А. В. Громова
Институт всеобщей истории РАН
Фонд содействия возрождению традиций милосердия
и благотворительности
≪Елисаветинско-Сергиевское просветительское общество≫

ХРИСТИАНСКАЯ И РАСТИТЕЛЬНАЯ СИМВОЛИКА
БЛАГОТВОРИТЕЛЬНЫХ СБОРОВ В РОССИИ
ПОД ПОКРОВИТЕЛЬСТВОМ
ИМПЕРАТОРСКОГО ДОМА РОМАНОВЫХ

Аннотация. Рассматривается христианская и растительная символика, сопровождавшая благотворительные сборы на разнообразные нужды, осуществлявшиеся под руководством членов Российского Императорского Дома.

Ключевые слова. Российская Империя, Романовы, благотворительность, милосердие, символика.

Изучение особой стороны благотворительной сферы общественной жизни в России XIX – начала XX столетий, ее символики – знаков, эмблем, наград, иных наглядных, церемониальных и даже звуковых символов – становится важной задачей для исследователей. Эта тема неразрывно связана с историей Российского Императорского Дома, Августейшей семьи Романовых, представители которой были не только щедрыми благотворителями, посвящали много времени участию в благотворительных акциях и движениях, но и занимались вопросами воспитания волонтеров, профессиональных медицинских и социальных работников.

Как известно, масштабы благотворительной помощи в России до 1917 г. были беспрецедентными. В последнее время изучению данной темы посвящено немало работ. Христианская и растительная символика благотворительных сборов в России под покровительством Императорского Дома Романовых – особая часть этой темы, помогающая раскрыть секреты красоты духовного подвига и чистоты замыслов тех, кто способствовал приумножению добра и справедливости в стране, которую любили всем сердцем и старались сохранять и приумножать ее вековые традиции.

Слово «благотворение»¹, по некоторым мнениям, появилось в российском обиходе лишь в XV столетии [2]. До этого, начиная с IX в., на Руси употребляли слово «милосердие» [24].

Для более точного и полного определения термина «благотворительность» необходимо отметить то, что и в прошлом, и в наши дни деятельность по оказанию помощи имела и имеет разную направленность и мотивацию. Можно условно разделить ее на три составляющие части:

1) филантропическую или меценатскую (поддержка талантов, финансирование одаренных деятелей науки и культуры);

2) собственно благотворительную (помощь немощным, больным, нуждающимся, обремененным);

3) милосердие (оказание помощи раненым воинам и населению в периоды войн и/или стихийных бедствий).

В совокупности все три направления обычно обозначаются одним словом – благотворительность, то есть, как определяет автор трудов о бизнесе и филантропии Д. Берлингем, «деятельность, посредством которой частные ресурсы добровольно распространяются их обладателями в целях содействия нуждающимся людям, для решения общественных проблем» [16, с. 8].

В России к началу правления династии Романовых благотворительность сводилась, в основном, ко второму виду, т. н. «нищелюбию». Однако к началу XVI в. наряду с церковным и личным участием любого человека в благотворительной деятельности в деле оказания помощи нуждавшимся наметилась новая тенденция, связанная с благотворительной деятельностью государства. Первый русский Царь из династии Романовых Михаил Федорович поручил патриаршему приказу открыть сиротские дома. Позже, при Царе Алексее Михайловиче, были созданы специальные приказы, занимавшиеся призрением бедных. В «Соборном уложении 1649 года» читаем: «...искупление общая милостыня нарицается, и благочестивому царю и всем православным християном за то великая мзда от Бога будет...» [33, с. 89]. Современник свидетельствовал: «Мало есть таких бедняков, которые ходят по этому городу [Москве], прося милостыню, ибо царь распределил их между вельможами по известному числу, для получения ежедневного пропитания по спискам; и каждый боярин содержит свое число бедняков. Существует много домов для помещения их, и ежедневная выдача от царя и царицы; равно получают ее и заключенные» [27, с. 36].

Но уже к XVIII столетию Россия «подошла», имея по-своему развитую систему благотворительности и милосердия. Однако еще не существовало общественных организаций или учреждений, которые бы взяли на себя тяготы и трудности благочестивых деяний. Именно в это время зарождается эпоха социального движения и создания благотворительных обществ, которая повлекла за собой появление зрительных символов и образов в данной сфере – значков, эмблем, жетонов и других наглядных изображений, включая награды и знаки отличия.

Появлялись и развивались новые тенденции, «наглядная агитация» стала важнейшим фактором влияния на стимуляцию личных и общественных инициатив, поддержку активности различных слоев населения по умножению милосердия во всех его проявлениях.

С точки зрения, например, христианского гуманизма проявленная человеком инициатива в сфере благотворительности и милосердия показывала, что он относится к другим людям, как к ним относится Бог. «Поэтому объектом любви в христианстве оказывается любой человек, который находится рядом, даже если он является врагом» [40, с. 55]. Христианство привнесло новое понимание любви, которая приравнивалась к способности человека жертвовать собой ради других. Европейское и российское миросозерцание предполагало, что существует «личностно ориентированная христианская гуманность, где человеколюбие в формах переживания и поступка обращено к личности и базируется на вере в Христа и связи с Богом как основе любви к ближнему» [41, с. 116].

Европейские католики в сфере благотворительности придерживались идеи спасения людей с помощью совершения добрых дел. Но энергично проявивший себя со временем протестантизм стал указывать иной путь к спасению – с помощью веры. Осуждая безделье, протестанты считали сам труд священным, угодным Богу.

Именно такое миропонимание стало проникать в Россию в послепетровскую эпоху, благодаря привнесению его известными невестами Императорского Дома Романовых, имевших германское происхождение. Их требовательно и последовательно воспитывали в протестантской традиции благотворительности с детства. Протестанты выдвигали на первый план трудовую помощь, утверждение правил и создание законов о бедных, открытие приютов и богаделен, но, в первую очередь – работных домов. Такое влияние повлекло за собой в XIX столетии в России создание многих общественных организаций для помощи нуждающимся. Высшие круги России жертвовали на благотворительность огромные средства. К инициативе Императорского Дома присоединялись общественные активисты из разных слоев общества. Особенное положение заняло купечество, в первую очередь – старообрядческое.

Однако инициатива, как правило, исходила сверху. Наиболее известные предприятия и проекты в сфере благотворительности и милосердия были начаты или утверждены представителями Дома Романовых. Что же касается символики благотворительной деятельности, то самые яркие, известные и оставшиеся в истории ее примеры были созданы также по их указанию, при их участии или под их наблюдением.

На рубеже XVIII и XIX столетий благотворение в сознании людей было крепко связано с деятельностью храмов и монастырей. Все еще казалось, что это, в первую очередь, сугубо церковное дело. Но наступало время, когда оно становилось также и делом государственным, обретало покровительство монаршей семьи. Под свою защиту, или, образно говоря, под свое крыло (что нашло затем воплощение в символике), дело милосердия и благотворительности взяли женщины – представительницы Императорского Дома Романовых, императрицы и Великие княгини. Они внесли существенный вклад в организацию и развитие системы попечительских и учебно-воспитательных заведений в Российской Империи.

Во время царствования Императрицы Екатерины II законное благотворение еще глубже вошло в обиход российского общества. Одним из лидеров в этом деле позднее стало Ведомство учреждений Императрицы Марии. Первоначально, в 1763 г., был издан указ Екатерины II об учреждении в Москве Воспитательного дома для приносимых детей и больницы для сирых и неимущих. В 1770 г. был учрежден Воспитательный дом в Санкт-Петербурге. Когда появилось в Российской Империи местное самоуправление, то по «Учреждению о губерниях» создавались приказы общественного призрения [14, с. 153–155]. В это время стали различать благотворительность и призрение. В сознании людей сложилось представление, что призрение – что-то вроде помощи от государства, похожее на современную социальную помощь или соцзащиту. Благотворительностью же продолжали называть добровольное, необязательное, но все же личное пожертвование.

