступников, и поэтому поддерживала эту партию [5. Д. 54. Л. 42]. Среди рабочих различных горных заводов губернии принимали за большевика того, кто «стоит за рабочих». Если такой человек выступает за интересы рабочих, тогда «мы с ним должны идти» [5. Д. 54. Л. 41]. Также большевиков распознавали по тому, говорил он про Ленина или нет [5. Д. 54. Л. 41]. Часто упоминаемым в воспоминаниях оказался, как и следовало ожидать, В. И. Ленин [5. Д. 56. Л. 58]. Про каждого из большевистских лидеров Спундэ, Толмачева и Кравченко можно было сказать, писалось в мемуарах, что «он стоит за рабочих. Он говорил про Ленина, значит он большевик». Они вели подготовку большевистской организации «к вооруженной борьбе» [3. Д. 81. Л. 7]. Поэтому рабочие «должны идти с ними» [5. Д. 54. Л. 41].
Более существенное значение в воспоминаниях рабочих придавалось тем участникам революционных событий, к кому они относились положительно. В воспоминаниях рабочих медного рудника Нижне-Тагильского завода часто фигурируют рассказы о личных встречах с Я. М. Свердловым. Явно они с гордостью описывали, как его слушали, «рот разинув», с восхищением «смотрели на Андрея» [14. С. 140].
Согласно воспоминаниям, к осени 1917 года расширение влияния большевиков происходило вследствие привлекательности их лозунгов, твердости в достижении поставленных целей, разнообразия форм работы, наступательного характера агитации и стремления охватить пропагандой самые широкие слои заводского населения.
В «Пермской жизни» рабочие-меньшевики открыто высказывались против политики большевиков, так как она вела к гражданской войне. Рабочие социал-революционеры заявляли: «Сами большевики вызывают гражданскую войну» [15. С. 3]. Металлурги Нижне-Салдинского завода призывали к спасению революции от большевиков [15. С. 4].
В воспоминаниях рабочих показан эволюционный путь возникновения партий на базе ранее существовавших кружков. Их создание не обязательно завершается после организационного оформления на съезде или конференции. Важнейшим объективным фактором создания партий было наличие определенного уровня социально-экономического развития, создающего основу для четкой дифференциации интересов общества. Среди субъективных факторов отмечается осознание своих политических интересов передовыми элементами заводского населения. Основная масса людей к этому еще может быть не готова. Но значение партии в том, что она при популяризации своих целей и принципов создает фон, необходимый для политической рефлексии. Также субъективным фактором является выдающаяся роль отдельных партийных лидеров, которая имела огромное значение в процессе создания политических партий Урала.
В ходе революционного процесса начала ХХ века наметилась тенденция к сокращению количества их членов. После событий Февраля 1917 года положение меняется. Наличие большого количества партий отражало общие закономерности процесса их образования и предопределялось спецификой социально-экономического и политического положения Урала.
Усиление роли рабочих в политической жизни региона было обусловлено революционными преобразованиями 1917 года. Именно тогда произошло широкое вовлечение этой социальной группы в политическую сферу. Успешность данного процесса была связана с инициативной деятельностью политических партий, которые являлись ведущими силами в событиях 1917 года.
Список источников и литературы:
↩1. Якимов А. Добрянский завод // Пермская жизнь. 1917. 4 окт.
↩2. ПермГАНИ. Ф. 90. Оп. 4.
↩3. ГАПК. Ф. р-732. Оп. 1. Д. 81.
↩4. Урал: век двадцатый. Люди. События. Жизнь: очерки истории. Екатеринбург: Уральский рабочий, 2000.
↩5. ПермГАНИ. Ф. 90. Оп. 1.
↩6. ПермГАНИ. Ф. 102. Оп. 1. Д. 2.
↩7. Пермская жизнь. 1917. 15 июля.
↩8. Известия Уральского Совета рабочих и солдатских депутатов (Екатеринбург). 1917. 9 апр.
↩9. ПермГАНИ. Ф. 85. Оп. 1. Д. 1.
↩10. Женина Л. В. Трансформация начал самоуправления в волостных земствах Пермской губернии в условиях Гражданской войны // Гражданская война на Востоке России: Материалы Всерос. науч. конф. Пермь, 2008.
↩11. ГАПК. Ф. 276. Оп. 2. Д. 65.
↩12. Коробков Ю. Д. Формирование стереотипов массового сознания (на примере «образа врага») как одна из социально-психологических предпосылок Гражданской войны // Гражданская война на Востоке России. Пермь, 2008.
↩13. ПермГАНИ. Ф. 620. Оп. 1. Д. 1.
↩14. Были горы Высокой: рассказы рабочих Высокогорского железного рудника о старой и новой жизни / Под ред. М. Горького, Д. Мирского. М.:, Государственное Издательство «История заводов», 1935. 512 с.
↩15. Пермская жизнь. 1917. 2 нояб.