Павел Николаевич Мостовенко

Весной 1901 года по крупным городам России прокатилась волна студенческих выступлений. Студенческая молодежь Петербурга, Москвы, Харькова, Киева, Казани протестовала против реакционной политики самодержавия в высшей школе.

Правительство не замедлило расправиться с «бунтарями». Активные участники студенческих сходок и демонстраций были высланы под особый надзор полиции в отдаленные от столицы города Российской империи.

Павел Мостовенко появился в Перми в октябре 1901 года. Почти одновременно с ним приехали Е. Н. Вошева, В. П. Житкова, Е. А. Рогова, С. А. Коптевский, В. А. Крысин. Все они были высланы в Пермь по политическим мотивам.

В Перми к тому времени не было единой социал-демократической организации. Рядом с Пермской группой освобождения рабочего класса, пионером-пропагандистом марксистских идей, летом 1901 года возникла другая революционная организация — Пермский комитет Уральского союза социал-демократов и социалистов революционеров. Неоднородная по своему составу, она вобрала в себя значительное количество революционно настроенной, но теоретически слабо подготовленной молодежи. Павел Мостовенко примкнул к ней.

Уроженец Осинского уезда Пермской губернии, сын коллежского асессора Павел Николаевич Мостовенко в 1899 году стал студентом Петербургской военно-медицинской академии. Он сразу же вступил в основанный В. И. Лениным Петербургский союз борьбы за освобождение рабочего класса, который, однако, к этому времени скатился к экономизму.

Будучи выслан в Пермь, он поступил на работу в статистическое бюро Пермской губернской земской управы. Заведовал этим бюро В. А. Владимирский, в то время революционер-народник, который охотно принимал к себе революционную молодежь и способствовал устройству ее в другие отделы земской управы. Когда Павел Мостовенко занял должность счетного работника в отделе сельскохозяйственной статистики, в различных отделах земской управы несли службу Е.Н. Вошева, В.П. Житкова, Е.А. Рогова, В.А. Крысин, С.А. Коптевский, на книжном складе — В.М. Лихачев. Все названные лица были членами Пермского комитета Уральского союза социал-демократов и социалистов-революционеров, ведущую роль в котором играл В. А. Владимирский.

Живя в Перми, Мостовенко кочевал с квартиры на квартиру. За пять месяцев он сменил четыре адреса: жил на Пермской, Ямской, Воскресенской, Далматовской улицах. В доме № 16 по Далматовской улице, в квартире родственницы своего товарища Александра Глушкова, он поселился вместе с Сергеем Коптевским. Мостовенко и Коптевский, вероятно по молодости, нарушали элементарные правила конспирации. Случилось, в ожидании обыска они отдали на хранение хозяевам квартиры, надеясь на их безграмотность, не только бумагу, но и черновые тексты прокламаций. Такая неосторожность дорого им обошлась: позднее на допросах в полиции хозяева дали подробные показания о том, что Мостовенко и Коптевский «занимались писанием, писали на почтовой бумаге малого формата лиловыми чернилами», что к ним постоянно ходило много людей, почти ежедневно кто-нибудь из гостей оставался ночевать, а сами квартиранты часто отлучались, возвращались к полуночи или вовсе не приходили.

Прокламации, выпускавшиеся Пермским комитетом Уральского союза социал-демократов и социалистов-революционеров, в большинстве своем носили характер фабричных обличений.

Появление и подобной обличительной литературы в ту пору имело революционизирующее значение. Более того, отдельные прокламации, например «К рабочим Добрянского завода», «К пермским рабочим», содержали и политические требования. Однако политическая агитация велась Пермским комитетом Уральского союза непоследовательно.

Листовки Пермского комитета Уральского союза социал-демократов и социалистов-революционеров распространялись в Перми, Мотовилихинском и Добрянском заводах через членов союза и подысканных ими надежных рабочих. П. Мостовенко и С. Коптевский использовали для распространения листовок земскую почту.

Листовки размножались на гектографе. Состав для гектографской массы и специальные чернила доставали различными путями. Был один легкий, но опасный, способ печатания, которым молодежь нередко пользовалась. В отделении сельскохозяйственной статистики земской управы стоял гектограф для служебных целей. В управе были приняты вечерние занятия. В эти часы гектограф использовался отнюдь не по делам земской службы.

Пермская полиция 1 февраля 1902 года взяла под стражу Е. А. Рогову, А. Н. Ягодникову, В. М. Лихачева, А. Глушкова, сведения о подпольной деятельности которых получила от добрянского учителя Черепанова.

Узнав об их аресте, С. Коптевский и П. Мостовенко поздно вечером съехали с прежней квартиры и поселились в комнате упомянутого уже дома № 16 по ул. Далматовской.