Благотворительность в России развивалась быстро. Сострадание и участие всегда было в характере русских людей. Однако структура благотворительной деятельности сложилась во многом благодаря, как уже упоминалось, немецким принцессам Вюртембергского и Гессенского домов.

Династия Вюртембергская и династия Романовых были неразрывно связаны друг с другом. Для Вюртемберга (между 1776 и 1874 гг.) не существовало иных столь близких контактов ни с какой другой династией Европы, чем с семьей Романовых. Семьи заключили пять браков в четырех поколениях. В Вюртемберге до сих пор помнят, во-первых, двух вюртембергских принцесс, получивших в России православные имена Марии Федоровны и Елены Павловны, а во-вторых, двух русских Великих княжон – Екатерину Павловну (дочь Императора Павла I) и Ольгу Николаевну (дочь Императора Николая I), которые стали королевами Вюртемберга. Помнят и еще одну Вюртембергскую герцогиню из России – Веру Константиновну (внучку Императора Николая I), жившую при дворе королевы Вюртемберга Ольги Николаевны, а затем ставшую супругой герцога Евгения Вюртембергского, которая особенно активно и организованно занималась благотворительностью.

Огромную роль в развитии благотворительности в России сыграли и принцессы Гессенского дома, в том числе первая супруга Великого князя Павла Петровича. В качестве второй жены для сына Императрица Екатерина II выбрала племянницу герцога Карла Евгения Вюртембергского – принцессу Софию Доротею Августу Луизу [46, p. 196]. Этот выбор определил многое для России. Особенно в сфере благотворительности и милосердия, а также для развития символики этой сферы общественной жизни государства. «Она посвятила себя социальным и благотворительным проектам. Она значительно расширила обязанности, которые уже взяла на себя при Павле (по традиции Екатерины)» [46, p. 196–197].

Великая княгиня, а затем Императрица Мария Федоровна в реальности оказалась настоящей и убежденной последовательницей начинаний Императора Петра I и Императрицы Екатерины II. Именно она основала в России важнейшие благотворительные учреждения для помощи больным, сиротам и вдовам. Ею были организованы институты и училища, помогавшие развитию женского образования. Известно, что большинство этих структур сохранилось до 1917 г.

К середине 1790-х гг. уже существовала Собственная Ее Императорского Величества канцелярия Марии Федоровны, которую Император Павел I наделил большими возможностями и полномочиями. Так, например, 2 мая 1797 г. ведомство Императрицы приняло в свое ведение уже существовавшие воспитательные дома – московский и петербургский – со всеми их заведениями, что было утверждено именным указом Императора Павла I [21, с. 604].

Позднее, при Императоре Николае I и уже после кончины Императрицы Марии Федоровны, в 1828 г., канцелярия получила статус Четвертого отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии (иногда его называли Мариинское ведомство). Так окончательно утвердился официальный аппарат управления благотворительными учреждениями в Российской Империи. К этому времени этих учреждений было более 50, в них получали помощь почти 92 000 человек.

В 1854 г. учреждение получило название «Ведомство учреждений Императрицы Марии» (ВУИМ). К 1855 г. в Ведомстве состояло 365 учебных и благотворительных заведений. В них обучалось 9534 ребенка, на излечении в больницах находилось 37 609 человек. В воспитательных домах и богадельнях числилось 60 898 человек. В 1859 г. доход Ведомства составлял 10 116 000 руб. в год.

К 1880 г. в ВУИМ входило 459 учреждений по всей России. В 1900 г. общий бюджет Ведомства составлял более 20 000 000 руб., сумма капиталов 128 000 000 руб. В составе Ведомства находилось более 500 учреждений по всей России.

Основными направлениями работы ВУИМ были призрение младенцев, детей младшего и старшего возраста, слепых и глухонемых детей и взрослых, престарелых и инвалидов, женское и мужское воспитание и образование, медицинская помощь.

С 1880 г. Ведомство стало называться Собственной Его Императорского Величества канцелярией по учреждениям Императрицы Марии [3].

Еще более преуспела в делах милосердия Императрица Мария Александровна, принцесса Гессенского дома, супруга Императора Александра II и мать Императора Александра III. При ней Ведомство содержало десятки образовательных учреждений: институтов, гимназий, женских школ, а также более сотни детских приютов, богаделен, больниц, воспитательных домов и благотворительных обществ. При ее участии в России было учреждено Российское Общество Красного Креста, где аккумулировались большие средства, направляемые благотворителями со всей России, а сама Мария Александровна стала его высочайшей покровительницей.

В год основания РОКК, в 1867 г., в его состав входило 24 учреждения, к концу XIX в. – уже более 500 учреждений по всей России, включая 84 общины сестер милосердия. Капиталы РОКК в 1867 г. составляли 92 000 руб., в 1901 г. – 12 500 000 руб., в 1911 г. – 24 400 000 руб.

Во время русско-турецкой войны 1877–1878 гг. в госпиталях РОКК работало 430 врачей и более 1500 сестер милосердия и санитарок, санитарные поезда РОКК перевезли более 200 000 больных и раненых, на помощь раненым и больным израсходовано свыше 16 млн руб.

В период русско-японской войны 1904–1905 гг. в учреждениях РОКК получили медицинскую помощь 595 000 человек, было принято денежных пожертвований более 20 000 000 руб., на помощь раненым и больным израсходовано почти 32 млн руб.

Кроме того, Императрица Мария Александровна тратила огромные суммы на благотворительность из личных средств, а во время войны даже приказала не шить новые платья, отдав сэкономленные сбережения в пользу вдов, сирот, больных и раненых [4].

Тогда же в России появился и вошел в обиход один из первых символов благотворительной деятельности. Эмблемой Ведомства учреждений Императрицы Марии стал пеликан. Диковинная птица изображалась вместе со своим семейством, которое она заботливо прикрывала своим крылом. Символ вошел в историю русской благотворительности, стал узнаваем, и, что важно – его приняла российская общественность, хотя у изображения была своя, весьма насыщенная история.

В поведении пеликанов известна одна важная деталь, которая, как предполагается, послужила основанием признать эту птицу особенной. Словарь Брокгауза и Ефрона излагает это прагматично: «Своим способом кормления птенцов, причем они прижимают клюв к груди, чтобы удобнее отрыгивать рыбу, пеликан подал повод к басне, будто бы он разрывает себе грудь и кормит птенцов своею кровью. Поэтому он служит символом самоотверженной материнской любви» [11, с. 590].

Действительно, пеликан (неясыть) является особенным символом. Птица эта, как пишут многие древние авторы, спасает своих птенцов, если их укусит ядовитая змея, особым способом: раздирает клювом свою грудь и дает им пить свою чистую кровь. Этот факт в христианском мире связывали с примером самопожертвования самого Христа, пролившего кровь свою для спасения человеческого рода. Образ пеликана в виде символа родительской любви к детям, эмблемы самопожертвования еще со времен Средневековья являлся частью европейских родовых и личных, а также и некоторых государственных гербов. Такая геральдика воспринималась как отображение попечения и заботы верховной власти о своих подданных. Знаменитые университеты-колледжи, такие как Корпус Кристи в Оксфорде и одноименный в Кембридже, имеют на своих гербах изображение пеликана [12, с. 149]. В Оксфорде – это птица, наносящая себе раны, а у коллег – сидящая в гнезде с птенцами [47, p. 11].

Считается, особенно в России, что пеликан был и остается одним из важнейших символов масонства. В Санкт-Петербурге даже существовали масонские ложи с названиями «Пеликан» или «Благотворительность к Пеликану». Изображение птицы и детенышей получило в христианском мире название «Благочестивый Пеликан». Птица стоит над своими мертвыми (или возрождающимися) птенцами с изогнутой головой, чтобы разрезать себе грудь и пролить кровь для потомства.

На эмблеме Ведомства учреждений Императрицы Марии мы видим пеликана, закрывающего крыльями своих детей, словно покровом. Барельефы с изображением пеликана с птенцами иногда встречаются на зданиях, построенных в России в XIX – начале XX столетия. Так пеликан, став символом-эмблемой Ведомства учреждений Императрицы Марии, вошел в перечень наиболее употребляемых геральдических знаков.

Неслучайно 26 апреля 1897 г. в связи со 100-летием Ведомства учреждений Императрицы Марии было утверждено два знака: знак почетного Опекуна Совета учреждений Императрицы Марии, а также знак для лиц обоего пола, которые на 2 мая 1897 г. состояли на действительной службе в Ведомстве учреждений Императрицы Марии. Внизу обоих знаков помещалась эмблема ведомства – золоченое изображение пеликана.

15 августа 1899 г. Император Николай II учредил знак для жертвователей. Кто жертвовал не менее 35 рублей, получал отличительный знак, на золотом фоне которого был изображен пеликан, кормящий птенцов, с надписью на другой стороне: «Благотворителю» или «Благотворительнице» [35, с. 58–59]. Некоторое время в России, по указанию Императриц Марии Федоровны и Александры Федоровны, чиновники воспитательных и сиротских учреждений носили на своих мундирах золоченые пуговицы с «изображением пеликана, питающего птенцов». На рубеже XIX–XX столетий был выпущен юбилейный знак Ведомства учреждений Императрицы Марии также с изображением пеликана.

Необходимость в сборе средств для помощи нуждающимся развивала в XIX столетии и новые способы собирания денег. Зачастую сборы производились давно известным «дедовским» способом – с помощью ящиков-копилок, располагавшихся в публичных местах. Человечество за столетия придумало разнообразные сосуды, копилки, ящики, куда можно вкладывать или даже бросать деньги. Однако даже простой ящик, ставший предметом для сбора денег, превращался в общественное достояние, требовал контроля над его содержимым, умения защитить и сохранить то, что хранилось внутри.

На Руси такой сосуд называли чаще всего «кружка». Взято это слово из немецкого или польского языка (заимствовано на Руси в XV в.) и буквально переводится на русский язык как «кувшин». Сосуд, удобный для хранения и питья воды. Кроме того, кружка – это то, что «ходит по кругу», некая братина (словарь В. Даля), некий объединяющий всех предмет, назначение которого дает возможность или даже обязывает присутствующих людей пополнять его содержимое.

Так кружка стала сосудом для сбора денег. И в наше время к этому слову подобраны соответствующие синонимы: «касса, кружища, деньги, сосуд, чван, кружечка». Благотворительная кружка – это не только символ помощи и милосердия. Это многовековая традиция оказания поддержки и помощи. Кружка – это сейф, копилка. Кружечный способ сбора денег был одним из главных источников пополнения благотворительной казны: общественной и государственной. Поэтому подобного рода деятельность неоднократно регламентировалась законодательством.

20 апреля 1781 г. появился Сенатский указ «О мерах к доставлению пропитания нищим», так в законодательстве России появилось слово «кружка», а приказы общественного призрения получили право устанавливать кружки для сбора пожертвований в людных местах. Так и писалось: «Приказ общественного призрения, имея попечение о прокормлении неимущих, обязан учредить кружки для собирания в них подаяний, чинимых доброхотными дателями» [22].

В эпоху Императора Николая I в уникальном документе – «Своде Учреждений и Уставов о Общественном Призрении» – на основе многих предыдущих законодательных актов были сформулированы основные правила кружечных сборов, причисленных к важнейшим источникам прибыли. Было дано определение кружек, их видам и оформлению [29, с. 16–18]. «Для сбора подаяний от доброхотных дателей губернским земским учреждениям и Приказам Общественного Призрения предоставляется иметь двоякого рода кружки: 1) для нищих и убогих, и 2) для богоугодных заведений. Оба рода кружек делаются единообразно, по крайней мере в каждой губернии, на счет сумм общественного призрения, и различаются только надписями... и, по составлении их на место, содержатся за замками и печатями... Ключи от кружек хранятся в Земских Управах, Приказах или городских общественных управлениях» [29, с. 16–18].

С 1857 г. благотворительная деятельность в России регулировалась также и принятым Уставом общественного призрения. В 1892 г. была предпринята попытка усовершенствования устаревшего законодательства. Уникальным моментом в истории кружечных сборов стало время русско-турецкой войны 1877–1878 гг. Тогда по решению Великой Княгини Марии Федоровны, супруги Великого Князя Александра Александровича (будущего Императора Александра III), кружки для сбора пожертвований были установлены на Невском проспекте, прямо у ворот Аничкова дворца. Пожертвования тут же передавались Российскому обществу Красного Креста. Благодаря им закупалось дополнительное медицинское оборудование, оснащались полевые госпитали и санитарные отряды в местах боевых действий.

В начале ХХ в. общественные акции по сбору благотворительных пожертвований в России получили настолько широкое распространение, что это время стали называть «золотым веком благотворительности». Подавляющее большинство этих мероприятий проводилось в форме кружечных сборов, которые были наиболее доступной и в то же время результативной формой данной деятельности. В Санкт-Петербурге в подобных акциях участвовало от 2000 до 4000 сборщиков [32, с. 6].

Кружечные сборы поддерживались российской прессой. Некоторые газеты, как, например, «Русское слово», получали просьбы о поддержке мероприятий, быстро откликались на них, давая позитивный ответ, а затем получали благодарственные письма за участие в деле милосердия. В XIX столетии стало ясно, что без печатных органов развитие в России благотворительности и связанных с ней социальных институтов почти невозможно.

Немалую роль в развитии благотворительности в России XIX – начала XX столетий играли простые, часто одностраничные, многотиражные издания – открытки и даже почтовые марки. Они были лаконичными по форме и содержанию. На них часто помещалась та или иная символика, помогающая быстрому узнаванию темы публикации или ее героя. Широкое распространение получили плакаты. Благотворительные организации с удовольствием сотрудничали с художниками, например, с теми, кто входил в «Мир искусства». Первая мировая война побудила творцов в сфере искусства к поискам чего-то нового. Плакат стал востребован как никогда. С 1914 по 1917 гг. с помощью плакатов собирались пожертвования в пользу раненых солдат, их семей и появившихся многочисленных сирот.

Другим действенным способом были афиши. Афиши и плакаты, как правило, развешивались в общественных местах и были хорошо видны. Подобными точками были стены домов, заборы, борта автомобилей, трамваев и автобусов, а также тумбы на площадях и других людных местах.

Благотворительные письма также получили большое распространение в достижении сбора средств [30, с. 20–43]. Письма были открытые и закрытые [28, с. 125]. Первые сразу же стали называть «открытками». Со временем приставку «закрытое» перед словом «письмо» перестали употреблять. Остались в обиходе лишь открытки и письма (заведомо «закрытые») [25, с. 632]. В почтовой истории России закрытые благотворительные письма сыграли особую роль. В первую очередь те, которые рассылались с объявлениями в пользу детских приютов и издавались Ведомством учреждений Императрицы Марии с октября 1898 г. по ноябрь 1901 г. Установилась и визуальная символика: цвет марки и эмблемы для внутригородских писем определили лиловым, а для иногородних – выбрали голубой. Готовила их Главная контора по выпуску благотворительных писем [26, с. 407].