18 февраля 1902 года на этой квартире был произведен обыск. Три дня спустя подполковник отдельного корпуса жандармов Гиллевич подписал постановление о заключении Павла Мостовенко под стражу в отдельном помещении.

Крысину, Коптевскому, Мостовенко было предъявлено обвинение в принадлежности к противозаконному обществу. На допросе все трое отказались признать себя членами такого общества и отрицали знакомство друг с другом. «Никакого Глушкова не знаю, знаю только по фамилии», — заявил Мостовенко. «Хотя живу с Мостовенко в одной квартире, близкого общения с ним не имею», — записано в протоколе допроса Коптевского. «В квартире Мостовенко не бывал, зашел только 18 февраля за статистическими таблицами по Иркутскому уезду. Тогда же был обыскан. Коптевского знал только по наружности», — ответил Крысин.

Павел Мостовенко оказался беспокойным заключенным. Он докучал тюремной администрации и окружному прокурору бесконечными прошениями и добился-таки, чтобы ему разрешили пользоваться в камере книгами. Он настойчиво просил, чтобы ему разрешили выдавать в день не одну-две книги, а без ограничения. В этой просьбе было отказано под тем предлогом, что за большим количеством книг трудно уследить тюремным надзирателям. Известно, что политические арестованные использовали книги для связи между сидящими в разных камерах. Павел Мостовенко был также уличен в этом. Не была удовлетворена и другая просьба Мостовенко — круглосуточно держать в камере письменные принадлежности. Так и осталось по-прежнему: их приносили утром поздно, а уносили вечером рано.

Павла Мостовенко продержали в тюрьме полгода. Принимая во внимание ходатайство матери — вдовы коллежского асессора Софьи Мостовенко, жандармские власти сочли возможным, ввиду болезненного состояния, освободить сына из-под стражи. Павел был выслан в Казань под особый надзор полиции.

Почти полтора года длилось дознание по делу о революционной пропаганде, по которому в числе 41 человека привлекался и Мостовенко. В июле 1903 года дело было решено в административном порядке: обвиняемые высланы из Пермской губернии под гласный надзор полиции. Павел Мостовенко был определен к высылке на три года в Казань, где он фактически уже жил.

В июне 1903 года полиция узнала, что Мостовенко прибыл в Пермь, но квартиру, где он остановился, не нашла.

Как раз к этому времени растущее влияние «Искры» и наличие в Пермском комитете Уральского союза революционеров, способных воспринять искровскую критику, подготовили роспуск Пермского комитета Уральского союза социал-демократов и социалистов-революционеров. В июне 1903 года Пермский комитет Уральского союза признал руководящим органом «Искру» и присоединился к Пермскому комитету РСДРП.

Павел Николаевич Мостовенко относился к числу тех членов Пермского комитета Уральского союза, которые, преодолев политическую непоследовательность в начале революционного пути, стали впоследствии активными работниками большевистской партии.

После II съезда РСДРП П. Н. Мостовенко четко определил свои политические позиции — позиции большевика.

Высланный из Пермской губернии, он вел партийную работу в Ярославле, Нижнем Новгороде, Твери, Москве.

Он участвовал в работе I конференции РСДРП, организованной большевиками и проходившей в Таммерфорсе (Финляндия) в декабре 1905 года.

На V съезде РСДРП Павел (одна из партийных кличек П. Н. Мостовенко) представлял тверских большевиков. К протоколам съезда приобщено заявление Мостовенко, сделанное им в президиум съезда. В заявлении выражен протест против вмешательства меньшевистского ЦК в выборы делегатов на съезд от Тверской организации с целью лишить тверских большевиков решающего голоса.

На VI съезде партии Павел Николаевич выступал как представитель Исполнительного комитета Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов на Румынском фронте. Он рассказывал о настроениях солдат, о братании на фронте: «К наступлению отношение решительно отрицательное, потому что солдаты сознают всю нашу техническую неподготовленность и бесплодность войны за чужие интересы. На фронте большевистское настроение»...

В октябрьские дни Павел Николаевич Мостовенко — в Москве. Он был кандидатом в члены Московского революционного комитета, членом Московского Совета солдатских депутатов, сотрудником газеты «Деревенская правда», издававшейся Московской военной организацией РСДРП и фракцией большевиков Московского Совета солдатских депутатов.

После Великой Октябрьской социалистической революции П. Н. Мостовенко — на ответственной партийной, дипломатической и хозяйственной работе: полпред РСФСР в Литве и Чехословакии, секретарь Уфимского губкома партии и чрезвычайный уполномоченный ВЦИК. и ЦК партии по организации Башкирской республики, ректор Московского высшего технического училища им. Баумана, директор Промышленной академии.

Он погиб в 1939 году в тюрьме, арестованный по ложному обвинению во враждебной народу деятельности.

Посмертно он полностью реабилитирован.