Почтовая марка имела безграничные возможности для распространения информации. Ведь даже первая в истории России выпущенная в 1858 г. марка была напечатана тиражом 3 миллиона экземпляров [39, с. 66]. Среди многих вариантов появившихся в те времена марок особое место занимают экземпляры, созданные в целях благотворительности. Почтово-благотворительными марками считались знаки почтовой оплаты с номинальной стоимостью и приплюсованной к ней дополнительной определенной суммы, которая предназначалась для отчисления на благотворительные цели. Первыми почтовыми благотворительными марками в России стали те, что были выпущены в связи с начавшейся русско-японской войной 1904–1905 гг. Инициатива принадлежала Императорскому женскому патриотическому обществу, оно действовало под покровительством Императорского Дома Романовых [17, с. 50–51].

Среди способов сбора средств на благотворительность одним из самых действенных являлся «очный», когда происходило публичное действо, на котором, собственно, этот сбор и осуществляется. Одно дело призывать с плаката или рассылать письма, печатать статьи в прессе или ставить при входе в какое-либо здание кружку с прорезью для денег. Но совсем другое дело – благотворительный бал, концерт, собрание, выставка, спектакль или, наконец, специально устроенный базар.

Среди наиболее известных благотворительных балов, устраивавшихся в обеих столицах Российской Империи, можно выделить тот, который проходил зимой 1858 г. в училище для глухонемых. Училище состояло в ведении Опекунского совета, основанного Императрицей Марией Федоровной. На этот бал были приглашены воспитанники училища, служащие, их родственники и знакомые. Для понимания того, что это был за бал, достаточно представить себе, что глухонемые не слышат музыки. Однако они специально готовились к балу и танцевали на удивление публики так, будто обладали слухом. После бала гостей ждало угощение [18а, с. 115–117].

Другой памятный благотворительный бал состоялся 16 февраля 1878 г. в залах Дворянского собрания Санкт-Петербурга в пользу семейств убитых и раненных на войне. Эмблемой праздника был все тот же пеликан, символ Ведомства учреждений Императрицы Марии [18, с. 119–126].

Не менее важной составляющей благотворительной деятельности были базары. Так, Великая Княгиня Елизавета Федоровна провела за свою жизнь немало благотворительных базаров. Каждый из них имел свой индивидуальный стиль, оформление, свою цель, содействовал пробуждению творческой мысли в культурных слоях общества, помогал развитию данного вида благотворения. Кульминацией благотворительных базаров обычно становилась лотерея. Тогда такие розыгрыши призов называли «лотерея-аллегри», что означало «моментальная лотерея». Аллегри (от итал. «будьте веселы») – такой была надпись на пустом лотерейном билете.

Появились в России и знаки для членов благотворительных обществ. Фактически каждая благотворительная организация в XIX–XX столетиях имела особый отличительный знак – эмблему, символ, который изображался графически и в виде жетона носился на груди. Такой знак становился предметом гордости членов организации, показывавшей ее благотворительный характер – светский или церковный.

К хрестоматийным, в первую очередь, надо отнести Знаки Ведомства учреждений Императрицы Марии. Таким являлся Юбилейный знак Ведомства. Он был выпущен к празднованию 100-летия Ведомства учреждений Императрицы Марии – 26 апреля 1897 г. Другие известные и важные символы: знак «Красного Креста» и его Российского отделения – РОКК (включая жетоны), жетон Елисаветинского благотворительного общества, знак «Комитета Ее Императорского Высочества Великой Княгини Елисаветы Феодоровны по оказанию помощи семьям воинов», знаки и жетон попечительства Государыни Императрицы Марии Федоровны о глухонемых, жетон Воинского благотворительного общества Белого Креста, знаки Императорского Человеколюбивого общества, знаки попечительства Императрицы Марии о слепых, знак для почетных членов, членов-благотворителей и пожизненных членов, состоящих под Высочайшим покровительством Санкт-Петербургских мужского и дамского благотворительно-тюремных комитетов, знак и жетон для лиц, сделавших пожертвования в пользу заведений Санкт-Петербургского совета детских приютов, знаки-жетоны Морского благотворительного общества и многие другие.

Отличительные знаки стали в России на рубеже XIX–XX столетий не только важным атрибутом в деятельности благотворительных организаций, но и зачастую произведениями прикладного искусства. В указах Императора или Высочайших особ, связанных с утверждением символики и знаков тех или иных учреждений, как правило, подробно заранее описывалось, как будет выглядеть знак, прилагался его эскиз [44]. Можно легко предположить участие представителей Дома Романовых в создании художественного оформления этих знаков, в определении его рисунка и символики.

Среди наград за благотворительность можно выделить следующие: медаль «За полезное», Мариинский знак отличия беспорочной службы, медаль «Для сестер милосердия в Крыму», знак отличия Красного Креста [37], Серебряная медаль Красного Креста в память о русско-японской войне 1904–1905 гг. и др.

Символом благотворительности в России, в первую очередь, стал животворящий крест Христов. Честной Крест Господень для всего христианского мира является высшим символом жертвы, принесенной Спасителем во имя людей. А помощь другим – это всегда пожертвование или жертвование: временем, силами, знаниями, деньгами, физическим трудом.

Поскольку изображение Креста в благотворительной символике использовалось очень широко, то стали применять цветовое различие крестов. Остановимся лишь на некоторых из них.

Почти одновременно были учреждены два золотых креста: «Золотой Крест на зеленой ленте» и «Золотой Крест на голубой ленте». Они были «женскими». Их носили на груди, наперсно. Они были связаны с появлением общин сестер милосердия в обеих столицах Российской Империи. Первой в России организацией такого типа считалась Свято-Троицкая община сестер милосердия. Она была учреждена 9 марта 1844 г. в Санкт-Петербурге [20, с. 4]. В 1848 г. Император Николай I утвердил устав общины и образ жизни сестер. В учреждение принимались женщины, согласившиеся стать сестрами милосердия [38, с. 6–8]. Вновь принятым в общину вручался особый знак, который обычно возлагался Санкт-Петербургским митрополитом. Знак представлял собой золотой нагрудный Крест с изображением Пресвятой Богородицы. На лицевой стороне Креста размещалась надпись: «Всех скорбящих радость», на другой – «Милосердие». Он стал одним из первых знаков в виде Креста, использовавшихся в благотворительной сфере в Российской Империи.

Следует вспомнить и еще одну благотворительную организацию – Вдовий дом, существовавшую в Москве и Санкт-Петербурге с 1803 г. После приведения к присяге в храме при Вдовьем доме новой сестре вместе со свидетельством вручались знаки отличия – Золотой Крест на зеленой ленте. У этого Креста надпись несколько отличалась от текста на Золотом Кресте Свято-Троицкой общины сестер милосердия. На одной стороне читаем: «Всех скорбящих радость», на другой: «Сердоболие».

Необходимо сказать еще об одной общине сестер милосердия – Крестовоздвиженской, основанной 5 ноября 1854 г. в Санкт-Петербурге усилиями Великой Княгини Елены Павловны [7]. Сестры Крестовоздвиженской общины получали знак – Золотой Крест, но не на зеленой, а на голубой (иногда на синей, Андреевской) ленте.

Знак в виде креста красного цвета был символом нескольких организаций, порой не имеющих друг к другу никакого отношения. Но главным, конечно же, считается знак международного Красного Креста – символа медицинской помощи. В 1864 г. представители 12 европейских правительств подписали Женевскую конвенцию – международное соглашение об улучшении участи раненых и больных в действующих армиях. Впервые в истории было провозглашено обязательным оказание помощи раненым независимо от того, к какой воюющей стороне они относятся, неприкосновенность госпиталей, лазаретов и санитарного персонала. Была принята эмблема Красного Креста – красный крест на белом фоне.

Именно опыт русских сестер милосердия и английских медицинских сестер в Крымской войне инициировал одно из самых масштабных явлений в области медицины – движение Красного Креста. Русский Красный Крест был образован в 1867 г. как Российское общество попечения о раненых и больных воинах, а с 1879 г. – как Российское общество Красного Креста (РОКК). Символом Общества в России также стал знак Красного Креста [5]. Сестрам Красного Креста предписывалось носить шерстяное или холщовое платье с нагрудным знаком Красного Креста. На левом рукаве была повязка также со знаком Красного Креста [23, с. 96]. Огромная роль в развитии деятельности Красного Креста в России принадлежала Великой Княгине Елизавете Федоровне – старшей сестре последней русской Императрицы и супруге московского генерал-губернатора Великого Князя Сергея Александровича [10]. Елисаветинская община сестер милосердия РОКК, основанная Великой Княгиней в 1896 г. в Санкт-Петербурге, и Иверская община в Москве, находившаяся под покровительством Елизаветы Федоровны с 1894 г. [28, с. 135], стали одними из самых профессиональных, хорошо оснащенных и организованных передовых отрядов РОКК. Особый комитет Великой княгини Елизаветы Федоровны развернул свою деятельность на всю Империю, в его ведении было 807 лазаретов, его попечением было охвачено 25 535 нижних чинов и 1 350 офицеров [15, с. 135].

«Белый крест» – это сокращенное название благотворительной организации Российской Империи «Общество попечения о нуждающихся семействах воинов, потерявших здоровье на службе». Название связано со знаком, который стал символом этого учреждения. Посередине белого эмалевого Креста на синем фоне располагался вензель августейшего покровителя общества в виде буквы «М» в честь Великого Князя Михаила Александровича – покровителя Общества. Вензель был помещен под Императорской короной. Знак был утвержден 24 декабря 1900 г. Его имели право носить пожизненные, действительные члены Общества или его сотрудники. Комитет общества предоставлял право ношения и посторонним людям, «известным своею выдающеюся и полезной для Общества деятельностью» [45, с. 109]. Целями Общества попечения о нуждающихся семействах воинов, потерявших здоровье на службе, стало оказание помощи нуждающимся воинам, их детям, женам и вдовам.

Существовал также и «Синий Крест». В 1882 г. в Санкт-Петербурге возникло Общество попечения о бедных и больных детях – Общество Синего Креста. Инициатором его появления стала благотворительница А. С. Балицкая. Главными целями считалась помощь детям из бедноты или болящим, защита их от «злоупотреблений со стороны других лиц», выведение их из «дурных нравственных и материальных условий», а также забота о тех детях, которые «впали в преступления». В 1893 г. Великая Княгиня Елизавета Маврикиевна, супруга Великого Князя Константина Константиновича, взяла под свое покровительство Общество Синего Креста. В 1893 г. в составе учреждений Общества в Санкт-Петербурге было 14 отдельных учреждений для призрения, питания, лечения и обучения детей. В его приютах содержалось свыше 400 детей. Капитал «Синего Креста» вырос с 13 000 руб. до 100 000 [19а, с. 59–60].

В период с 1882 по 1899 гг. «Синий Крест» определил в приюты (свои и сторонние) почти 6 000 детей, оказал медицинскую помощь 23 403 нуждающимся в ней и предоставил почти 412 000 бесплатных обедов. К 1904 г. Общество имело 7 городских районных отделов, содержавших различные благотворительные детские заведения (более 42) – ясли, убежища для малолетних детей, детские столовые, сельскохозяйственный приют для девочек, приют для детей-калек, лечебницу для хронически больных детей, детскую амбулаторию, школу садоводства и др.

Другим отличительным символом с «Синим Крестом» был известный «Знак для почетных членов, членов-благотворителей и пожизненных членов, состоящих под Высочайшим покровительством Санкт-Петербургских мужского и дамского благотворительно-тюремных комитетов». Знак утвердил Император Александр III 28 октября 1893 г. [34]. Он представлял собой синий эмалевый крест в металлическом круге в виде ленты с надписью «Человеколюбием исправлять».

Российское общество Зеленого Креста было создано в 1914 г. В числе сформулированных целей организации были: благотворительность, оказание врачебной и материальной помощи раненым, больным и увечным воинам, их семьям, а также семьям погибших воинов. В 1914–1916 гг. деятельность «Зеленого Креста» частично дублировала работу Российского Общества Красного Креста (РОКК), по этой причине масштабы его деятельности были ограничены.

В России также был распространен Лотарингский Крест, как знак благотворительной помощи, после того как в 1902 г. на Международной конференции по туберкулезу, проходившей в Берлине, доктор Жан-Поль Сельсиро из Парижа предложил сделать Крест Лотарингии эмблемой (символом) так называемого противотуберкулезного «крестового похода». Крест Лотарингии (Двойной Крест) представляет собой чуть измененный Иерусалимский или Патриарший Крест, был принят в Российской Империи в начале XX в., часто изображался на почтовых открытках. Их выпускали в известный тогда День борьбы с туберкулезом, в первый раз в апреле 1911 г. в Москве [31, с. 1].

На некоторых эмблемах и знаках благотворительных обществ в России встречается также изображение Мальтийского Креста. Можно увидеть его и на знаках Ведомства учреждений Императрицы Марии. Известно, что Императрица Мария Федоровна, вдова Императора Павла I, так же как и ее муж, была лично удостоена Мальтийского Креста, о чем свидетельствуют документы и ее портреты, созданные известными художниками Европы. В 1828 г. Император Николай I, в память о только что ушедшей из жизни матери, учредил «Мариинский знак отличия беспорочной службы». Он предназначался для лиц женского пола, вручался за долговременную службу в благотворительных учреждениях Ведомства учреждений Императрицы Марии. Знак по статусу напоминал учрежденный ранее «Знак отличия беспорочной службы военных и гражданских чиновников». Утверждал список награждаемых лично Император.

Особым символом благотворительности стало так называемое «Красное яичко». Впервые сбор средств под таким названием был произведен под покровительством Великой Княгини Елизаветы Федоровны. На Пасху в России проводился сбор в помощь бездомным детям и сиротам, и на плакатах, развешанных по городам, призывали купить красное яичко во время Пасхального базара. Великая Княгиня Елизавета Федоровна в 1909 г. – на заре создания «Красного яичка» – писала: «Мои три заведения для мальчиков... Там живут беспризорные мальчики, попрошайки. Они работают: некоторые делают ящики, некоторые моют полы, некоторые носят сумки с покупками за покупателями». Великая Княгиня имела в виду созданные ею Бюро для приискания занятий и детские трудовые артели [19, с. 3]. Проживая и работая в этих артелях, мальчики получали не только заработную плату, им предоставлялись питание, ночлег и обучение – вечерние уроки по Закону Божию, математике, русскому языку и даже музыке. В пользу детских трудовых артелей и детских ночлежных домов, находившихся под покровительством Великой Княгини Елизаветы Федоровны, было решено проводить кружечные сборы с названием «Красное яичко», которые стали уникальной страницей в истории российской благотворительности.

В начале 1900-х гг. появилось новое явление в сфере европейской благотворительности. С идеей проведения «Дней цветков» выступила Европейская лига борьбы с чахоткой при Красном Кресте. Эта инициатива не осталась незамеченной в России. Уже в 1901 г. Великая Княгиня Елизавета Федоровна и Великий Князь Сергей Александрович организовали в Москве первый Праздник цветов, который положил начало использованию цветочной символики в различных видах благотворительных сборов.

«День цветка» вызвал настолько большой интерес и активный отклик среди жителей городов, что его стали организовывать несколько раз в году. Цветки, став символами праздников и сборов средств, были разделены по цвету, а также по определенным различным целям, для которых совершался сам сбор. По инициативе Государя Николая II с 1911 г. «Дни цветков» стали проводиться во многих городах России. В поддержку акции проходили благотворительные базары, открывались буфеты, организовывались концерты, массовые мероприятия и гулянья.

Родиной праздника и символа «Белый цветок» стала Швеция, где 1 мая 1908 г. впервые был проведен день сбора средств для борьбы с туберкулезом. В знак солидарности с больными туберкулезом цветок прикалывали к петлицам, платьям или шляпам.

Инициатива была подхвачена в России. По указу Императора Николая II в Санкт-Петербурге в 1910 г. была создана Всероссийская лига борьбы с туберкулезом. Уже на следующий год состоялся праздник «Белого цветка» («Белой ромашки»). Он одновременно проходил в нескольких российских городах, и, в частности, на Ялтинском молу, в Крыму. Всякий раз, когда семья Императора приезжала в Ливадию, в Ялте проходили благотворительные базары под Августейшим покровительством Императрицы Александры Федоровны.

Крупнейшим жертвователем на благое дело была Императорская семья. Царствующий Дом Романовых принимал в праздниках самое деятельное участие. В 1911–1914 гг. Императрица, наследник и Великие Княжны собственноручно готовили для праздника «Белого цветка» поделки и сами же продавали их на благотворительных базарах.

В 1911 г. общая выручка от базара составила более 46 000 руб. Самая большая сумма, 14 250 руб., была направлена в Ялтинское благотворительное общество, сумма в 6000 руб. была отдана Ялтинской общине сестер милосердия «Всех Скорбящих радость». Остальные средства достались 25 различным крымским благотворительным организациям, в основном лечебно-санаторной направленности [45а, с. 1].

В 1912 году, после благотворительного базара, собравшего 15 000 руб. [45б, с. 3], Александра Федоровна отдала 12 000 руб. в Ялтинское Благотворительное Общество для устройства санатория для легочных больных [6а, л. 2].

Последние большие базары в Крыму прошли в сентябре 1913 г. и в мае 1914 г. Все собранные суммы направлялись Императрицей Александрой Федоровной в основном в лечебно-санаторные учреждения для легочных больных. В том числе 66 000 руб. были отданы на строительство санатория в Массандре – Дома для выздоравливающих и переутомленных [16, л. 14, 65].

В «Дни белой ромашки» многие люди выходили на улицы, дежурили у церквей с жертвенными кружками, в которые люди вкладывали посильную лепту. В сборе денег участвовали добровольцы, студенты и учащиеся школ. Организовывались шествия с военными оркестрами. Профессора, врачи, священнослужители и ученые читали лекции в клубах, школах, амбулаториях. Летчики устраивали показательные полеты. Проходили автопробеги, автомобили украшали деревцами и другой зеленью и, естественно, ромашками. Устраивались гулянья в парках и садах и сеансы кинематографа. Деятели искусства проводили благотворительные концерты.

В 1903 г. Санкт-Петербургским отделением Общества Синего Креста был организован цветочный базар в пользу бесприютных детей. Так соединились два «одноцветных» символа: Синий Крест и Синий цветок. Великосветские дамы продавали живые цветы пока еще без определенного символического различия в цветовой гамме или в названии. На прилавке лежали фиалки и духи из фиалок, анемоны, розы, гвоздики и отдельно – белые ромашки. Но преобладал синий цвет.

«Петербургский листок» отмечал: «14 марта в Санкт-Петербурге состоялся день «Синий цветок», организованный обществом о попечении о бедных и больных детях... Цветов было заготовлено в Париже около 1.000.000, кружек – около 2000. Кроме того, распространялись жетоны с эмблемой общества – синим крестом... Через полчаса публика расхватала запасы сборщиц». То есть миллион цветов был раскуплен в течение получаса!

Известен «День синего цветка», состоявшийся в 1914 г. Это был день сборов для больных и бедных детей, его назвали «Днем василька», что прочно закрепилось как второе название праздника. Василек, любимый многими русскими цветок, как нельзя лучше подходил для символа помощи обездоленным детям.

В 1912 г. в Москве был организован «День розового цветка», в ходе которого происходил сбор средств на борьбу с детской смертностью. Цветок розы как символ был избран не случайно, его христианское значение напоминало о любви к ближнему и благотворительности. Праздник наметили на 26 апреля. Все заботы по подготовке взяло на себя Общество попечения о бесприютных детях, которое выступило с идеей устроить «День Розового цветка». Сборы пошли в пользу детей – жертв войны. Наиболее удачно собирали пожертвования сами дети.

В 1860 г. в Москве появилось Братолюбивое общество снабжения неимущих дешевыми и даровыми квартирами. Инициаторами создания этого учреждения стали известные московские благотворительницы: княгиня Н. Б. Трубецкая и основавшая Общину сестер милосердия «Утоли Моя Печали» княгиня Н. Б. Шаховская. В 1912 г. Братолюбивое общество организовало проведение «Дня Лилового цветка» и обратилось к москвичам с просьбой откликнуться и помочь благородному делу снабжения неимущих жильем. Ночью, в 24.00, началась повсеместная продажа «Лилового цветка» в городе. Вечером сбор завершился в Большом и Малом театрах.

В 1903 г. состоялся благотворительный цветочный базар, организованный Санкт-Петербургским отделением «Синего Креста» в пользу бесприютных детей. На базаре, как рассказывалось, преобладали фиалки, которые уже тогда относили не столько к «Синему», сколько к «Голубому цветку». А в 1912 г. состоялся первый выход сборщиков благотворительной акции по продаже незабудок в «День незабудки». Начало акции было назначено на 24.00. «Ночь незабудки» проводилась Обществом патроната над несовершеннолетними. С 1912 по 1916 гг. «День фиалки» несколько раз проводился в Санкт-Петербурге для сбора средств в пользу бедных и больных детей. Однако его цели несколько повторяли идею «Дня Синего цветка», по этой причине празднование «Дня фиалки» скоро прекратилось.

Еще один праздник был связан с желтым цветком – подсолнухом, он проводился в помощь незрячим. На картинках-марках под желтыми цветками так и писали: «В пользу слепых» [8].

До 1917 г. в России существовали и другие варианты растительной символики.

Праздновали, например, День табака. Начавшаяся Первая мировая война породила новые традиции в российском обществе. Кроме обычных проблем, связанных с лекарствами и перевязочными материалами, едой или благоустройством раненых, помощи их семьям, возникла и еще одна проблема. Она была связана с чрезвычайно широко распространившейся в эти годы привычкой курения. Говорили так: табак заменяет и еду, и воду. Он помогает успокоиться, расслабляет, а порой – поднимает тонус, способствует хорошей беседе («давай покурим!» – означало – «давай поговорим!»). Еще в 1877 г. Цесаревич Александр Александрович (будущий Император Александр III) писал о значении табака на фронте Цесаревне Марии Федоровне: «Если будешь еще присылать, то, пожалуйста, побольше табаку и именно махорки. Главное удовольствие бедных солдат, и даже более удовольствия им делает махорка, чем чай, который они получают иногда от казны, а табак никогда... Папиросы для офицеров тоже нужны, здесь трудно достать и дороги» [1, л. 161–163]. Выяснилось, что табака катастрофически не хватало на фронте и в 1914 г. О вредности курения тогда еще всерьез не говорили, тем более на войне. Общественность России была озабочена этой проблемой не в меньшей степени, чем проблемой, например, медицинской помощи воюющим офицерам и солдатам.

В «День табака» собирали средства на табак для фронтовиков. Одновременно собирали и средства для детей-сирот, чьи родители стали жертвами войны. Во время этих сборов волонтеры носили наплечные или нарукавные ленты с надписью «На табак солдату». Сбор был крайне популярен среди населения. Особенно поддержали инициативу актеры русских театров. Сохранились многочисленные фотографии, где известные актеры участвуют в акциях, связанных со сбором «На табак».

«День дубового листка» также был популярным праздником благотворительности. В 1915 г. Великой Княгиней Елизаветой Федоровной был организован особый Комитет по сбору пожертвований для солдат на передовых позициях. Так появился «День дубового листка». Собирали средства для воинов, а также для беженцев.

Во время акции «Дубовый листок» организовывался кружечный сбор воинам-героям на передовые позиции. Комитетом было выпущено 2000 кружек. Активно распродавалась символика (значки) с изображением дубового листка.

Известен также и «День колоса». У этого праздника была своя предыстория. В 1891 г. 25 губерний России пострадали от голода. Великокняжеская чета возглавила благотворительное движение по оказанию помощи голодающим. В октябре 1891 г. по инициативе Великого Князя Сергея Александровича образуется Московский Комитет по сбору пожертвований в пользу пострадавших от неурожая. Председателем Комитета стала Великая Княгиня Елизавета Федоровна. К январю 1892 г. общая сумма пожертвований для борьбы с голодом достигла более полумиллиона рублей. А в 1900-е гг. появился и благотворительный праздник – «День колоса». Смысл его был близок к символу: осуществлялся сбор денег в пользу голодающих. Иногда его позиционировали как сбор средств для борьбы с детской смертностью. Колосья на рекламной продукции изображались в комбинации с цветами, что позволяло собирателям пожертвований осуществлять сборы сразу на несколько целей: голодающим, а также беженцам и прочее.

В 1912 г. в России прошел особый «День колоса ржи» (или «День ржаного колоса»), посвященный помощи пострадавшим от голода и неурожая 1911 г. Тогда же, в 1912 г., был произведен кружечный сбор и выпущен кружечный жетон в пользу пострадавших от голода. Надпись на жетоне гласила: «В пользу пострадавших от неурожая. 1912. Общество охраны народного здравия». На знаке были изображены колосья зерновых культур. Эмблема акции стала символичной – букетик из трех колосков, перевязанных цветной ленточкой. Сохранился документальный фильм «День колоса ржи в Москве».

Для благотворительных сборов «На борьбу с детской смертностью» был выделен так называемый «День вереска». Со старых фотографий на нас смотрят жители российских городов, которые стали его участниками. На фото можно видеть, например, как волонтеры сбора средств на постройку дома для больных детей рабочего района получают кружки и жетоны на квартире одного из организаторов праздника, состоявшегося в Санкт-Петербурге 15 сентября 1912 г. Кружки, опекаемые молодежью из студентов и гимназистов, быстро заполнялись посильными взносами. Сохранилась легенда, как в «День вереска» на Невском проспекте к одной из сборщиц подошел молодой господин, взял у нее весь торговый щит-витрину с жетонами и букетиками вереска, опустив в кружку 100 рублей.

В практике благотворения и сбора пожертвований в Российской Империи конца XIX – начала XX столетия иногда был в ходу еще один христианский символ: хризма (или хрисмон) – монограмма, состоящая из двух первых греческих букв имени Христос. То были Χ (хи) и Ρ (ро), скрещенные друг с другом. К этому символу часто подрисовывали по краям другие греческие буквы – α и ω, «альфа» и «омега», которые, как известно, приобрели важное значение по тексту Апокалипсиса: «Аз есмь Альфа и Омега, начало и конец, говорит Господь» (Откр. 1:8 или Откр. 22:13).

Для христиан всего мира хризма – важнейший символ, который сплачивал единомышленников с первых столетий от Рождества Христова, с апостольских времен, в борьбе за право исповедовать свою веру, невзирая на жестокие гонения. Узнавая по символу, христиане помогали друг другу.

Когда в Российской Империи создавалось Императорское Православное Палестинское Общество (ИППО), то утверждался и знак общества, на котором изображена хризма. Хорошо известна запечатленная на фотографиях конца XIX – начала XX в. эмблема ИППО на фасаде Сергиевского подворья в Иерусалиме. Хризма – монограмма имени Христа – видна была издалека. Девизом Общества стала фраза от пророка Исайи: «Не умолкну ради Сиона, и ради Иерусалима не успокоюсь» (Ис. 62:1).

Хризму можно было встретить в качестве символа при сборах (кружечных или иных), проводимых в российских городах в пользу ИППО и для помощи паломникам, отправляющимся в Святую Землю. Иногда это проходило в рамках так называемых Вербных сборов, устраиваемых накануне Пасхи. Монограмму помещали на кружки или на ящики, в которые собирали деньги.

В конце XIX столетия в России каждый год проводился Вербный сбор, во время которого принимались средства на нужды Русской Духовной Миссии в Иерусалиме и русских паломников в Святую Землю. Название Вербного сбора связано с христианским праздником, к которому данный сбор был приурочен. До 1917 г. Русская Духовная Миссия в Иерусалиме, как и Императорское Православное Палестинское Общество (ИППО), финансировались из разных источников, главным из которых был кружечный сбор в храмах. Появление наравне с кружечным и тарелочного сбора раз в год на праздник Входа Господня в Иерусалим, или на Вербное воскресенье, стало важным прибавлением к доходам организации.

По отчетам настоятелей церквей и монастырей, Вербный сбор происходил при богослужениях шестого воскресного дня Великого поста (на литургии после чтения Евангелия, а на всенощной и утрене – после шестопсалмия) во время обхождения с блюдом присутствующих. Доверялось это священникам, церковным старостам либо наиболее авторитетным прихожанам. Деньги через благочинных и духовные консистории отправляли в Санкт-Петербург, они попадали в канцелярию ИППО. По правилам Вербного сбора разрешалось одну десятую часть полученных пожертвований «по желанию местных пастырей» оставлять в пользу благотворительных обществ.

Собранные деньги шли на реставрацию зданий для паломников, народные школы, больницы для православных арабов, на поддержку «русских богомольцев у Живоносного Гроба Господня».

Вербные сборы почти совпадали по времени со сборами «Красное яичко», также имевшими отношение к Пасхальным празднованиям. Поэтому готовились к обоим праздникам одновременно, о чем свидетельствуют сохранившиеся документы.

Интерес к теме благотворительности в России, к ее истории неизменно растет. Символика этой сферы жизни общества – всегда привлекала внимание людей. Она имела и имеет как сакральное, так и бытовое, светское содержание. Она насыщена смыслами, имеет глубокие корни в прошлом, связывает времена. Такая символика собирает единомышленников. Общеисторическое значение этих символов и эмблем значимо еще и потому, что они демонстрируют тысячелетнюю преемственность в культуре милосердия.

Библиографический список

1. ГАРФ. Ф. 642. Оп. 1. Д. 707.

2. РГБ. Ф. 304. Собр. Троице-Сергиевой лавры. № 698, Л. 156 об. – 182 об. Житие преподобного и богоносного отца нашего Сергия Чудотворца, написано премудрейшим Епифанием.

3. РГИА. Ф. 544. Канцелярия Императрицы Марии Федоровны Министерства Императорского двора.

4. РГИА. Ф. 540. Собственная Императрицы Марии Александровны канцелярия Министерства Императорского двора.

5. РГИА. Ф. 544. Оп. 1. Д. 113. Об учрежденном знаке отличия Красного Креста и о пожаловании этим знаком.

6. РГИА. Ф. 797. Оп. 70. II Отд. 3 Ст. Д. 211. Л. 6–6 об.

6а. РГИА. Ф. 525. Оп. 2 (217/2715). Д. 176.

7. ЦГИА СПб. Ф. 392. Оп. 1–3. Донесение военного министра кн. В. А. Долгорукова Вел. кн. Елене Павловне об открытии Общины (1854 г.).

8. ЦГИА СПб. Ф. 1516. Петербургские (Петроградские) мастерские для взрослых слепых имени К. К. Грота (Петербург – Петроград) Ведомства учреждений Императрицы Марии. 1893–1917.

9. ЦГИА СПб. Ф. 2252. Журналы заседаний общих собраний членов и Комитета Общества вспомоществования бывшим воспитанницам учебных заведений, состоящих в Ведомстве учреждений Императрицы Марии (1899–1917).

10. Августейшие сестры милосердия. М., 2008.

11. Баба-птица или пеликан // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. СПб., 1891. Т. II-a.

12. Багдасарян В. Э., Орлов И. Б., Телицын В. Л. Символы, знаки, эмблемы: Энциклопедия. 2-е изд. М., 2005.

13. Бертенсон И. В. Императрица Мария Александровна в ее заботах о деятельности Российского Общества Красного Креста. СПб., 1892. С. 7.

14. Благочестивейшия самодержавнейшия великия государыни имп. Екатерины Вторыя… учреждения для управления губерний Всероссийския империи. М.: Сенат. тип., 1775.

15. Гессенские принцессы в Российской истории. Каталог международной выставки. М., 2018.

16. Грекова Е. В., Рящикова М. А. Благотворительность как форма социальной ответственности бизнеса // Сборник материалов ежегодной Самарской областной конференции 24 июня 2009 г. Самара, 2009.

17. Дьяченко А. П. Эстетика милосердия // Коллекции представляют историю: к 100-летию юбилейного Романовского выпуска почтовых марок: Материалы 3-го научно-практического семинара по истории почты и филателии. СПб.: ЦМС имени А. С. Попова, 2012.

18. Захарова О. Ю. Благотворительные балы // Русские балы и конные карусели. М., 2000.

18а. Захарова О. Ю. Светские церемониалы в России XVIII – начала XX в. М.: Центрполиграф, 2001.

19. Московские ведомости. 1914. № 74. 30 марта.

19а. Общество попечения о бедных и больных детях. 1882–1898. СПб., 1898.

20. Отчет Общины сестер милосердия. СПб., 1844.

21. Павел I. О принятии главного Начальства над Воспитательными домами в обеих Столицах Императрице Марии Феодоровне // Полное собрание законов Российской империи с 1649 года. Т. XXIV, с 6 ноября 1796 по 1798. № 17952. СПб.: Типография II отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии, 1830.

22. Полное собрание законов Российской империи с 1649 года. Т. XX. 1775–1780. СПб., 1830. № 15152.

23. Постернак А. В. Очерки по истории общин сестер милосердия. М.: Издательство «Свято-Димитриевское училище сестер милосердия», 2001.

24. Поучения и молитва Феодосия Печерского // Библиотека литературы Древней Руси. ИРЛИ РАН. Т. 1: XI–XII века. СПб.: Наука, 1997.

25. Почтово-телеграфный журнал. № 40. 1898.

26. Почтово-телеграфный журнал. № 21. 1899.

27. Путешествие Антиохийского Патриарха Макария в Россию в половине XVII века, описанное его сыном, архидиаконом Павлом Алеппским // Чтения в обществе истории и древностей российских. Кн. 3 (186). М., 1898.

28. Российская благотворительность под покровительством Императорского Дома Романовых. Каталог выставки. М., 2019.

29. Россия. Законы и постановления. Свод законов Российской империи, повелением государя императора Николая Первого составленный. Т. 13. Устав об общественном призрении. Статьи 35–49. Пг., 1915.

30. Рысс А. Благотворительные письма России с объявлениями в пользу детских приютов (к 100-летию выпуска) // Коллекционер. № 34–35. 2000.

31. Русское слово. 1911. 20 апреля (3 мая).

32. Смирнова А. В. Привлекаем средства через ящики для пожертвований. СПб.: ЦРНО, 2015.

33. Соборное уложение 1649 года. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1961.

34. Собрание узаконений и распоряжений правительства, издаваемое при Правительствующем Сенате. СПб., 1863–1917. 7 Января І894 г. № 3. Ст. 12.

35. Справочник благотворения: Сб. сведений о наградах благотворительных, просветительских и других обществ и учреждений. Извлечения из положений, уставов и правил. Пг., 1916.

36. Толковая Библия, или Комментарии на все книги Св. Писания Ветхого и Нового Завета // Под ред. А. П. Лопухина. Т. 5. СПб., 1908. С. 380.

37. Указ «Об утверждении положения и рисунка знака отличия Красного Креста» // Собрание узаконений и распоряжений правительства, издаваемое при Правительствующем Сенате. СПб., 1899–1901. 9 Ноября 1899 г. № 137. Ст. 2145.

38. Устав заведения Общины сестер милосердия. СПб. 1848.

39. Циркуляр для общего исполнения № 3 Почтового департамента Российской империи от 10 декабря 1857 года «О почтовых марках» // Россика. № 15. 1934.

40. Швачкина Л. А. Христианская гуманность и практика милосердия // Власть. 2010. № 12.

41. Швачкина Л. А. Исторические типы гуманности в контексте культур Востока и Запада // Гуманитарий Юга России. Т. 6. № 2. Ростов-на-Дону, 2017.

42. Шепелев Л. Е. Титулы, мундиры, ордена в Российской империи. Л.: Наука, 1991. С. 206.

43. Шкабельников Г. З., Петров П. И. Знаки благотворительных обществ и правила награждения ими лиц за оказанную помощь делами благотворения. Вып. 1. СПб., 1902. С. 29–31.

44. Шкабельников Г. З., Петров П. И. Знаки благотворительных обществ и правила награждения ими лиц за оказанную помощь делами благотворения. Вып. 1–3. СПб., 1902–1903.

45. Шкабельников Г. З., Петров П. И. Знаки благотворительных обществ и правила награждения ими лиц за оказанную помощь делами благотворения. Вып. 4. СПб., 1903.

45а. Ялтинский вестник. 1911. № 643. 16 октября.

45б. Ялтинский вестник. 1912. № 811. 16 мая.

46. Schalhorn B. Maria Feodorowna // Neue Deutsche Biographie. B. 16. Berlin, 1990.

47. Bury P. A Short History of the College of Corpus Christi and the Blessed Virgin Mary in Cambridge. 3-d ed. Cambridge: Falcon Printing, 2013.

---

¹ Понятие «благородный» (εὑγενής), т.е. человек, рожденный для творения блага, было сформулировано еще в древней Греции.